"Зарубежная фантастика 2024-4" Цикл "Люди льда". Компиляция. Книги 1-23

У Кристы появилась привычка сумерничать: она сидела по вечерам у окна и со страхом и недоумением вглядывалась в горизонт. У нее был один-единственный сын — Натаниель, и она знала: скоро решится его судьба.

Карине тоже была напугана. И у нее был всего один-единственный сын, и сын этот, Габриэль, был включен в ту маленькую группу, которой предстояло сражаться на передовой.

А Габриэлю всего двенадцать…

Неудивительно, что Карине снедала тревога.

Даже Мари в Трённелаге, и ту одолевало беспокойство, хотя ее большая семья, насчитывавшая пятерых детей, была защищеннее остальных.

Наибольший же страх царил на Линде-аллее. Бенедикта то и дело повторяла про себя:

«Слава богу, отец не дожил до этого!» — забывая про то, что сама она очень стара и, будучи отмечена проклятием, особенно уязвима.

Андре и Мали оба принадлежали к роду Людей Льда. Естественно, что и они жили в напряжении.

Ветле Воллену было уже под шестьдесят. Он тревожился не за себя, а за своих многочисленных детей и внуков.

Кнут Скогсрюд, отец Эллен и сын ужасного, принявшего насильственную смерть латника Эрлинга Скогсрюда, физически ощущал напряжение и беспокойство. Он часто бывал на Линде-аллее, и, понизив голос, они обсуждали, что бы это все могло значить.

Хотя на самом деле им это было прекрасно известно.

А далеко отсюда, в Вестланне, дочь Кнута Эллен изнывала от тоски по Натаниелю. Ее тоже не отпускала тревога. Что с ними, собственно, произошло? Не угрожает ли сейчас Натаниелю опасность? Ведь ей так никто ничего и не сообщил!

Вечер под первое мая. Накануне Вальпургиевой ночи, когда слетаются на шабаш ведьмы…

30 апреля 1960 года произошло небывалое событие.

Ганд собрал всех наиглавнейших предков. То были: Тенгель Добрый, Суль, Дида, Странник, Хейке, Шира, Map и Ульвхедин.

— Что, пришло время? — спросил Тенгель Добрый.

— Час пробил, — серьезно ответил Ганд. — Собирай свою рать!

— Всех наших помощников, — сказала Дида.

— Да, — подтвердил Ганд. — И живых, которые должны примкнуть к нам. Я хочу, чтобы в этом собрании принимали участие все, а не только те, кому предстоит возглавить битву.

— Кого же ты хочешь позвать? — спросил Странник.

— Всех живых членов нашего рода.

— Всех?

— Да. Равно как и мертвых. Я обещал это Хеннингу Линду из рода Людей Льда. И не только ему. Все члены рода, которые неизменно стояли на нашей стороне, заслуживают того, чтобы принять участие в нашем собрании.

Дида, благородная женщина из туманного прошлого, сказала, кивнув:

— Этой ночью грань между живыми и мертвыми будет стерта.

— Много истин будет поведано, — произнес Ульвхедин.

— Много будет раскрыто тайн, — добавила Суль.

— Ну а как быть с супругами, что на протяжении многих лет столь преданно следовали за Людьми Льда? — спросил Хейке.

Ганд призадумался. И решил:

— Позовем — некоторых.

— Но уж Силье позовем непременно, — сказала Суль.

Все одобрительно закивали.

— И Элису, — подсказал Тенгель Добрый, — род ей многим обязан.

«Прекрасно сказано», — подумал Ульвхедин. Он назвал Александра Паладина.

Хейке повернулся к Страннику.

— Ну а что Тенгель Злой? Все спит?

— Да, но не глубоко.

— Значит, надо спешить.

— Тогда разбудите их всех, — сказал Ганд. — час наконец-то пробил! Час, когда решится наша судьба.

