Запрос в друзья

Я вспоминаю Клэр и Джоанн, таких вызывающе самоуверенных. Может быть, они тоже старались соответствовать чьим-то ожиданиям? Может быть, на самом деле все было совсем не так, как мне казалось?

— Ну, — тянет она, — есть Эсме. И еще, может, Шарлотта.

— Отлично! Что я говорила. Почему бы тебе не пригласить их? Назначь встречу с ними без нее. И как только Амелия увидит, что вы не собираетесь плясать под ее дудку и выполнять все ее приказы, ну, может, тогда вы все сможете стать друзьями.

Я спрашиваю себя, советовалась ли Мария с кем-нибудь из взрослых о том, что с ней происходило; насколько по-другому все могло бы сложиться, будь рядом с ней неравнодушный человек, готовый поддержать и наставить.

— Ну, не знаю, — говорит Фиби. — Я думаю, что она просто ненормальная. Корова, вот кто она! — Она смеется, и я узнаю прежнюю Фиби, которая взлетала высоко-высоко на качелях, хохоча и визжа от восторга. — Я могу попробовать с Эсме и Шарлоттой, как ты говоришь. — Она замолкает и потом добавляет почти смущенно: — Спасибо.

— На здоровье, — отвечаю я. — И еще стоит запомнить, что школа и школьные подружки — это лишь малая часть твоей жизни. Я знаю, ты сейчас так не думаешь, ты думаешь, что это и есть вся твоя жизнь. Но со временем тебе предстоят удивительные свершения, а этой Амелии, может, ничего такого и не светит.

Я думаю о головокружительной карьере и безупречно ухоженных волосах Эстер; а также о ее взгляде, когда я заговорила о вечере выпускников, на который никто не подумал ее пригласить. Неужели мы обречены вечно таить обиды, полученные в далекой юности?

Прощаюсь с Фиби и осторожно кладу трубку на стол. Напоминаю себе, что постаралась дать ей хороший совет. Так откуда у меня это чувство вины? Я знаю откуда: я дала ей понять, что сама была жертвой, а не агрессором. Позволила думать, что, подобно Эстер, все еще страдаю от унижений, которые терпела от других, в то время как на самом деле все было наоборот.

Из-за моего звонка Фиби и нежелания Генри заканчивать игру в паровозики мы выезжаем позже положенного. Когда, преодолев все дорожные пробки, мы наконец приезжаем к Сэму, не успеваем к половине двенадцатого. Я вылезаю из машины, чтобы открыть Генри дверцу и отстегнуть его от сиденья. Мы напяливаем на него рюкзачок с Паровозиком Томасом.

— А Манки не забыла?

— Разве я когда-нибудь забывала про Манки?

Я поднимаю его, чтобы он сам мог позвонить в дверь, и, как всегда, Сэм выходит открывать. Волосы у него всклокочены, на нем джинсы и старая майка из выцветшего мягкого хлопка, к которой я припадала тысячи раз. За два года можно было бы и привыкнуть, но я все еще не ожидаю увидеть его лицо, такое родное, почти часть меня самой, в этой чужой обстановке. Меня до сих пор убивает мысль о том, что после всего произошедшего я передаю Сэму нашего ребенка и обмениваюсь с ним любезностями на пороге не моего дома.

— Можно я пойду? — спрашивает Генри.

— Да, можно. — Я опускаюсь на колени, чтобы обнять его, но его уже нет, он ускользает, словно угорь, между моих вытянутых рук. Я по-прежнему терпеть не могу оставлять его здесь, у меня внутри все сжимается, пока его нет со мной; часы до его возвращения тянутся мучительно медленно.

