Зародыш мой видели очи Твои. История любви
Шрифт:
Обезумев от страха, скакун встал на дыбы, принц бросился к нему, пытаясь осадить, но жеребец сорвался с привязи и сбил своего хозяина наземь.
Когда принц пришел в себя, он уже был не на поляне, а лежал в бедной, но опрятной кровати. В воздухе витал аппетитный аромат сдобренного пряностями супа, из соседней комнаты доносилось тихое женское пение. Откинув искусно расшитое лоскутное одеяло, которым укрыл его благодетель, принц со стоном поднялся на ноги и прихрамывая подошел к окну. После падения у него ныло во всем теле, а лоб горел так, как будто к нему прилепили кусок раскаленного угля.
В залитом дождем оконном стекле принца встретило жалкое зрелище: лицо было покрыто синяками и ссадинами и увенчано пестрой тряпкой для нюхательного табака.
Оглядевшись в поисках своей одежды и нигде ее не увидев, он решил снова улечься в постель. Когда он уже карабкался на кровать, выставив кверху свой розовый августейший зад, в комнату вошла молодая девушка. Она не засмеялась, она была красивой, она была его спасительницей и держала в руках поднос с ломтем хлеба и миской горячего ароматного супа.
Пока принц угощался супом, девушка поведала ему, что, когда разразилась гроза, она собирала в лесу свои травы и, припустив от дождя во весь дух, едва не угодила под копыта жеребца, исполнявшего на тропинке пляску святого Витта. Вскоре после этого она наткнулась на израненного мужчину, что лежал без сознания у самой кромки болота, которое проглотило немало хороших парней. Этим мужчиной у болота как раз и был принц. Конечно, она не могла оставить его там лежать в такую ужасную погоду и притащила его сюда, к себе домой. Поэтому он и сидит сейчас здесь и ест суп. Кстати, как суп-то, вкусный?
Принц был вынужден признать, что суп был сущее объеденье.
Буря бушевала в лесу семь дней и семь ночей. Что в продолжение всего этого времени происходило между принцем и девушкой, никто не знает, но на утро восьмого дня он распрощался, окрепший и в заштопанных портках, а на прощание подарил ей перстень. Это была изысканнейшая драгоценность – из белого золота, с двуглавым орлом, инкрустированным рубинами.
Через три месяца после того, как у нее останавливался будущий кайзер, девушка перестала появляться на рынке и объявилась лишь по прошествии шести месяцев. Люди подозревали, что она выносила ребенка и что родился у нее мальчик, которого она спрятала в лесной пещере. Но сколько народ ни отправлялся в экспедиции и походы на поиски ребенка, его так и не нашли, что подтверждало, насколько его мать хорошо знала лес. Ей, постоянно бродившей по самым глухим его закоулкам в поисках трав и ягод для мазей и эликсиров, не составило бы труда скрыть в темных дебрях младенца.
Говорили, что девушка прятала своего сына и наследника престола, потому что он должен дождаться времен, когда страна столкнется с великими бедами и лишениями и люди будут готовы принять его в качестве своего духовного и мирского вождя, который укажет им путь в грядущие столетия. А до тех пор, пока он не выступит из укрытия, защищенный своим происхождением, добродетелями и сокровищем, которое для него оставил отец и которое хранится с ним в пещере, он не будет стареть, и ему не прибавится ни дня свыше двадцати одного года.
Что же до девушки, его матери, то она старела, как и все другие, и превратилась под конец в эксцентричную старуху, что жила в одиночестве в самой чаще леса, не следовала ни божьим, ни человечьим законам и торговала на рынке своим товаром. В конце концов она померла, уткнувшись лицом в кашу, и не оставила ни единого намека на местонахождение пещеры, юноши или дивного сокровища. Когда обыскали ее жилище, то нашли лишь то, что обычно бывает в лачугах старых знахарок.