Я благодарю доктора Лейфа Лундберга, давшего мне возможность заглянуть в мои предыдущие жизни, которые, разумеется, нельзя отождествлять с Тувиными.

Я благодарю также мою сестру Эву Уннердаль за предоставленные ею сведения по истории древней Японии.

Маргит Сандему

Маргит Сандему Гора демонов

1

Весенний вечер 30 апреля 1960 года был удивительно светлым. Вечер накануне Вальпургиевой ночи — праздника нечистой силы.

В Норвегии этот день почти забыт. А в Швеции и Германии и в некоторых других странах северной Европы старые обряды все еще живы. Именно в этот вечер шведы жгут костры, так же как это делают норвежцы в вечер святого Ганса. Конечно, сейчас мало кто из шведов знает, что эти костры раньше жгли, чтобы отпугнуть ведьм. Вальпургиева ночь считалась опасной.

Необыкновенная тишина царила вокруг поместья Липовая аллея в этот вечер 1960 года. Небо было окрашено в мягкий голубовато-сиреневый цвет. На западе же краски менялись, переходя от кроваво-красной до бледно-голубой.

Так тихо, так тихо…

Где-то вдалеке прозвучал сигнал. Слабый звук медного рожка. Только два тона. Второй — на октаву выше первого — медленно затихал. Сигнал повторился три раза.

Бенедикте из рода Людей Льда готовилась ко сну. Ей шел девяностый год, но на вид ей можно было спокойно дать всего семьдесят. Она сидела на краю кровати и, поставив пятку одного ботинка на носок второго, пыталась снять обувь, когда услышала слабый сигнал Ей стало любопытно; она встала и подошла к окну. Взгляд ее не мог проникнуть особо далеко. Мешали строения, воздвигнутые на равнине старого Гростенсхольмского уезда. Однако, она увидела пылающий закат солнца, и в ее душе возникло ощущение прихода судного дня. Тут же она почувствовала, что находится в комнате не одна. Она повернулась.

Сзади стоял Хейке, ее собственный добрый гений из предков.

— Оденься как следует, Бенедикте! Сегодня ночью ты пойдешь далеко.

В какое-то мгновение она почувствовала внутри некий толчок. Это…?

— Нет, жизнь твоя пока еще не кончается, — улыбнулся огромный Хейке. — Нас всех призывает к себе Ганд.

Она с присущим ей достоинством кивнула головой.

— Я сейчас буду готова. Из нашего дома пойдут все?

— Твой сын Андре и его Мали — оба из рода Людей Льда, тебе это известно. Да, все представители нашего рода пойдут с нами. Все ныне живущие. И много-много других. Как выразилась Дида: «Граница между живыми и умершими уничтожена на эту ночь».

— Сандер? — тихо спросила она.

Хейке всем существом выразил сожаление.

— Нет, Сандер не пойдет. Он не из нашего рода.

— Понимаю. Впрочем, это может и к лучшему. Я такая старая. Знаешь, в конечном счете человек тщеславен, — улыбнулась она.

— Так и должно быть. Выходи, когда будешь готова!

Когда он покинул комнату, Бенедикте лихорадочно начала рыться в гардеробе. В эту ночь она хотела одеться красиво и, в то же время, тепло. Может быть жемчужно-серое платье? Да, его. Она накинула на себя свое самое красивое пальто, тщательно причесала непослушные волосы и вышла в зал.

Андре и Мали сидели в своей комнате. Они никак не могли решиться отправиться спать, а сидели и, обращаясь друг к другу, говорили: «А не пора ли лечь в кровать?» — не двигаясь с места. Довольно приятное состояние. Внезапно они обнаружили, что на их прекрасном персидском ковре кто-то стоит. Они вскочили. Андре посмотрел на прекрасного, темного мужчину, который был одет с иголочки по моде прошлого века.

— Доминик? — спросил он.

Посторонний, весело улыбнувшись, отвесил поклон.