"Зарубежная фантастика 2024-3". Цикл Люди льда". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Эфросиния самодовольно улыбнулась: такая легкая победа была ей даже скучна.
Она выждала, чтобы внизу завязалась беседа. Голос матери звучал как-то странно, словно слова застревали у нее в горле.
Наконец Эфросиния заскользила вниз. Одной рукой она легко касалась широких перил, другой приподнимала юбку так, чтобы были видны ее маленькие ступни и соблазнительные щиколотки. Тур Эгиль смотрит на меня, думала она. Он уже видит разницу между нами. Сегодня вечером он признается мне в любви. Все они признаются мне в любви.
Она шла, скромно потупив глаза.
Но Тур Эгиль даже не обратил на нее внимания. Разве что рассеянно
От неожиданности Эфросиния открыла рот, это было не слишком красиво, но она об этом уже не думала. Кровь бросилась ей в голову. Что же происходит?
Перед ней была хюльдра [50] , морская русалка или как еще можно было назвать это существо. Каскад вьющихся темно-рыжих волос, золотистые или зеленые глаза, это трудно было понять, и такое прелестное загадочное лицо, что глупый Тур Эгиль потерял последний рассудок.
50
Норвежская ведьма, прекрасная девушка с коровьим хвостом
Эфросиния решила так просто не сдаваться. Она приготовилась к борьбе! В ее присутствии еще ни один мужчина не предпочел ей другую женщину! Так будет и на этот раз! Но придется пустить в ход все средства!
Она протянула руку невесте Тура Эгиля.
— Значит, вы и есть Ингрид? О, точно такое платье носила моя матушка пятнадцать лет назад, я его очень хорошо помню!
— Вы не ошиблись, я попросила у своей матери взаймы ее платье, — с улыбкой ответила Ингрид, сразу поняв, куда ветер дует. — Вам, конечно, известно, что сейчас в Европе опять вошел в моду старый стиль?
Эфросиния взяла Тура Эгиля под руку.
— Тур, дорогой, какую пастушку ты себе выбрал! Quelle odeur de paysan! Tres charmante!
— Конечно, от меня пахнет по-деревенски! — улыбнулась Ингрид, и на ее смуглом, загоревшем во время путешествия лице, ослепительно сверкнули белоснежные зубы. Эфросиния же всегда опасалась загара. — Я ехала верхом всю дорогу. Не удивительно, что мое платье пропахло лошадью.
«Деревенщина, а знает французский», — подумала Эфросиния, прищурившись. Она не успела обдумать следующий шаг, как Ингрид повернулась к ее матери.
— Какой у вас замечательный гобелен!
— Да, пасторальный сюжет, — быстро объяснила Эфросиния, чтобы блеснуть своими знаниями.
— С чего вы взяли? — улыбнулась Ингрид. — Это Зевс, который только что соблазнил Ио.
Эфросиния вспыхнула.
— Но ведь здесь нет никакой женщины!
— Конечно, зато есть корова. Когда Гера обнаружила, что Зевс неравнодушен к Ио, она превратила ее в корову.
— Какой ужас! — воскликнула мать Эфросинии. — Надо сейчас же снять этот гобелен!
— Зачем? — удивилась Ингрид. — Ведь это произведение искусства.
— Женщины не должны знать слишком много, — вмешалась Эфросиния. — Мужчины не любят ученых женщин.
— Вы правы, они так глупы, что им нужны гусыни, которые думают только о своей внешности. А потом они чахнут от тоски с такими женами.
— Ты права, Ингрид, — Тур Эгиль улыбнулся. — Как хорошо, что ты приехала! Нам с тобой надо обсудить наше будущее. И ты должна рассказать мне побольше о Гростенсхольме.
— Вот как? — сладким голосом проговорила мать Эфросинии. — Значит, малютка Ингрид получит в наследство
поместье? Недурно.«Чертова баба», — подумала Ингрид.
— Конечно, ведь чем-то я должна была прельстить Тура Эгиля. Если не ошибаюсь, ты женишься на мне исключительно ради Гростенсхольма?
— Разумеется, — улыбнулся он, не отрывая от нее влюбленного взгляда.
Эфросинию охватил гнев, но ей удалось преодолеть его.
— Тур Эгиль, по-моему, Ингрид сейчас следует подняться наверх и переодеться, если только у нее есть с собой запасное платье. А мы с тобой пока посидим на террасе.
— Конечно, — тут же вмешалась ее мать, — ведь Тур Эгиль еще не слыхал, как ты поешь и играешь на лютне. Это бесподобно!
В глазах Тура Эгиля мелькнула растерянность.
— Сейчас, тетушка, меня не прельщают никакие песни, ведь я собираюсь жениться на прекраснейшей из девушек!
Казалось, Эфорсинию вот-вот хватит удар, если у девиц ее возраста когда-нибудь бывают удары.
— Мы можем просто поболтать, если Эфросиния не против, — быстро сказал Тур Эгиль.
«Прекрасно, — подумала она. — Я отдам ему все. Заставлю понять, сколько радости он испытает в моих объятиях, если только он откажется от этой желтоглазой ведьмы!»
— С удовольствием! — она положила руку ему на плечо и послала Ингрид сладкую улыбку и взгляд, острый, как бритва.
«Нет, дорогая, ничего у тебя не выйдет, — ответила Ингрид на взгляд Эфросинии. — Я знаю, что ты за штучка и что у тебя на уме. Ты хуже любой продажной женщины, те по крайней мере ничего из себя не строят. Игра, которую ты ведешь с мужчинами, в тысячу раз хуже и грязнее. Но ты слишком глупа».
— Поболтайте, я скоро приду, — сказала она Туру Эгилю.
Но Ингрид была бы не Ингрид, если б отказала себе в маленьком фокусе. Одним взглядом она заставила жениха на многое посмотреть иначе.
Тур Эгиль и прекрасная Эфросиния расположились на террасе, примыкавшей к гостиной. Мать скромно удалилась, чтобы им не мешать.
Эфросиния сидела так, чтобы в вырезе платья Тур Эгиль мог видеть ее грудь, правда, под тончайшей шалью. Она соблазнительно подалась к нему.
— Ну что, Тур Эгиль, я сильно изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз?
«Господи, какая же она самодовольная кукла», — с удивлением подумал Тур Эгиль. Раньше он этого не замечал.
Коварный взгляд Ингрид на многое раскрыл ему глаза. Он видел и то, что было, и то, чего не было.
— Конечно, ты изменилась, — сказал он. — Ты изрядно пополнела.
Эфросиния отпрянула от него, онемев от гнева.
— Как это пополнела? Какая была, такая и есть!
— И потом, почему ты такая бледная? У тебя совсем чахлый вид! Ты только посмотри на Ингрид — здоровая, румяная, красивая! А какая она умная! Разговаривать с ней — истинное удовольствие!
Эфросиния кипела от гнева. До сих пор все мужчины говорили ей только комплименты, и она привыкла упиваться ими. От слов Тура Эгиля у нее перехватило дыхание, потом в ее душе, точно лава в вулкане, заклокотала оскорбленная гордость. Его последняя похвала Ингрид вызвала извержение вулкана. Эфросиния схватила канделябр и стала с бешенством бить Тура Эгиля по голове. Ее обуревало единственное желание — уничтожить того, кто посмел предпочесть ей другую женщину. Зазвенело разбитое стекло, и Тур Эгиль Фредерик Севед Франке тихо сполз на пол. Канделябр был окован серебром, такие канделябры обычно ставятся на пол.