"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Садитесь скорее, — велел он.
Равенну посадили в седло, остальные быстро вскочили на коней.
— Есть только одно место, где мы можем укрыться, — сказал Аста-хан. — За мной! — Он послал своего коня в галоп и поскакал на запад. Все последовали за ним через несколько узких перевалов. После часа скачки путники выехали в неширокую долину. Погоня между тем приближалась.
Луна стояла высоко, и Чареос застонал, увидев на ночном небе разрушенную башню и очертания стен.
— Нет! — прошептал он.
Но перед ним в самом деле стояла населенная
Восточные ворота были открыты, и путники на усталых конях въехали в них. Чареос и Киалл, спешившись, бросились закрывать ворота. Гарокас нашел толстый брус, и они с Танаки вогнали его в широкие скобы. Взойдя по ступенькам на стену, они увидели, как тридцать надирских всадников осадили коней у ворот. Аста-хан ловко взобрался на парапет, показавшись надирам.
— Намерены они напасть на нас? — спросил Киалл.
Чареос промолчал.
Аста-хан принялся скакать и приплясывать на своей узкой дорожке. Он завыл по-волчьи, и эхо отозвалось в горах. Трое надиров повернули коней и ускакали в сторону города, остальные спешились и расселись на камнях. Аста соскочил обратно на стену, поблескивая темными глазами.
— Они напуганы. Это проклятое место. Они знают, что тут обитают злые духи.
Равенна внизу, вскрикнув, схватилась за живот. Киалл с Танаки бросились к ней и проводили в полуразрушенное караульное помещение, где стояла запыленная кровать. Танаки сорвала пахнущее плесенью покрывало, застелила кровать своим одеялом, и они уложили Равенну.
— Время пришло, — простонала она. — Я чувствую. Киалл оглянулся на шорох и увидел в дверях Аста-хана.
Шаман сиял, глаза его горели торжеством. Киалла пробрала дрожь.
— Оставь нас, — сказала Танаки Киаллу.
Он охотно подчинился и вышел мимо шамана наружу, где уже светало. Чареос все еще пребывал на стене, около разрушенной надвратной башни. Чиен-Цу и Оши развели костер около казармы и сидели там, тихо переговариваясь. Гарокас завел лошадей в загон, расседлал их и теперь обтирал их взмыленные бока. Киалл поднялся к Чареосу.
— Мы сделали это, — сказал юноша. — Что бы ни случилось дальше, мы выполнили то, что задумали.
Чареос поднял на него глаза и улыбнулся:
— Да, это так. Мы нашли твою девушку и привезли ее назад на готирскую землю. Это уже подвиг. Но не питай слишком больших надежд на будущее, Киалл. Не хочу каркать, но что-то мне не верится, чтобы пять воинов и один шаман сумели отбиться от всего надирского войска.
— А мне теперь все равно, Чареос, — хмыкнул Киалл, — сам не знаю почему. Всю жизнь я был мечтателем, а теперь моя мечта исполнилась. Мне даже умирать не страшно.
— А мне страшно, — признался Чареос. — Особенно здесь. — Он кивнул на башню. — Вот она, мальчик, — сцена великих подвигов. Отсюда Бельцер спрыгнул, чтобы отбить у надиров знамя. Здесь мы сидели с Тенакой-ханом. И это здесь он назвал нас Призраками Грядущего. Плохое это чувство — сидеть тут и ждать смерти.
— И рождения, — заметил Киалл. — Окас сказал, что этот ребенок будет великим царем — быть может, самым великим из
всех живших на свете. Это что-нибудь да значит правда?Чареос кивнул и отвернулся. Крепость высилась над ним, мрачная и грозная. Холодный камень делился с ним своей памятью, и он вновь слышал крики умирающих и лязг стали
Танаки поднялась к ним.
— Ложная тревога, — сообщила она. — Теперь она отдыхает. А у вас тут что делается?
— Да ничего, — ответил Киалл. — Они просто сидят и ждут — не знаю чего.
— Они ждут Джунгир-хана, — пояснила Танаки. — Они не знают, зачем мы похитили царицу, и не осмеливаются предпринять ничего, что могло бы ей повредить. Джунгир сам должен решить, что делать.
Она открыла дверь башни. Киалл вслед за ней поднялся по выщербленным ступеням на самый верх, и Танаки села, прислонясь к стене.
— Ну вот ты и увиделся со своей женщиной, — сказала она. Он опустился рядом на колени и взял ее за руку.
— Она не моя женщина, Танаки. Это было все равно что встретиться со старым другом. Я мало что понимаю в таких делах, но хочу, чтобы ты знала, прежде чем... — Он запнулся.
— Прежде чем мы умрем?
— Да, прежде чем мы умрем. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Я знаю, ты не веришь в любовь, но я предпочел бы вот так держать тебя за руку одну-единственную ночь, чем прожить сто лет без тебя. Глупо, да?
— Да, — сказала она, погладив его по щеке, — но это чудесная глупость. Прекрасная глупость. — Она привлекла его к себе, коснувшись губами его губ. Он обнял ее. — Хочешь меня? — прошептала она.
Он отпрянул.
— Хочу, но не здесь — не на этом холодном камне, от которого разит смертью и горем. Давай просто посидим рядом, хорошо?
— При всей твоей неопытности ты часто находишь очень верные слова.
Позади них на безоблачном небе разгоралась алая заря.
— Хороший будет день, — сказал он. Она не ответила.
Гарокас, глядя на них со двора, вздохнул. Затем он увидел Аста-хана: тот украдкой выходил из казармы, неся что-то в руках. Гарокас прищурился против солнца и разглядел человеческий череп. Шаман шмыгнул с ним в комнату, где лежала Равенна.
Гарокас поднялся к Чареосу.
— Мне кажется, самое время сесть и ускакать подальше в Готир.
— Нельзя. Она вот-вот родит.
— Если мы останемся, то погибнем все, — вздохнул Гарокас. — Ну, потеряет она ребенка — что за беда. Другого родит. Мир от этого не перевернется.
— Это особый ребенок. И не только в нем дело. Это место предназначено мне судьбой. Не могу объяснить почему, но я уже много лет знаю, что мне это суждено.
— По-моему, Аста-хан думает то же самое. Я только что видел, как он приволок в комнату женщины какой-то старый череп. Пути шаманов непостижимы — к счастью для меня.
— Череп? — Чареосу вспомнились слова Окаса: «Почему кости Тенаки похоронены в Бел-Азаре?» Он спустился по ветхим ступеням, пересек двор и вошел в караульную. Равенна спала. Аста-хан сидел на полу рядом с кроватью, скрестив ноги, и держал на коленях череп.