Зарево над Аргуном

– Я скорее не люблю американцев.

– Не боитесь испортить со мной отношения? Американцы - наши союзники.

– Мистер Бен Ари! Можно подумать что американцы любят нас, русских.

Бен Ари засмеялся.

– Откровенность за откровенность. Сказать, что я вас люблю, было бы неправдой. Но ваша прямота подсказывает, что вам можно полностью доверять.

– Спасибо.

– Значит, вы мне тоже доверяете? Почему? А если я вас обману? В игре находятся большие деньги...

– Обманывать меня вам не резон. Во-первых, по той причине, что на кону ваша личная репутация. Из-за суммы, о которой идет речь, вы её портить не станете. Ведь в случае если все пройдет успешно, вы получите куда большие дивиденды. Разве не так? Во-вторых, вы понимаете, что я не бросаюсь в воду, не подумав, как из неё выплывать. Верно?

– Вы правы, - согласился Бен Ари.
– Что касается полковника Окропиридзе, он, возможно, не плохой военный.

– Я ему не судья, однако замечу, что грузины никогда не были хорошими военными. Артисты, футболисты, киношники - это да, но только не вояки. Армяне - другое дело. Советские маршалы Баграмян, Бабаджанян, адмирал Исаков... Для меня эти имена что-то значат. А теперь другие. Вы их конечно знаете. Маршал Советского Союза Берия. Генералы Гоглидзе, Рухадзе, Церетели, Цанава, Рапава. Этих монстров сегодня не помнят, но все они состояли в штате сталинских палачей, там получали звезды на погоны и ордена. Впрочем, давайте вернемся к нашему делу. Скажите, на переходе в Шатили нас будут ждать только ваши люди или вы появитесь там сами?

– Там будут и мои люди и я. Вас устраивает?

– Вполне. Куда важнее, чтобы после того, как мы возьмем шейха у меня была возможность связаться с вами. Я сообщу время, когда выйду к Шатили. Вы добавите к этой дате пять или шесть дней и назовете это время грузинам. Сами останетесь на границе.

* * *

Вечером Полуян отправился на Ленинский проспект, навестить своего старого командира генерала Буслаева, под началом которого служил в Афганистане.

Дверь квартиры открыл сам хозяин. Полуян, не встречавший генерала более десяти лет, был потрясен тем, насколько постарел и сдал некогда крепкий и дышавший здоровьем мужчина. Стараясь не показать своих чувств, протянул руку:

– Здравия желаю, Василий Митрофанович!

– А ведь не узнал, верно? Ладно, не тушуйся. Жизнь нас украшает не столько орденами, сколько ранами и болячками.

– У вас было два ранения, это?

– Ну, о ранениях я уже забыл. Все давно заросло. А вот уже в отставке у меня отняли желчный пузырь, вырезали аденому, прооперировали грыжу. Теперь я весь в шрамах, как старый морской разбойник.

– А как мотор? Это ведь главное, - Полуян задал вопрос тоном большого знатока сердечных проблем, хотя его самого они ещё никоим образом не коснулись.

– Стенокардия, - сказал Буслаев и вздохнул.
– Грудная жаба, по-русски.

– Болезнь неприятная, но надо надеяться...

– Ладно, оставим эту тему. Тем более для меня стенокардия не болезнь, а образ жизни. Мы же жили под пулями и не думали каждую минуту: попадет или пролетит мимо. Нет, мы жили, хотя и знали, что кто-то носит нашу смерть в рожке своего автомата. Это единственная разница для нас между войной и миром. В мирное время мы носим свою смерть в себе. И здоровые, и те, кого именуют больными. Все болезни от самой жизни, смерть - тоже. Лучше скажи, что тебя привело в Москву? Бизнес, как теперь говорят, или обычное любопытство? И давай, проходи в комнату. Посидим, как положено.

Генерал сам разлил коньяк: себе поменьше, Полуяну - побольше..

– За тех, кто с нами, - поднял свою рюмку Буслаев. Выпил и повторил вопрос.
– Так ты по делам?

