Заражение

Берёзов смотрел на Ферзя в упор. Тот пожал плечами и произнёс:

— Не стрелять! Брать живым! — И тут же добавил: — Соблюдать осторожность! Это может быть ловушкой!

Но всё оказалось много проще. Ашот Хромой сопротивляться не хотел. Он оказался ранен в ногу осколками гранаты и даже лестницу в оконный проем вытолкал с трудом. Лезть по ней ему было тяжело, и он практически скатился в руки группы захвата. С него сорвали противогаз и оттащили в сторону. Сталкером занялся санинструктор, и Ферзь объявил окончание операции.

Боевые группы начали выходить из деревни, тщательно придерживаясь разработанного маршрута. Обратный путь неожиданно оказался сложнее, чем первоначальный заход в мёртвую деревню. Словно возмущённый появлением людей Жёлтый Пух собрался в огромные рваные облака и метался по улицам от одного покосившегося дома к другому, пытаясь облепить затянутых в «Мембраны» бойцов. Видимость ухудшилась, словно посреди лета внезапно начался снегопад из грязно-жёлтых хлопьев, и идти приходилось медленно, часто стряхивая налипающую желтизну с лицевых щитков шлем-сфер. Каким образом абсолютно сухой Жёлтый Пух прилипал к гладко отшлифованному пластику лицевых пластин, осталось загадкой, но жёлтая дрянь тянулась к людям, словно мелкая железная стружка к мощному магниту. Облака Пуха хаотичными потоками сновали по мёртвым улицам, огибая невидимые глазу аномалии, и, приглядевшись, можно было увидеть десятки не занятых жёлтыми потоками чистых мест, усыпавших деревню. «Близко к этим местам лучше не подходить», — хмуро подумал Иван, вспоминая теоретический курс. Жёлтый Пух обтекает аномалии только в Зелёной Зоне. В Жёлтой Зоне ему это занятие глубоко до лампочки. Там Пух прёт напролом, и по нему уже не определишь опасное место. Тогда, во время спасательной операции с Болтом, Пуха они не встретили. Интересно было бы спросить у Валерия, как он выходит из подобного положения, не нося «Мембраны». Скорее всего, просто обходит Пух заранее. Видимо, знает маршруты… Иван заметил, что отстаёт от впереди идущего бойца, и прибавил шаг.

Берёзову выпало отходить одним из первых, и он был уже у самой окраины, когда сзади донёсся вопль «Стоять!!!», вслед за которым ударила автоматная очередь. Иван стремительно развернулся, приседая на колено, и взял оружие наизготовку. Цепочка выбирающихся из мёртвой деревни бойцов замерла, но в следующую секунду зашипел радиоэфир:

— Отбой тревоги! — раздался голос Ферзя. — Продолжать эвакуацию!

Причина внезапного переполоха выяснилась через несколько минут, когда весь отряд вышел к точке сбора. Крайней пришла группа Ветра, и Ашота Хромого с ней не оказалось. Ветер, хмуро поглядывая на Салмацкого, коротко объяснил, что сталкер пытался совершить побег, его пытались остановить, но не успели: хромая на раненой ноге, тот споткнулся и упал в аномалию. Плешь размазала его в доли секунды, оставив от человека лишь небольшую кучку перепачканного кровью тряпья. Место его гибели было зафотографировано для приобщения к рапорту о результатах операции. Это известие все восприняли спокойно, лишь Медведь саркастически ухмыльнулся, мол, что такое «не везёт» и как с ним бороться? Но больше ничего не сказал. Всю обратную дорогу Берёзова одолевало какое-то смутное и неприятное чувство, смысл которого он уловить не мог.

17

Лежащий у рабочего кресла на дорогой подставке из дымчатого стекла портфель тихо звякнул коротким переливом колокольчика, привлекая к себе внимание. Прокопенко покосился на него и поспешил закончить затянувшийся телефонный разговор:

— Я вас услышал, святой отец, — терпеливо повторил он, — и нахожу ваши эээ… рекомендации вполне логичными. Предлагаю обсудить подробности при личной встрече. Да, я приеду в храм. Да-да, разумеется. Откладывать не будем, я завершу текущие дела и сегодня к вечеру буду у вас. Часам к двадцати трем, возможно, чуть позже. — Он вкрадчиво уточнил: — Вы же теперь круглосуточно принимаете страждущих, насколько я понял из ваших слов? Что? Да, конечно! Обязательно! Я перезвоню заранее, как только направлюсь к вам. Нет-нет, за два часа нереально, у нас аврал, трёхсменный рабочий график, я загружен чрезмерно. Я обязательно предупрежу вас, как только буду выезжать. Минут за пятнадцать. Это всё, что в моих силах. До свидания, святой отец!

Прокопенко положил трубку. Чёртов святоша, хочет больше денег. Прослышал о предстоящих сверхприбылях компании и начал жадничать. Мало ему его процентов с каждого отката и того солидного куска, что отвалили за пиар и прочую духовную поддержку «трудового подвига» сверх того. Выступил с предложением организовать чуть ли не передвижной храм для посещения особо удаленных мест строительства и хочет под это дело средств. Отличное предложение, вот только денег, которые он получил, с лихвой хватит на десяток передвижных храмов и на пару мобильных церквей! Зажрался поп. Ладно, с ним он разберётся позже, ближе к ночи, пусть святоша подождёт. Дадим ему ещё сотню тысяч долларов, пусть заткнётся и дальше приносит пользу общему делу. А если не заткнётся по-хорошему, так ведь эту проблему можно решить и по-другому. В храме хватает халявщиков в рясах, место безвременно усопшего настоятеля долго пустовать не будет. К тому же его помощник, или, как там его, протоиерей, поди их разбери, давно мечтает занять место шефа. С ним будет договориться гораздо дешевле. Со временем, конечно, и тот зажрётся и обнаглеет, но это будет позже.