Генри не особо страдает из-за того, что его родители живут не вместе, а вот я вряд ли смогу когда-нибудь привыкнуть к его уходам в незнакомый мне мир. Когда он подрастет, у него, конечно же, будет своя жизнь вдали от меня и неподвластная мне, но вопиюще несправедливым кажется то, что это происходит уже сейчас, когда Генри всего четыре. Что уже есть близкие ему люди, о которых я почти ничего не знаю. Мачеха, которая не выходит нас встречать. Маленькая сестренка, которую я никогда не видела. Откуда мне знать, что ему ничего не угрожает, если меня нет рядом с ним?

— Вы припозднились, — замечает Сэм.

— Знаю, извини, мы играли в паровозики, а потом еще эти пробки…

— Все нормально, Луиза, я не против. — Он пристально смотрит на меня. — Но… у тебя все в порядке? Что-нибудь, о чем мне стоит знать? — Руки в карманах, он прислоняется к дверному косяку.

— Что ты имеешь в виду? — Он что, тоже получил запрос на «Фейсбуке»?

Сэм молчит с минуту, словно взвешивая что-то в уме:

— Ничего. Просто в последнее время ты кажешься… какой-то рассеянной. И вы с Генри приезжаете позже обещанного уже не первый раз. Я подумал… у тебя точно все в порядке?

— Да, все отлично. — Я борюсь с желанием забежать в дом, подхватить Генри и увезти его куда-нибудь, где будем только мы вдвоем, навсегда. Куда-нибудь, где мне никогда не придется видеть, как он уходит от меня в неизвестность.

— Ты уверена, Луиза? Ты кажешься… — Он умолкает.

— Все отлично. В любом случае, это больше не твоя забота. Что со мной не так? — Я понимаю, что переигрываю, но ничего не могу с собой поделать.

Он вскидывает руки:

— Хорошо, хорошо. Я всего лишь спросил. Я все еще люблю тебя, ты ведь знаешь. Понимаю, что жизнь сложилась не так, как мы планировали… — При этом я поднимаю брови — какое сильное преувеличение! Но он не обращает внимания и продолжает: — Я всегда буду любить тебя, хочешь ты этого или нет.

В голове у меня звучит голос Полли, фыркающей: «Любит тебя? Интересно он это показывает!» И сколько времени я бы продолжала прикидываться, что все в порядке, если бы не наткнулась в его телефоне на сообщения от Кэтрин.

Я собираюсь уходить, но Сэм останавливает меня:

— Погоди, Луиза.

Я поворачиваюсь в замешательстве:

— Что такое?

— Ты знаешь про вечер выпускников?

— А это. Да. — Чего это он вдруг спрашивает меня об этом?

— Ты идешь? — интересуется он, и мне слышится в его голосе опасная нота надежды.

— Не знаю. А ты? — Я видела его имя в списке на «Фейсбуке». Я знаю, что он идет.

— Да, а почему нет? Будет весело. — Он медленно закрывает дверь.

Я возвращаюсь к машине, стараясь дышать как обычно. Как же ему до сих пор удается так на меня влиять? Когда же я достигну состояния, при котором он не сможет ранить меня, когда его слова будут пролетать мимо, не задевая? По дороге я думаю о том, что вряд ли когда-нибудь, оставляя у него Генри, смогу отделаться от гнетущего чувства страха.

Глава 15 2016

Остаток дня тянется бесконечно. Вот к чему я еще не могу привыкнуть: к одиночеству в выходные. Когда мы с Сэмом были вместе, я мечтала побыть одна. Несмотря на всепоглощающую любовь к Генри, мне казалось, что я только тогда и становлюсь сама собой, когда избавляюсь от захватчика, вторгшегося в мою жизнь одновременно с Генри, — этой мамаши, в которую я превратилась. Но теперь, когда Генри остается у Сэма, я чувствую себя потерянной. Ведь существуют же галереи, кинотеатры и музеи, куда можно пойти, но я знаю, что если туда пойду и встречу там какую-нибудь благополучную семейку, собравшуюся посмотреть диснеевский фильм или принимающую участие в интерактивной семейной экскурсии, я испытаю физическую боль оттого, что мою руку не сжимает маленькая ладошка.