"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19

— И что же, обогнал он тебя?

— Обогнать не обогнал, но завоевал. Славное было время. Женщины помолчали, наслаждаясь теплом утреннего солнца.

— Какая она — любовь? — спросила Аксиана, и Ульменете стало грустно — не из-за своей потерянной любви, а из-за прекрасной юной женщины, сидящей с ней рядом. Печально, когда женщина, которой осталось всего несколько недель до родов, не знает, что такое любовь.

— Порой она накатывает, как бурный поток, порой растет медленно, как большое дерево. Возможно, у вас с королем будет именно так.

— Нет. Он обо мне совсем не думает. Я всего лишь побрякушка среди прочих его украшений.

— Он великий человек, — сказала Ульменета, сознавая всю пустоту своих слов.

— Великий убийца и разрушитель. Люди поклоняются ему, словно богу, но он не бог — он чума, раковая опухоль. — Королева сказала это не с жаром, а с кроткой покорностью, которая придала ее словам еще больше силы.

— В нем есть и хорошее. Он любим своим народом и часто бывает великодушен. Я видела даже, как он плачет — он тогда был моложе и думал, что Звездный, его конь, охромел.

— А теперь он спокойно отправил того же Звездного на живодерню. Шкура его скакуна пойдет на обивку мебели, мясо — в пищу, а кости на клей — так ведь?

— Мне кажется, ты ошибаешься, дитятко.

— Ничего подобного. Я слышала, что он говорил на своем дне рождения. Он продал живодерам всех старых лошадей, в том числе и Звездного, а деньги пойдут в его военный сундук. У этого человека нет сердца.

— Не говори так, милая, — прошептала Ульменета, но ее пробрало холодом.

— Здесь нас никто не слышит. В саду нет тайных ходов, нет полых стен, где сидят писцы со своими перьями. На уме у Сканды только война, и он никогда не остановится на достигнутом. Когда весь мир падет перед ним, он не испытает ничего, кроме отчаяния — ведь завоевывать будет больше нечего. Расскажи мне лучше о любви, Ульменета.

Монахиня заставила себя улыбнуться.

— Есть одна старая легенда, в которую я почти что верю. Боги древности в начале времен создали совершенные существа с четырьмя ногами, четырьмя руками и двумя головами. Но потом, видя, как совершенны и счастливы их создания, боги позавидовали. Слово, изреченное верховным богом, разделило первозданные существа пополам и раскидало их по всему свету. Отныне у каждого из них стало по две ноги, по две руки и по одной голове. Каждый обречен скитаться по свету и искать свою утраченную половину, чтобы снова стать совершенным.

— Эта сказка годится только для простонародья, — упрекнула ее Аксиана.

— Господин Калижкан к вашему величеству, — доложила, подойдя к ним, молодая служанка, и королева, радостно захлопав в ладоши, приказала:

— Пусть поднимется.

Чародей появился перед ними в небесно-голубых одеждах и такой же широкополой шляпе. Сняв ее, он изящно склонился, приветствуя королеву.

— Как чувствует себя ее величество сегодня?

— Хорошо, сударь, а теперь, когда вижу вас — еще лучше.

Ульменета уступила чародею свое место, и он с ослепительной улыбкой сел рядом с королевой. Монахиня вернулась на качели, радуясь, что видит свою любимицу в таком хорошем расположении духа. Калижкан всегда действовал на нее благотворно и потому нравился Ульменете. Чародей с королевой поговорили немного, и Аксиана позвала:

— Поди сюда, Ульменета, ты должна это видеть!

— Какой ваш любимый цветок? — спросил Калижкан, когда монахиня подошла.

— Горная лилия.

— Белая с голубыми прожилками?

— Да.

Калижкан взял в руку горсть земли, прищурился, и из земли пророс тонкий стебель. Сперва на нем распустились листья, затем раскрылся бутон, подставив солнцу белые с голубым лепестки. Чародей поднес цветок Ульменете, но в ее пальцах лилия превратилась в дым и рассеялась.

— Правда, чудесно? — воскликнула королева.

— Вы наделены великим даром, сударь, — согласилась Ульменета.

— Мои успехи — плод долгих и усердных трудов, но мне всегда приятно доставлять удовольствие моим друзьям.

— Как поживают твои сироты, Калижкан? — спросила королева.

— Превосходно, благодаря доброте короля и заботам вашего величества. Но на улицах еще так много голодных детей, и так хотелось бы помочь им всем.

У них завязался разговор, и Ульменета, вновь задумавшись о витающих в воздухе демонах, села на качели и прислонилась к мягким подушкам. Солнце, достигнув зенита, светило до боли ярко. Ульменета закрыла глаза, и ей пришло в голову, что демоны тоже не любят яркого света и, возможно, не заметят ее.

Она еще раз взглянула на беседующих и сделала глубокий вдох, чтобы обрести душевный покой. Ее дух освободился из тела и стрелой полетел к солнцу. Поднявшись высоко над городом, она посмотрела вниз. Сад на крыше теперь был не больше ногтя, и протекающая через город река сверкала голубовато-белой нитью. Демонов не было видно, но она чувствовала, что они таятся в тени, под кровлями зданий — сотнями, если не тысячами. Город кишит ими, как гниющее мясо червями.

Трое из них отделились от дворца и помчались прямо к ней, выставив когти. Ульменета в ужасе замерла. Они приближались, и она уже видела их опаловые глаза и острые зубы. Бежать было некуда — они отрезали ей путь к собственной плоти.

Но рядом с ней вдруг возникла сияющая фигура с огненным мечом в руке. Свет слепил Ульменете глаза, и она не смогла разглядеть лица. Демоны шарахнулись прочь, и странно знакомый голос шепнул Ульменете: «Беги скорее!»

Не нуждаясь в повторном приказании, она мигом понеслась обратно к своему телу.

Оказавшись над самой кровлей, она увидела, что рядом с королевой сидит… сидит…

Ульменета открыла свои телесные глаза и вскрикнула. Аксиана и Калижкан подошли к ней.

— Что с тобой, Ульменета? — спросила королева, погладив ее по щеке.

— Ничего, ничего — всего лишь дурной сон. Извините меня.

— Вы вся дрожите — уж не лихорадка ли это? —обеспокоился Калижкан.

— Я, пожалуй, пойду к себе и прилягу.

Вернувшись в свою комнату рядом с опочивальней королевы, Ульменета залпом выпила чашу с водой, села и попыталась вспомнить то, что видела в саду на крыше.

Мимолетная картина вопреки ее усилиям делалась все более расплывчатой.

Ульменета вновь потихоньку поднялась на крышу и стала на пороге так, чтобы ее не заметили. Отсюда она хорошо видела чародея и королеву. Закрыв телесные глаза, она раскрыла духовные, и ее снова охватила дрожь.