Зараза/Испорченный (др. перевод)

Эллисон колеблется, застряв перед воображаемым заграждением между дверью и комнатой. Она туже затягивает вокруг себя черный халат, и мягкий шелк очерчивает плавный изгиб её бедер. У меня тут же текут слюнки.

– Я не смогу помочь тебе, если ты не позволишь мне, Элли.
– Мой голос звучит мягче, чем следует. И, возможно, мягче, чем она того заслуживает.

– Сними халат ... пожалуйста.

Она не сопротивляется, хотя я знаю, что ей этого очень хочется. Вместо этого она вздыхает и крепко зажмуривается. Мучительно медленно ее рука отпускает мягкий шелк. Плечи и грудь Эллисон усеяны светло-коричневыми веснушками. Контраст этих едва различимых крапинок с молочной белизной её кожи и волосами цвета алой глазури, напоминает мне о красном пирожном с бархатистым кремом. Я облизываю губы, чувствуя нарастающее желание попробовать этот лакомый кусочек.

Когда халат соскальзывает до лифа её корсета, мои голова и конечности теряют связь друг с другом, и последние остатки самоконтроля сходят на нет. Я чувствую ноги, готовые встать, и руки, жаждущие к ней прикоснуться. Мне хочется изучить рисунок её светло-коричневых веснушек, наделенных привилегией жить на этой сливочной коже.

Эллисон смотрит, как ткань халата медленно движется вниз, открывая еще больше кружева на ее груди и талии, словно она видит все это впервые. Широко раскрыв глаза от шока и удивления, она будто изучает границы своей сдержанности вместе со мной, удивляясь собственной силе воли.

Халат падает на пол, обнажая передо мной чистое воплощение совершенства на шпильках. Ее бюстье и трусики выполнены из кружева белоснежно-белого цвета, а чашечки лифа, поддерживающие её дерзкую грудь, украшены розовыми розочками. Белые чулки держатся на подвязках, облегая её бесконечно длинные ноги.

Она ангел. Мой ангел с огненным нимбом.

Среди голых стен и скудной мебели она выглядит неуместно. Такая женщина, как она, должна быть окружена роскошью. Ей не место во тьме моих порочных желаний.

Наши взгляды встречаются, и мои губы безмолвно приоткрываются, как и её. Мы просто молчим. Нам не нужны слова. Непреодолимое притяжение между нами электризует разделяющее нас пространство, и кажется, что даже поверхность ее кожи пылает. Она возбуждена, как и я.

– Иди ко мне, - шепчу я.

Эллисон делает несколько нетвердых шагов по направлению ко мне, прежде чем я останавливаю ее, поднимая ладонь.

– Стоп.

Обида и замешательство вспыхивают в её взгляде.

– Что?

– Не иди так, словно ты идешь к чему-то неизбежному. Используй власть своих бедер, плыви ко мне. Посмотри, как каблуки удлиняют твои ноги и придают форму икрам. Дай мне время, чтобы оценить все это. Хорошо? Теперь, попробуй еще раз.

Она закатывает глаза, и стальная решимость появляется в её взгляде. С высоко поднятой головой, она медленно делает шаг вперед, и что-то горячее разливается внизу моего живота, оставляя палящий след похоти вдоль позвоночника. Ещё один шаг, и эти соблазнительные бирюзовые глаза держат меня на прицеле, от чего мои колени начинают гореть. Третий шаг, приводящий в движение ее округлые соблазнительные бедра, которые играют со мной в прятки, выглядывая из-под оборок кружевных трусиков. Чувствуя, как мои штаны вспыхивают жарким пламенем, я вскакиваю и устремляюсь прямиком к ней.

Я знаю, что Эллисон легко может прочитать отчаяние в моих голодных глазах. Я знаю, что она замечает, как дрожит моя рука, когда я тянусь заправить прядь огненно-красных волос ей за ушко. Но она молчит, ни одной язвительной шутки, ни одного остроумного замечания не срывается у неё с языка. Вместо этого, она втягивает нижнюю губу в рот и слегка прикусывает ее верхними зубами. Не думая ни секунды, я медленно обвожу большим пальцем очертания ее рта, уговаривая отпустить нижнюю губу. Элли освобождает её, и мой палец вновь скользит вдоль её рта, касаясь блестящей и влажной губы.

Сейчас между нами нет ничего, кроме воздуха, желания и забытых обязательств. Но мне плевать. Обнимая её одной рукой, другой я вновь и вновь обвожу контур её губ, и в этот все границы между нами стираются, а правила исчезают.

К черту последствия.

Я закрываю глаза, потому что трогать ее и видеть ее — это слишком для меня, я просто не выдержу.

– Бляя, что ты делаешь со мной?
– шепчу я. Я не жду, что она ответит, или даже услышит меня. Но я хочу, чтобы она услышала. И я нуждаюсь в её ответе.

Она словно ангел, упавший с небес на Землю в мой мир - мир похоти, наслаждения и стыда. С глазами цвета океанской лазури и ореолом горящих ярче пустынного солнца волос, она отвечает мне. И пока её чистота и неопытность сгорает без следа в этом чувственном аду, её слова вдыхают в меня жизнь, согревая мою одинокую душу.

– Именно то, чему ты меня научил.

Реальность обрушивается на мою голову подобно водопаду ледяной воды, возвращая меня к суровой реальности.

Я касаюсь чужой жены.

Я почти поцеловал чужую жену.

Я хочу трахнуть чужую жену.

Думать об этом, позволяя этим мыслям закрадываться в потаенные уголки собственного сознания - это одно. Но признаться в этом? Обречь себя на чертову боль, потому что не можешь быть рядом с ней? Ждать каждый её взгляд и каждый вздох, словно от этого зависит вся моя жизнь?

Это безумие.

Я отхожу от нее, пятясь, пока не оказываюсь у двери. И даже, когда я вижу, как боль затмевает свет в её глазах, я знаю, что должен уйти. Потому что, если я этого не сделаю, все мои желания вырвутся наружу и я сделаю то, чего так хочу.

УВЛЕЧЕНИЕ

Я смотрю, как безоблачное небо темнеет в предзакатных лучах уходящего солнца. Это невероятное зрелище просто завораживает. Многие считают пустыню сухой и безжизненной. Я же вижу в ней спокойствие, тишину и свободу.

Я слышу, как она подходит, но не двигаюсь с места. Как только последние отголоски заката исчезают в вечернем небе, сотни далеких звезд зажигаются над нашими головами. Я представляю себе, как их мерцающий свет отражается в её сине-зеленых глазах, когда она улыбается, но не могу найти в себе силы повернуться и взглянуть на неё.

Звук шагов затихает у шезлонга рядом со мной. Она вздыхает и садится. Мы молчим. Нам не нужно слов. За нас говорят звезды.

– Что ты видишь там?
– шепчет она, спустя несколько минут. Вокруг совсем темно, лишь приглушенный свет исходит от главного дома.

– Космос.

Элли хихикает.

– Вау. Какое глубокомысленное замечание, мистер Дрейк.

Когда я, наконец, поворачиваюсь, она смеется, запрокинув назад голову. Её смех настолько чистый и искренний, что я улыбаюсь в ответ.