Зарубежная мифология

«Большие так привыкли считать достижения своей техники чем-то само собой разумеющимся, что даже не подозревают о том, каким чудом они могут показаться кому-то постороннему», – подумал Холл. Разве это не волшебство – лететь по небу, в облаках, да еще с относительным комфортом, есть при этом горячий ужин и смотреть кино? Ну, по крайней мере, если это не волшебство, то недалеко от него ушло. И кстати, от участника полета требуются немалые затраты жизненной силы. Со всех сторон на Холла давила угрожающая масса металла, хотя он понимал, что вряд ли она сумеет вырваться из-под матерчатых и пластмассовых чехлов, в которые заключили ее Большие, и причинить ему зло.

Ему было не по себе еще и оттого, что вокруг так много чужих Больших. Теперь он понимал, что провел всю свою жизнь в безопасности и относительном уединении, имея дело лишь с теми немногими, кому можно было доверять. Холл то и дело говорил себе, что о нем тут никто не знает и никто не заметит того, чего не ожидает увидеть. Отгоняя тревожные мысли, молодой эльф напоминал себе, что летит в Европу по делу чрезвычайной важности. Он не мог бы довериться никому надежнее Кейта Дойля, как ни странно это звучит. Если кто-то приблизится к нему настолько, что сумеет что-то заподозрить, Кейт всегда отвлечет его внимание и обратит все в шутку. Просто удивительно, сколь многие проблемы можно разрешить с помощью шутки и улыбки! Холл снял кепку, взъерошил примятые волосы и вздохнул с облегчением. Пока темно, можно побыть с непокрытой головой. Надо еще сделать что-нибудь с креслом, чтобы сидеть было поудобнее... Холл отстегнул ремни и наклонился вперед. Мысленно прощупав подушки, он убедился, что внутри достаточно волокон, чтобы сделать их мягкими, просто подушки утрамбовались – неизвестно ведь, сколько задниц сидели тут до него. Эльф заставил волокна отделиться друг от друга, напружиниться, делая подушки пышнее. Много сил для этого не потребовалось – вскоре Холл уже мог откинуться обратно на сиденье, и пружины и палки каркаса больше не упирались ему в спину.

Фабула фильма была вполне предсказуемой – один из девяти традиционных сюжетов, вновь и вновь повторяющихся в литературе на протяжении всех пяти тысяч лет и в кино на протяжении девяноста лет существования кинематографа. Поэтому вскоре Холлу сделалось скучно. Он оглянулся, убедился, что не побеспокоит никого из соседей, потянулся через Кейта, поднял шторку и выглянул наружу, в ночь.

Он не раз слышал об ужасных авариях самолетов, которые происходили из-за плохого обслуживания техники или просто усталости металла. А Холлу хотелось прожить достаточно долго, чтобы увидеть земли по ту сторону океана и еще вернуться домой. Дома осталось столько всего, что было ему дорого, – лишь мысль о том, что он все равно вернется, помогла ему отправиться в путь. Пустив в ход закрепляющее заклятие, Холл коснулся им всех скреп и переборок гигантского авиалайнера, нащупывая ненадежные места и ослабевшие болты. Сложность конструкции самолета потрясла его. Металл противился его воздействию – оно и неудивительно, – однако же, судя по всему, все в нем было целым и прочным, так что самолет не нуждался в его магии, чтобы благополучно достичь цели. Холл успокоился и расслабился. Самолет построен на совесть и содержится в порядке. Холл, сам ремесленник, одобрил такую работу.

Какие тут звезды яркие! Устрашающий вид далекого-далекого моря был скрыт мягким покровом белых облаков, лежавших под луной подобно призрачному руну. Холл смотрел на небо и считал звезды, пока не уснул, оборотясь лицом к луне.

Глава 3

– С добрым утром! – Бортпроводник старался говорить дружелюбно, но громкоговоритель внутренней связи, включенный на полную мощность, все равно делал его голос агрессивным. – Примерно через час мы должны приземлиться, так что сейчас вам будет подан завтрак и розданы карточки с указанием порядка высадки. Пожалуйста, сохраняйте их при себе до тех пор, пока не пройдете таможню.

Холл вздрогнул и проснулся от первого же вопля громкоговорителя.

