Зарубежный экран. Интервью
Шрифт:
Сюжет взят из жизни. Сенегальская девушка Ева после тщетных поисков работы у себя на родине нанимается служанкой во Францию. Жнвя в одиночестве, не видя счастья, она кончает жизнь самоубийством.
Это ее протест против угнетения людей с черным цветом кожи. Ни хозяева, ни полиция не могут понять причины, которые привели девушку к трагедии. Хозяин навещает родных горничной, отдает заработанные ею деньги, но все, кто знал Еву — и родные и соседи, — отворачиваются от него... За трагической судьбой простой сенегалки встает бесчеловечное обличье неоколониализма.
Содержание «Негритянки из...» легко поддается пересказу: нетрудно заметить и прямолинейность некоторых ее сюжетных ходов и наивность иных решений. И все-таки картина не только получила «Серебряную антилопу» Всемирного фестиваля негритянского искусства в Дакаре и Большой приз I Международного кинофестиваля в Карфагене, но и
Чем объяснить, что крупный писатель, автор многих романов и рассказов, сам экранизирует их? Свидительствует ли это о том, что печатное слово не удовлетворяет его, не дает возможности выразить себя н свои идеи с такой полнотой, как экран?
— Нет, — ответил Усман. — Роман по сравнению с кинематографом — более высокая ступень познания и отражения мира. Мои фильмы не достигают уровня моих же литературных произведений. Но я живу в Африке, где девяносто процентов людей неграмотны, им недоступны даже газеты, где знания получают, так сказать, визуально, и поэтому, чтобы обращаться к африканцам, я должен прибегать к языку экрана, хотя это несравненно труднее для меня. Мне приходится откладывать литературу и заниматься кино. Нигде в Африке, будь то на рынке, в мечети или церкви, вы не увидите столько людей, как в кино. Зал кинотеатра — это лучшая вечерняя школа Черной Африки. Когда Ленин в первые годы после Октября сказал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино», — в молодой Советской республике тоже только начиналась борьба с неграмотностью. Теперь слова Ленина о кино чрезвычайно актуальны для нас. Мы можем ставить в кино важные социально-политические проблемы — борьбы против неоколониализма, перехода от Африки прошлого к современной, и, где бы ни происходило действие фильма, эти проблемы будут понятны в любом уголке континента. Книги дороги — стоимость одной книги равна заработку за день работы. Кино дешевле. Мои книги читают только буржуа, элита, может быть, пять процентов населения. Чувство внутренней неудовлетворенности и сознание не до конца исполненного долга и привели меня в кино.
«Эмитай»
В 1960 году я совершил путешествие по Африке. Мне посчастливилось побывать в Конго, когда страну возглавило правительство Патриса Лумумбы. Я увидел толпы ликующих африканцев, и во мне родилось желание делать фильмы, чтобы отобразить эту прекрасную людскую реку. Я жаждал стать кинорежиссером. В 1961 году советские друзья предложили мне поехать учиться в Москву. Я обучался искусству делать фильмы у Марка Донского. С ним в течение года я работал на студии имени Горького. Когда я посмотрел все фильмы, которые Марк Донской поставил по произведениям Горького, мне стало ясно, что если я решил изучать кино, то мне надлежит это делать у Донского. Марк Донской — это мои университеты. Он своей трилогией открыл мне Горького, потом я переводил Горького на уолоф. Под руководством Донского я освоил технику съемок. Затем стал снимать на улицах Моек вы свои первые короткометражки. Купил кинокамеру и вернулся в Африку. Побывал в Гвинее, Мали. Там я снял свой первый фильм — о Тимбукту. Так все и началось. Кинематограф помогает мне и как писателю: учит лучше видеть вещи, писать короткими, сжатыми фразами, быть лаконичным, сокращать лишнее.
...В восьмом номере «Иностранной литературы» за 1966 год был напечатан роман Сембена Усмана «Почтовый перевод». Автор экранизировал свою книгу, создав в 1968 году первый цветной полнометражный художественный фильм в Африке.
— В чем вы видите нравственный, философский смысл фильма?
— Картина показывает собственную национальную буржуазию, появившуюся в некоторых африканских государствах. Два мира показаны в фильме — черной буржуазии, получившей образование на Западе, и людей, сохранивших верность лучшим народным традициям. Нравственная чистота Дьенга сталкивается с капиталистической моралью его же соплеменников. У героя только два пути — или стать таким же вором, как эти бездушные чиновники, или бороться с ними за себя и за свою семью.
