Защищенное сердце

Эти дэвы могли бы принести приличную прибыль на калдорианском рынке.

Но последнее изображение было самым интригующим из всех — терранская женщина с выразительными карими глазами и длинными каштановыми волосами. В ее чертах была определенная невинность, которая, несомненно, повысила бы ее цену на рынке. На изображении были видны только ее голова и часть одного плеча.

— Дай мне все, что у тебя есть по последней, — сказал Ваунд. — Терранке.

Мгновение спустя в его ленте появились свежие изображения с терранкой, сделанные в том, что, по-видимому, было одним из торговых центров верхнего города. Толпа закрывала ее от полного обзора на большинстве изображений, а мешковатая одежда затрудняла определение формы тела под ней, но она казалась стройной и привлекательной.

Идеальной.

— Кто с ней? — спросил Ваунд. Высокий седхи стоял рядом с ней на каждом изображении, часто держа ее за руку, на большинстве снимков виден только его затылок.

— Не знаю, босс, — сказал Стрейк. — С ней гулял какой-то седхи. Они заметили меня перед последним снимком.

Что-то вспыхнуло в животе Ваунда, когда он приблизился к последнему изображению в ленте, ощущение было тяжелым и горячим, и он каким-то образом знал, что увидит. Он каким-то образом знал, кого предстоит увидеть.

На последнем изображении седхи повернулся лицом к Стрейку. Ваунд знал эти желтые глаза, знал кхал на лице и шее, знал изгиб этих рогов. Он даже знал характерную форму этих самодовольных губ.

Он мертв. Я, блядь, убил его.

Ваунд схватился за подлокотники кресла, рама заскрипела, застонала и сломалась. Аркантус был мертв.

— Как долго ты следовал за ними? — спросил он.

— Может быть, пару часов, — сказал Стрейк. — Они держались за руки, пока гуляли. Зашли в несколько магазинов. Осматривали достопримечательности.

Хотя Ваунд мог только предполагать, вполне вероятно, что терранка состояла в отношениях с Аркантусом. Вполне вероятно, что она была важна для него.

Это означало шанс, что ее можно было использовать для его поиска… или выманить его из укрытия с помощью терранки.

— Найди ее. Мне нужно имя и местоположение.

— Мы займемся этим прямо сейчас, босс. Хотя, возможно, у нее чип. Это может все усложнить.

— Мы пока не похищаем ее. Я просто хочу, чтобы ее нашли. Седхи, с которым она была, должен умереть. Как только он будет мертв, мы заберем терранку.

Глаза Стрейка расширились. Он открыл рот, и Ваунд почти почувствовал вопросы, которые едва не вырвались наружу, прежде чем гроалтуун снова захлопнул челюсть.

Ваунд задвигался в кресле, повернув лицо или, скорее, смутное подобие лица, которое представлял его шлем, к Стрейку.

— Этого не должно быть в отчетах. Ты понимаешь?

— Да, босс.

— Оставь меня. Я не хочу, чтобы меня снова беспокоили, пока ты не узнаешь, где она.

Гроалтуун кивнул и поспешил выйти из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Ваунд занял прежнее положение, но беспокойный, возбужденный огонь пульсировал из его живота, распространяясь по конечностям. Он рассеянно сгибал и разгибал пальцы, когда громкость его респиратора увеличивалась.

За землянина заплатят высокую цену, и это пойдет на пользу Синдикату — Ваунд поднялся по служебной лестнице, максимизировав прибыль, которую приносил организации, но Аркантусу нужно было умереть ради блага Ваунда. Его подчиненные понятия не имели, кто такой Аркантус, никто из них не был на Калдориусе тогда, никто из них не знал о том, что там произошло.

Но в руководстве Синдиката было несколько человек, которые действительно знали.

И Ваунд подчинялся непосредственно некоторым из них.

Амбиции, безжалостность и холодное, расчетливое поведение завели Ваунда так далеко, но это мало что значило бы, если бы его начальство обнаружило, что он провалил работу, которая десять лет назад принесла ему место в организации. Это заставило бы их усомниться во всем, что он говорил и делал за прошедшие годы.

Все это ничего бы не значило, если бы они узнали, что Ваунд не смог убить Аркантуса.

Он схватился за подлокотники и дернул их вверх, оторвав от рамы и разорвав кожаное покрытие.

На этот раз, Аркантус, я отниму твою голову.

ВОСЕМЬ

Саманта опустила подбородок, прижимая покупки — одежду и еду, упакованные в разноцветные пакеты, к груди, шагая по улице к своему многоквартирному дому. Она была измотана по уважительной причине, Сараи дала ей сегодня несколько часов работы и, казалось, испытывала искушение позволить Сэм продолжать работать даже после того, как ненадежный брат борианки наконец появился. Работа приносила удовлетворение и занимала мысли Саманты.

Теперь, когда ей почти не на чем было сосредоточиться, кроме людей, толпящихся вокруг нее на улице, она поймала себя на том, что предается воспоминаниям.

Прошло два дня с тех пор, как Саманта в последний раз видела Алкорина. Несмотря на ее порыв позвонить ему, за это время они не разговаривали. Она чувствовала себя несчастной, растерянной и напуганной, но прежде всего сбитой с толку.

Она скучала по нему.

Днем седхи маячил на переднем плане ее сознания, а ночью преследовал во снах, заставляя просыпаться в горячем, потном состоянии, завернувшись в простыни. Она продолжала думать об ощущении его стройного, сильного тела рядом со своим, о его руках в ее волосах и на спине, о поцелуе.

О Боже, его поцелуй.

Она никогда не думала, что от поцелуя может перехватить дыхание, что он может завладеть ее разумом, телом и душой одновременно. Он заставил ее забыть все: прошлое, боль, потери, сомнения, оставив лишь трепет. Его губы оставили место внутри нее только для желания и потребности. Алкорин завел ее так сильно, что она могла сломаться от одного прикосновения.

Время, проведенное с ним, было чудесным, словно она плыла сквозь сон наяву. Он был игривым, очаровательным, защищающим и добрым. Хотя он относился к ней с заботой, Алкорин не вел себя так, будто она хрустальная ваза. Он знал, когда давить, а когда отступать, каждый раз, когда он отстранялся, Саманте хотелось дотянуться до него и притянуть ближе. Он заставил ее тосковать по вещам, которых она никогда не испытывала, заставил скучать по тому, чего, как она думала, у нее никогда не будет.

Она хотела его. Больше всего на свете в этой вселенной она хотела седхи, который воспламенял ее кровь.

Она просто не знала, как преодолеть свою неуверенность, прошлый опыт…

Не знала, как преодолеть себя.

Никчемная. Слабая.

Саманта стиснула зубы.

Ее отец умер, когда ей было восемнадцать. Потеря оставила ее в полном одиночестве и без ясной цели. Несколько месяцев она бесцельно скиталась по свету, засыпанная бесконечным потоком счетов и звонков от коллекторских агентств, требующих оплаты долгов ее отца, которые выросли из-за болезни ее бабушки и, в конечном итоге, ее смерти за пару лет до его.