– Не слишком-то они тут щедры на сон и тишину, а? – проворчал он, натягивая кепку на взлохмаченную голову. Кейт дрых в кресле, свернувшись и подтянув тощие коленки к груди на манер кузнечика, пока его не разбудил голос бортпроводника. Тут Кейт спросонок взбрыкнул обеими ногами и пнул спинку переднего кресла. Сидевший там пассажир сонно заворчал.

– Извините, – пробормотал Кейт. Он сфокусировал свои покрасневшие с недосыпу глаза на приятеле и пригладил растрепанную шевелюру.

– Доброе утро, – вежливо сказал Холл.

– Наверно, они хотят, чтоб нам жизнь медом не казалась, – сказал Кейт. Тут он заметил сбоку зарево восхода. – О-о, похоже, мы влетели прямиком в завтрашний день... Ой! Кажется, я во сне нечаянно поднял шторку! Извини.

Он заглянул в иллюминатор и увидел внизу, далеко под ними, волнующееся серое море, едва различимое сквозь полосы редеющих белых облаков.

– Не волнуйся. – Холл перехватил его руку, когда Кейт потянулся задернуть шторку. – Я уже привык. Тут так высоко, что все это кажется ненастоящим. О, вон, погляди, я вижу берег так же отчетливо, как тебя! Что это за побережье? Можно посмотреть по карте?

Завтрак принесли в корзиночке: пирожное, фрукты и запечатанный стаканчик апельсинового сока. К завтраку прилагалась белая бумажка. Стюардесса сказала, что это карточка порядка высадки и все, кроме тех, кто постоянно проживает в Великобритании, должны ее заполнить. Холл попробовал пирожное, отказался от него и принялся рассматривать карточку.

– Бумага засахаренная и сахаром посыпанная, – сказал он про пирожное. Фрукты он счел съедобными, однако сок был запечатан так же надежно, как орешки. – Что им, девать, что ли, некуда эту пленку?

– Не беспокойся, – сказал Кейт. – У меня с собой НЗ: печенье, шоколадные батончики и сандвичи. Тебе какой больше хочется, с арахисовым маслом и джемом или с ветчиной, помидорами и горчицей?

– Ты извини, Кейт Дойль, что я все время жалуюсь, – виновато сказал Холл, беря сандвич. – Стыдно ныть из-за таких пустяков, как еда, когда ты только что пролетел три с лишним тысячи миль. Это чудо, а я не испытываю настоящей благодарности. Прошу прощения. – Честное слово, я думать не думал, что ты перепугаешься до потери сознания! – Кейт говорил очень серьезно, однако глаза у него лукаво блеснули. – Знаю, что дело не в этом, а то бы все списал на испуг. Холл рассмеялся:

– Ну да, это правда. Я не очень-то достойно себя веду в критической ситуации, да?

– Это все от недостатка опыта, – рассудил Кейт. – В привычной обстановке ты держишься куда лучше. Я бы на твоем месте расслабился и относился ко всему происходящему как к приключению. В конце концов, еда ведь не отравленная, просто не очень вкусная. Ну и что, я тоже предпочитаю домашнюю кухню...

Сам Кейт гордился тем, что способен слопать все что угодно. Он покончил с обоими пирожными и сандвичем и теперь сдирал обертку с шоколадного батончика.

– Я-то, между прочим, тоже первый раз в жизни лечу в другую страну. Ну, по крайней мере, там говорят на моем родном языке.

Подошла стюардесса забрать подносы,

– Ну, как мы сегодня? – лучезарно улыбнулась она. Ее каштановые волосы были явно только что уложены и косметика подновлена.

– Уже лучше, – улыбнулся в ответ Кейт, про себя удивляясь, как это ей удается выглядеть так хорошо после ночи, проведенной в самолете, когда ему так хреново. Может, у стюардесс места поудобнее?

– Вот и прекрасно! Капитан просил вручить вашему братишке крылышки, на память о его первом полете через Атлантику.

И она передала Холлу небольшую картонку, на которую был наколот значок, уменьшенная копия пилотских знаков различия.

– Спасибо, что летели с нами, молодой человек! Мы надеемся, что полет вам понравился.

Холл недоверчиво уставился сперва на картонку, потом на стюардессу.

– Скажи «спасибо»! – напомнил Кейт и ткнул его локтем под ребра.