Заря и Северный ветер. Часть III
Шрифт:
Если Ирина брала на себя ещё больше обязанностей и задерживалась, он принуждал её окончить дежурство. Он знал, что у всего есть предел и даже самый сильный человек без передышки мог сломаться. Ирина убеждала его, что она в порядке, но он, нецензурно бранясь, выставлял её за дверь. И только в шлюзе, снимая защиту и падая на пол от переутомления, Ирина понимала, насколько он был прав. Она отрешённо смотрела на своё одутловатое в воспалениях лицо и каждой клеточкой тела ощущала тяжесть, которая могла раздавить её кости и мозг. Пересилив себя, она вставала и плелась в чистую зону: пациентам
Однажды после смены Ирина отдыхала в ординаторской и случайно стала свидетельницей разговора Анатолия Евгеньевича и заведующей отделения. Она только дослушала лекцию и сняла наушники, собираясь поесть, но осталась сидеть в кресле, когда Горбачёв сказал:
– Если поток увеличится, мы захлебнёмся, – он потёр указательным пальцем межбровную складку, – перестанем справляться. У нас не будет возможности нормально осмотреть всех при поступлении. Приедет – ляжет, а если ухудшится состояние – хватай и под ИВЛ его.
– Думаешь, нас ждёт итальянский сценарий? – с тревогой спросила Надежда Сергеевна. – С точки зрения этики мы не можем выбирать между молодым и пожилым. Не можем…
– Как поступают на войне, когда столько раненых? Сортируют по состоянию. Что же люди такие… – Анатолий Евгеньевич крепко выругался. – Сидите вы дома, не общайтесь ни с кем! Нет же!
– Мне кажется, Толя, люди не понимают степень опасности…
– А откуда ему взяться? Этому пониманию, Надя. Откуда? В ящике засилье конспирологов и малышевых. Какую же дичь они несут, Надя! Уму непостижимо! Очевидно же: это мутирующий вирус, и он приводит к реальному летальном исходу. Всё. Дальше действуем по инструкциям. Нет, у нас на коне отрицатели и разоблачители! Разливаются соловьём!
– Зато тут под ИВЛ с трахеостомой они уже молчат.
– Что толку?.. А! – Анатолий Евгеньевич махнул рукой. – Мы все оказались на войне и двигаемся впотьмах.
И он был прав. Ирина и сама повсюду видела непростительную беспечность людей. Они не осознавали, что новый вирус скашивает жизни целыми снопами. Он не разбирается, хороший человек или нет, молодой или пожилой, сгребает всех, до кого дотянется. И дотягивался он и до медперсонала. Когда повально один за другим стали заболевать сотрудники, в больнице началась паника. Ульяна не выдержала двухмесячной изоляции от своей пятилетней дочки и написала заявление об уходе. Надежда Сергеевна отчитала её и других, потянувшихся следом.
– Успокойтесь и не порите горячку! Главное – соблюдать инструкцию! Не снимайте маску в «красной зоне», не нарушайте правила трёх перчаток.
– Может, двух или одних? У нас не хватает ни перчаток, ни масок! Почему мы одноразовые СИЗы стираем, сушим и заново надеваем?! – горячилась Ульяна. – Аркадий Геннадьевич разве не знает об этом?
Возмущение Ульяны не родилось на пустом месте. Ирина внутренне соглашалась с ней: уже многие недели им не хватало защиты, они были вынуждены сами шить маски и покупать перчатки.
– Знает. Он делает всё, что может…
– Что-то он ни разу не спустился в «красную зону»!
– Может, нам обратиться в какие-нибудь волонтёрские организации? –предложила обычно не вступавшая
в подобные споры Ирина.– И кто этим будет заниматься? Ты? – набросилась на неё Уля.
– Нет! – испугалась заведующая. – Поднимется скандал, шумиха в СМИ! Успокойтесь. Работаем в прежнем режиме. Если тебе совесть позволит, Ульяна, – уходи. Но знай, ты подставляешь под удар остальных. У нас каждые руки на счету. У меня тоже – семья, дети, внуки. Я тоже устаю. Но кто, если не мы? Сейчас, главное не паниковать и не совершать ошибки.
Но соблюдение правил не спасло от вируса Надежду Сергеевну. Сразу после ухода Ульяны она попала в реанимацию под аппарат ИВЛ с шестьюдесятью процентами поражения лёгких. В день её смерти Ирине позвонила Люба и сказала, что не может встать с кровати.
– Ирина… у меня температура, – испуганно всхлипывала она. – У меня сил… как у мышки.
– Люба, срочно вызывай скорую!
– Она не приедет… Люди по пять дней ждут…
– Тогда на такси! Маску на нос и вперёд! Пусть Андрей едет с тобой.
– Если я его заражу?
– Вы живёте вместе – ты уже могла его заразить. Так что поезжайте в больницу. И пусть он сделает тест.
В груди Ирины, вытесняя из лёгких воздух, стал разрастаться страх. Она ощутила признаки физического недомогания: озноб и дрожь. Натягивая на себя защитный костюм, она поминутно останавливалась и, часто-часто дыша, сжимала и разжимала немеющие пальцы. У неё кружилась голова.
– Ты не заболела? – с тревогой спросила переодевающаяся рядом Аля.
Ирина закрыла глаза и помотала головой.
– Давай помогу!
– У меня сил, как у мышки…
Впервые за долгое время Ирина испытала приступ панической атаки. В этом огромном мире, полном хаоса и изоляции, она была совсем одна. Жалкая, бессильная, бесполезная… Все её старания бессмысленны, ведь она борется с законами естественного порядка вещей. Этот больничный хаос – лишь осколок общего вселенского хаоса. Он поглотит и переварит её, потому что она – песчинка, слишком маленькая и незначительная, она ничего не может изменить. Ирина медленно вобрала в себя воздух и с болью в груди выпустила его из лёгких. Экран, закрывавший её лицо, запотел от горячего дыхания. Ей нужно было успокоиться. Нужно было успокоиться. Успокоиться – её ждали пациенты. И особенно один очень слабенький, мнительный дедушка, лежавший в реанимации в сознании.
«Ириша, я боюсь умереть…» – признавался он ей, когда она заходила в палату. Это повторялась из раза в раз в течение всей смены. Чтобы отвлечь его, Ирина терпеливо объясняла, какой катетер у него установлен и зачем нужна та или иная трубка. Она изо дня в день на протяжении полутора месяцев подбадривала его, не зная, сможет ли он дышать без кислорода. Она изобретала какие-то утешения и обещала, что вот сейчас что-нибудь ещё для вас придумаем. Но методы заканчивались, а лучше ему не становилось. И хотя совсем недавно стала прослеживаться положительная динамика: больной увереннее разговаривал, сатурация была хорошая, – страх смерти не оставлял его. Теперь Ирина не знала, как справиться с этим, ведь внутри неё сидел её страх. Он парализовал её мозг, тело и язык.
Конец ознакомительного фрагмента.