А принц стал кайзером. Насмешники прозвали его «девственный король» за то, что его имя никогда не упоминалось вкупе ни с одной женщиной, кроме той девушки, которая давным-давно одним осенним днем спасла его от печальной участи сгинуть в болоте. Он заделался большим энтузиастом художественной вышивки и разведения лебедей, растратил всю казну на разные искусства и рискованные
предприятия и утонул молодым и вопиюще бездетным – как написали официальные летописцы. А правдивость этой короткой истории подтверждается таким фактом: при посмертном освидетельствовании его тела выяснилось, что приватный орган принца был позолоченным.Тут следует добавить, что еще долгое время после этих событий дети, игравшие у самой кромки леса, слышали, как в подлеске, словно лис, шебуршился юноша, а девушки, которые отваживались зайти чуть подальше, чувствовали на себе взгляд молодого мужчины. И каждая из них мечтала, как однажды встретит на безлюдной лесной тропинке внебрачного кайзерова сына и что вспыхнет между ними любовь, и заживут они вместе, и будут жить долго и счастливо.
Но с тех пор прошло уже слишком много времени, лес давно утратил свое сказочное очарование, золотой лисицы никто не видел с тех пор, как умерла старуха, дети перестали бояться таинственного юношу, а девушки теперь отправляются на поиски женихов в большие и маленькие города. Что и я сделала, и нашла здесь моего Карла.
На этом сказке конец, а кто слушал – молодец.
– Спасибо…
Эта неожиданная реплика бедолаги так ошарашила Мари-Софи, что она чуть не свалилась со стула. Однако, когда она обернулась со словами «на здоровье», то увидела, что он снова взялся за старое: с закрытыми глазами откинулся на подушку. Он съел все, кроме сардельки.
– Ну все равно на здоровье!
Мари-Софи подумалось, что те двое зря просили ее следить за ним, словно кот за мышиной норкой. Никаких мелочей, чтоб их подмечать, в поведении бедолаги не было, он вообще никак себя не вел, был слишком слаб для этого. Он оживлялся, лишь когда она забывала о нем или притворялась, что не замечает его. Она почувствовала, что потихоньку начинает постигать свои неясные обязанности.
Дверь в комнату номер двадцать три опять открылась, и Мари-Софи встрепенулась: сколько можно? Она была по горло сыта этими бесконечными приходами-уходами. Какой смысл помещать сюда эти мощи, а затем лишать их отдыха, тишины и возможности снова принять человеческий облик?
– Ей-богу, покоя тут как в туалете на детском дне рождения!
Порывисто вскочив, она рванулась навстречу визитеру и сердито распахнула дверь пасторского тайника:
– Ну что там опять?
– Хехе, правильно сказала повариха: «девчонка что-то совсем нервная стала…» – забубнил вполголоса официант, уткнувшись носом в свою бабочку и сделав вид, что не заметил раздражения Мари-Софи. – Я пришел забрать поднос с посудой… Если мне будет позволено, хехе. Мы подумали, что негоже посылать сюда мальчишку, неопытный еще, сопливый…
Он прищурился, пытаясь разглядеть, что было за ее спиной в каморке. Демонстративно хмыкнув ему в лицо, девушка пошла за подносом, а официант продолжил беседу со своим конфидентом – бабочкой:
– Вот это, значит, и есть «Парадиз»? Хехе, давненько хотелось увидеть его своими глазами, хотя, конечно, в свое время мы были немало наслышаны…
– Можешь передать хозяину, что пациент поел и поблагодарил за еду!
Мари-Софи сунула поднос официанту в руки.
– Пациент? Ты сказала «пациент»? Он что, больной? Чем-то заразным?
– Нет, я называю его пациент, потому что это очень смешное словечко, оно рифмуется со словом «коффициент»!
И Мари-Софи захлопнула дверь перед самым носом у официанта».
8
«– Т ы справляешься со всем прекрасно, в этом нет никакого сомнения! – хозяин пожаловал к Мари-Софи, когда дело уже шло к ужину, и теперь нахваливал ее заслуги: – Я слышал, что он говорил с тобой, сказал спасибо и уж не знаю, что еще. Они будут довольны! О, они будут чертовски довольны, когда услышат это! Я абсолютно уверен, что ты, как говорится, тот человек большой, кто выполняет дело с душой… или, вернее, та девушка… И тут дело ясное, что ты должна… хм… я думаю, что мы должны… хм…