Портфель снова звякнул, и чиновник достал из него мобильный телефон с пиктограммой свежего смс-сообщения на дисплее. Прокопенко нажал кнопку, мгновение читал полученный текст и, усмехнувшись, набрал ответ: «Через полчаса. Место номер семь». После чего положил телефон обратно в портфель и вышел из-за стола. Он подошёл к большому окну и остановился возле него, разглядывая раскинувшую под ним Ухту. Прокопенко ненавидел эту дыру. Крохотный, затерянный в забытой богом таёжной окраине страны городишко сидел у него в печёнках — тухлый, скучный и провинциальный до мозга костей. Это место для него сродни тюремной камере, в ней, наверное, так же тоскливо и заунывно однообразно. Сейчас бы в Москву, а ещё лучше, в Штаты, в Лас-Вегас! Вот где жизнь кипит! Казино, роскошные авто и рестораны, гламурные женщины, а главное — не надо корчить из себя праведника, разъезжая по городу на служебной машине и трясясь в перелётах на креслах общественных самолётов. Он вздохнул. Рано. Ещё рано. Время не пришло, сейчас надо зарабатывать, к тому же в последнее время игра в казино «не шла», и денег ощутимо не хватало. А для заработка Ухта ему необходима больше, чем золотая жила. Особенно сейчас, когда ожидается получение огромного бюджета! Он уже раздал заказы поставщикам, и скорые откаты позволят ему не просто закрыть финансовые дыры в личном бюджете, но и очень, очень прилично заработать.

Чиновник посмотрел на часы. Пора ехать. Прокопенко усмехнулся. Он даже часы себе не может позволить нормальные. Надо соответствовать статусу и поддерживать имидж скромного чиновника. Служебный «мерседес», часы «Ваширон» за жалкие пять тысяч долларов, костюмчик средней руки за две — до какой же степени всё это надоело… Хочется надеть приличный костюм от «Киттен» ручной работы за десять тысяч, как у президента «Экстраойла», ездить по набережным Ниццы и Монако на «Бугатти Вейрон» и сверять время по «Бреге» за вдвое большую сумму, чем у этого пижона Макарова, не имеющего за душой и десятой части прокопенковских денег! Но приходится быть заложником обстоятельств…

Прокопенко вышел из кабинета, на ходу обронив секретарше:

— Я уезжаю на встречу с поставщиком. Вернусь через час. Меня не беспокоить. — Он, не останавливаясь, вышел из приёмной и направился к лифтам.

Его автомобиль уже ожидал у крыльца, и охранник открыл дверь при приближении начальника. Прокопенко сел в машину, и безопасник побежал к передней двери, стараясь как можно скорее занять своё место.

— Ресторан «Сталкер», — распорядился он.

— Слушаюсь, Максим Анатольевич! — Водитель с фигурой профессионального борца аккуратно тронулся с места.

«Кругом одни фээсбэшники», — подумал Прокопенко, — Белов обложил его своими людьми. Это, конечно, очень хорошо и даёт гарантии. Но иногда может причинить некоторые неудобства. Как, например, сейчас, когда необходимо провести приватную встречу. Но и он, Прокопенко, тоже не лыком шит. Охранники и водители могут следить за ним сколько угодно и строчить докладные как заблагорассудится. Он обставил всё чисто, комар носа не подточит. Сейчас он проведёт встречу с самым настоящим поставщиком РАО, исправно побеждающим во всех положенных тендерах. Фирма господина Меркулова поставляла в «Ареал» мелкую строительную фурнитуру по очень выгодным ценам. Если бы кто-то чрезмерно дотошный совершил чудо и смог проверить всю цепочку соответствующей документации, он с удивлением обнаружил бы, что фирма отдаёт в РАО товар практически по себестоимости. Более того, иногда, чтобы уложиться в срывающиеся сроки поставок, она даже несёт убытки за счёт удорожания стоимости срочной перевозки. Но требующиеся РАО объёмы именно этой номенклатуры были невелики и серьёзными деньгами не являлись, и потому маленькая фирма со своими такими же маленькими поставками особого интереса ни у кого не вызывала. А работа с поставщиками являлась прямой обязанностью Прокопенко, вне зависимости от размеров оных.

Чиновничий «мерседес» подъехал к фешенебельному ресторану, и из его дверей немедленно появился швейцар, спешащий встретить дорогого гостя. Прокопенко криво усмехнулся. В этом городе его знал в лицо каждый. Прямо первый парень на деревне. Лично он предпочёл бы, чтобы его узнавали в Монте-Карло или на Манхэттене.

— Здравствуйте, Максим Анатольевич! — Швейцар распахнул перед ним стеклянные двери: — Добро пожаловать!

Едва Прокопенко ступил за порог, около него немедленно оказался старший менеджер ресторана.

— Максим Анатольевич! — Он подобострастно протянул ему руку для приветствия. — Мы очень рады вас видеть! Желаете стол или ВИП-ложу?

— Ложу, — ответил чиновник, — седьмую. У меня встреча.

— Как пожелаете, — старший менеджер был сама любезность, — седьмая ложа зарезервирована, но для вас я отменю заказ. Пожалуйста, проходите, позвольте, я провожу вас!

Меркулов появился через десять минут, ровно в назначенное время. Это у него являлось своеобразным шиком, его точность вполне могла успешно поспорить с часами. Возможно, подобная педантичность могла произвести впечатление на многих, но только не на Прокопенко. Пословицу «Время — деньги» чиновник предпочитал не делить на составляющие, и если с тобой нельзя получить прибыль, то твоя экономия времени никому не интересна, приходи ты хоть с точностью эталона времени.