Заря цвета пепла

Я вновь припомнил картину встречи с принцем. Действительно, во время нашего разговора дверь оставалась чуть приоткрытой, а стало быть, кто бы ни находился за стеной, он мог слышать наш разговор.

— И любопытство мое взыграло, шо та водка вперемешку с пивом на третьем литре, — вдохновенно, голосом певца в стане русских воинов, продолжал Сергей. — Потому, когда юнец выходил, я абсолютно случайно столкнулся с ним плечом, а заодно приоткрыл сумку, в которой тот приносил еду… А шой-то ты на меня так смотришь, будто я вытащил пять сольдо из кармана Буратино?! Я для пользы дела провел оперативное мероприятие!

— Просто жду, когда ты договоришь.

— Тогда мы здесь и состаримся! — Мой речистый напарник расплылся в улыбке. — Но, если по делу, на дне сумки оказались листы бумаги, как мне показалось, с портретами и надписями. Ты можешь сказать, что художник отдал неудачные эскизы на растопку или маэстро послал хлопчика передать картинки клиенту, но не факт.

— Что ж ты не глянул поближе?

— Вальдар, ну ты же лорд, а не шпана с Холодной Горы. Шо я, буду посреди всего этого помпезного цирка с конями отнимать у пацана сумку? Меня бы тут подняли либо на штыки, либо на смех. Я вышел за ним, но он, продувная бестия, растаял при свете дня! Что само по себе крайне подозрительно.

— «Впоследствии» не значит «вследствие»! — Я ухватился за спасительную юридическую формулу. — То, что мог видеть и слышать художник, само по себе ценной информации не содержит. Во всяком случае, в Митаве всему услышанному, как это у вас говорится, грош цена в базарный день. А рисунки… Кто теперь скажет, чьи образы на них были запечатлены? Кто знает, может, мальчишка — ученик живописца и приносил ему свои неумелые каракули?

— Ну да, ну да, — насмешливо кивнул Лис. — Юстинианов кодекс и все такое. Как же, как же, читывали, в смысле — писывали, знаем. Но у меня чутье. Если хочешь, интуиция или, там, считывание ауры… не канифоль мне извилины, сам выбери. Этот парень как-то вздернулся, когда мы плечами столкнулись, а потом засуетился и резво так со двора слинял. Вот скажи, зачем ему жужжать, если он не пчела?

Предчувствия друга могли показаться абсурдными, но я давно знал: в той структуре, из которой Сергей Лисиченко пришел в Институт, умело вырабатывали у сотрудников, как говорят охотники, верхнее чутье. Там хорошо знали, что недостаток интуиции может стоить жизни…

— Я так понимаю, ты уже начал действовать?

— Да так, по мелочи. Расспросил тут народ. Зовут того живописца Якоб ван Хеллен, какое-то время этот Леонардо Недовинченный крутился при вюртембергском дворе, пока тамошний герцог по-родственному не прислал его запечатлеть светлый образ дорогого, но такого далекого сородича.

— Погоди, то есть, он — голландец, живший в Вюртемберге?

— Верно подмечено.

— Но Голландия сейчас захвачена французами.

— Капитан, вот честно скажу, всегда восхищался глубиной твоих познаний.

— То есть, он может быть эмигрантом, как Конде и вся здешняя братия, а может и шпионом, маскирующимся под эмигранта.

Я на мгновение задумался. Ситуация вырисовывалась чертовски скверная. Если нелепые домыслы Сергея хоть отчасти верны, у кого-то неведомого имелась обширная картотека на штаб принца Конде и все его окружение.

— Ты выяснил, откуда приходит мальчик?

— Конечно. Из «Коронованного медведя». Мы проезжали этот трактир.

— Тогда давай проверим твои подозрения. А заодно и пообедаем. Думаю все же, что ты сгущаешь краски.

Мы вскочили в седла. Я старался не подавать виду, но подозрения напарника понемногу начали передаваться и мне. Хотелось верить, что его детективные построения лишь игра богатого воображения. Или нет?!

Оставалось надеяться, что парень не заподозрил подвоха. Скорее всего, разносчик лишь связной, возможно ни о чем не подозревающий. Если его используют втемную, будет не сложно перекупить или перевербовать парнишку. Лишь бы он еще не передал сегодняшние рисунки. Лишь бы не передал!

* * *

Хозяин трактира, рыжий детина, на звук плеснул в протянутую ему глиняную кружку пива с пенной горкой и неспешно, безо всяких эмоций сказал:

— Я с вами, господа, не знаком, раньше здесь никогда не видел, с чего мне вдруг отвечать на ваши вопросы? Почем мне знать, что у вас на уме?

— Послушайте, уважаемый, — я старался говорить как можно более почтительно, — разве в моих расспросах есть что-то преступное? Я лишь хотел узнать, вы ли поставляете сосиски и пиво знаменитому художнику ван Хеллену?

Парень лениво повел плечом и демонстративно отвернулся:

— Хотите что-то заказать — к вашим услугам, а нет — недосуг мне с вами болтать.

— Я закажу, но…

— Вашу маменьку зовут не Марта ли? — вдруг ни с того ни с сего поинтересовался Лис.

Хозяин повернулся и смерил испытующим взором моего напарника:

— Три года назад матушка скончалась, но звали ее и впрямь Мартой. Только вас тут прежде я не видел.

— Один мой родственник говорил, что фрау Марта была замечательной женщиной.

— Да?

— …Ядрен батон! Знал ли я ее?! Я бы сказал, углубленно знал! Ежели б мы находились в мире, где стартовали с Пугачевым в Американию, я бы вообще предположил, что это мой сын. Она тогда мне все уши прожужжала, что хочет трактир открыть, ну я ей русскую наличность всю и оставил — на хрена она мне за океаном? Ее там как сейчас не берут, так и тогда не брали… Стоп! Это что же получается: в этом мире я ей денег не давал, а кабак стоит! Выходит, она мне изменяла?

— Лис, тебя же не было в этом мире. Как она тебе могла изменять?

— Да откуда я знаю как? Хотя бы и с собственным мужем!

— Лис, еще раз: тебя здесь не было.

— Да? — Сергей задумался. — Ну ладно, но обиду я все равно затаил…

Меж тем трактирщик, услышав лестные слова о матери, стал немного приветливее:

— Да только что я могу сказать вам, господа? Ну, приходит сюда малец от господина художника, всегда в одно время, но что с того? У меня сосиски лучшие в городе, и шпикачки, и окорок… Да вы хоть сами попробуйте, вы же хотели заказать.

— Погоди-погоди, чуть позже, — выдавил я, с тоской глядя на кулинарное великолепие, дурманящее запахами жареного мяса и призывно шкворчащее из-за приоткрытой двери кухни.

— Ты понимаешь, что это значит?

— А шо тут понимать? — звучало в моей голове. — До завтра связной здесь не появится. Он сюда от принца не возвращается. У герцога думают, будто мальчонка отсюда, здесь — в уверенности, что пацан служит у художника. Как в том анекдоте: жене сказал, что иду к любовнице, любовнице — что к жене, а сам на чердак и работать, работать, работать!