– Да, конечно. Если позволите, то и вас помучу вопросами. Разрешите?

– Что за церемонии? Я даже рад, что кому-то ещё могу пригодиться.

– Василий Митрофанович, вы долго служили на Кавказе. Знаете особенности театра военных действий. Мне было бы полезным послушать ваши советы.

– Я понимаю, спрашивать о причинах такого интереса не стоит.

– В общих чертах обычное дело. Глубокая разведка и захват языка.

– Ты же вроде ушел из армии. Значит, по линии штаба РАП?

Полуян смущенно улыбнулся.

– Я лежу, Василий Митрофанович. Что такое РАП?

– Ты не знаешь? Это координационный штаб Российских армейских профессионалов. Обычно он предоставляет боевую работу по контрактам тем, кто ушел из кадров.

– Нет, меня отыскали друзья, с которыми приходилось работать.

– Значит, говоришь, захват языка? С шумом или без?

– Предельно тихо.

– Группа большая?

– Минимальная. Шесть человек, не больше.

– Разумно. Чем короче строй, тем меньше в нем лишних... А район, как я понимаю - Чечня.

– От вас мне нет причин таиться.

– Дело не только в тебе. Дело в нашей общей дурости. Разве можно представить, что в армии, которая имеет ракетные войска, имеет военно-воздушные силы и ПВО нет ни одного горно-стрелкового полка? Я не говорю уже о дивизии. Ты бы спросил министра обороны Сергиенко, почему это так. Думаешь, ответит? Сидя в бункере ракетной шахты он никогда не задумывался, что такие нужны. Потому, если где-то бывает нужна затычка бросают спецназ, десантуру или морпехов. Между тем, горы - стихия особая. Даже если ты сумел заползти на вершину и увидел сверху орлов, горцем ты ещё не стал. Ты вот что...

Буслаев смущенно кашлянул и замялся.

– Слушаю вас, Василий Митрофанович.

– Неудобно и говорить, ещё обидишься... Но ты сразу к вершинам не рвись. Дай людям хотя бы пять дней на акклиматизацию. Спешка в горах подводит...

Они проговорили почти три часа. Прощаясь, генерал долго тряс Полуяну руку.

– Спасибо тебе, не забыл. Я ведь провожу время в одиночестве. И ничего не поделаешь - такова генеральская участь. У начальства мало друзей. Те, кто стояли ниже тебя - подчиненные. Те, кто выше - начальники. Возвращаешься в первобытное состояние, снимаешь погоны и сразу оказываешься никому не нужным. Особенно это стало ясно, когда умерла жена. Дети выросли. У них свои проблемы. С моим мнением они не считаются. Видимся редко. Да я их и не виню...

Когда Буслаев закрывал дверь, Полуян заметил в его глазах слезу. А может это ему просто показалось.

* * *

С утра следующего дня Полуян, Ярощук и Резванов на конспиративной квартире в центре города встретились с полковником Бойко. Разговор был деловой и профессиональный.

Сперва Полуян подробно рассказал о беседе с Бен Ари, затем описал встречу с господином Окропиридзе, не забыв упомянуть о вине, которое лучше в полной мере отвечало вкусам тех, кого мучает низкая кислотность.

Затем Полуян разложил карту-схему, полученную у Бен Ари. Он просидел над ней всю ночь и был готов доложить свои соображения.

– Я прикинул возможный маршрут группы в район Мертвого города, так чтобы он увязывался с обстановкой боевых действий в Северной Чечне. Если интересно, взгляни. Кстати, примерно в этом районе проходят и группы моджахедов, которые идут через Азербайджан на заработки в Чечню.

– Показывай.

Все склонились над картой.

– Границу Дагестана и горной Чечни, - продолжил доклад Полуян, водя по карте карандашом, - мы перейдем через перевал на Снеговом хребте с отметкой 2997. Дальше по реке Хуландойахк до её впадения в Шарааргун. Там место пустынное и есть брод...