Это подлинно африканская ситуация, наша проблема, наша борьба.— Многие восприняли фильм как притчу о человеке, на которого внезапно свалились деньги.
— Пусть. В конце концов, современная культура зиждется на традициях прошлого, замечательных в сказках, легендах, притчах. Дело зрителя, как воспринять картину. Это не меняет главного вывода — перед Ибрагимом Дьенгом только два пути.
Таким образом, фильм «Почтовый перевод» — политическая акция, выражение нашего желания изменить мир, в котором мы живем. Народ должен осознать свои собственные проблемы. Он видит на экране фарс, комедию, которая оборачивается трагедией, и не может не задуматься над ней.
Разумеется, надо отличать прогрессивные традиции от отживших; с другой стороны, не надо замыкаться в чисто африканских рамках, нужно пользоваться всей суммой традиций, выработанных человечеством. На этой основе рождается новое африканское искусство. В противном случае мы пойдем не вперед, а назад. Если бы это было не так, «Почтовый перевод» был бы интересен только африканцам, а мы хотим делать фильмы для всех. Если мне удалось добиться этого, я счастлив и горд.
— «Почтовый перевод» — первый полнометражный фильм на языке уолоф?
— У нас много племенных языков, но всегда есть доминирующие. Французы находились в Сенегале около трех столетий. Но только пятнадцать процентов населения понимает их язык. На языке же уолоф говорит девяносто процентов коренного населения. Было бы нелепостью снимать фильм о сенегальской действительности и заставлять актеров объясняться на иностранном языке. Сам я пишу и по-французски и на уолоф и являюсь редактором первого в истории Сенегала журнала на родном языке. На уолоф мы перевели «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса, переводим несколько произведений Ленина, в том числе «Что делать?», стихи Маяковского, рассказы Горького. Сам я сейчас занимаюсь переводом пьесы Горького «На дне» для экранизации. Перевели и поставили в театре гоголевского «Ревизора». Путь к африканской культуре проходит через национальный язык. Это относится и к литературе и к кино.
...На VII Московском Международном кинофестивале Серебряный приз и приз Советского Комитета солидарности стран Азии и Африки получил фильм Сембена Усмана «Эмитай». Это его третья полнометражная картина. Как и в предыдущих, он внимателен к деталям быта народа, его труду, ритуалам. Но в первых двух действие происходит в наше время, а «Эмитай» — в колониальное.
Сюжет несложен. В сенегальскую деревню отправлен отряд колониальных войск, чтобы набрать рекрутов и забрать у крестьян налог — урожай риса. Колонизаторы буквально охотятся за людьми, чтобы заставить их служить в армии — сначала Петена, потом де Голля. Мужчинам удается спрятать рис и укрыться в джунглях, но женщины и дети взяты в качестве заложников. Каратели под командой француза — такие же африканцы, только на головах у них солдатские фески, а в руках — винтовки.
«Знают ли боги о нашем положении? — спрашивает старик Кабебе. — Раз они молчат, то мы не можем их гневить и должны подчиниться...». На языке диола Эмитай — племенное божество, «хозяин неба и войны». Это старый, высохший, причудливой формы ствол дерева без кроны. Красивые стройные юноши с отливающими сталью мускулами приносят ему жертвы, пока не решаются взять в руки копья, чтобы встретить ими вооруженных ружьями зуавов. Наивная и бесполезная вера в могущество бога сменяется в фильме верой в свои силы, свои руки. Призыв умирающего от пули вождя Джимеко «надо жить с копьем в руке» становится программой действий.
— Этот фильм, — рассказывает Сембен Усман, — впервые в Сенегале сделан целиком нашими силами и на наши средства — без помощи французов.
Подготовка к съемкам и сами съемки заняли год. У нас была только одна камера и один звукозаписывающий аппарат. Мы снимали в деревне, где люди не только не видели, но даже не слышали о кино: мы впервые его показали там. Три четверти съемочной группы не знали языка диола, на котором говорят местные жители. Я сам родился в этом районе Сенегала, но принадлежу к другому племени, я — мусульманин, а диола — фетишисты. Сначала мы познакомились с духовным главой племени. Он выслушал нас, прочитал сценарий, пустил в священный лес... Можно было работать. Но нам нужно было заставить этих людей жить историей фильма. Ведь она основана на подлинных событиях, происходивших в этих местах тридцать лет назад. Женщины снимались в картине, не оставляя главное свое дело — возделывание риса. Наша единственная актриса Тереза Диоп работала с ними — и на поле и на съемочной площадке. Местные жители сами исполняли для фильма свои песни. Люди диола осознали важность фильма и внесли свой вклад в его создание.