Защитница. Киррана-1

напряжена спина дочери, – А ты чего это придумала тут спать? Камни у воды не лучшая

постель. Так и простудится недолго.

– Чай не зима, – буркнула Кира, выворачиваясь из объятий. С обидой

посмотрела на мать и принялась раздеваться. Что же в голове так горячо? Вода должна

охладит пыл.

– Прости, дочка. Не знаю, что на меня вчера нашло… Разозлилась люто, увидев

тебя с извергом рядом. Показалось на миг, что было бы даже легче, если бы насильно

заставлял, а так… Знаю, сердцу не прикажешь, – Анасташа тяжко вздохнула. Горечь

исказила её прекрасное лицо, – Да и Пасита мужчина видный. Знатен, если бы ещё не

был Защитником… Опять же, обликом хорош, но... Наверное, и моя кровь тут виновата…

– Мама, постой, – Кира, как есть, без ничего уже по колено вошла в воду, но

обернулась, – ты сейчас о чем сказываешь? Ты думаешь, что я влюбилась в Паситу? –

ещё не получив ответа на вопрос, прочитала его у матери в глазах. – Да ты что? Все не

так! Совсем не так! Да я тебе все расскажу, ты погоди. Охладится мне надо.

Кира привычно разбежалась и нырнула. Купание принесло облегчение, освежив

не только тело, но и мысли. Охотница вышла на берег и села на плоский камень. Не

торопясь начинать разговор, отжала волосы, принялась заплетать косы.

– Ты почему здесь спала, а не дома? – спросила Анасташа.

– Боялась избу спалить.

– Чего? – в глазах матери отразилось глубочайшее недоумение.

– Мам, я – Защитница.

– Киалана Заступница, помоги! Моя дочь повредилась умом.

– Так Пасита сказал, – не обращая внимания на слова матери, продолжила Кира.

– Со мной тогда что-то произошло. В тот самый раз, когда Люта с Ламитой меня нашли

здесь. Мордан рассказал про это Пасте, и они решили, что я вошла в боевой транс, как

Защитник.

– Что?! – Анасташа не поняла и половины сказанного.

– Боевой транс – это состояние, в которое входят Защитники, призывая силу.

Пасита сказал, что у меня эта самая сила есть, а дед и отец скрыли это от Ордена, но

больше так нельзя. И ещё – я могу нечаянно спалить избу...

– Врет твой Пасита, как сивый мерин! Голову хочет вскружить! Сказки сказывает.

– Да зачем ему врать? – устало проговорила Кира. – Он, что захочет берет. Хотя…

Может это потому, что я – тин Даррен? – произнесенное с трудом имя непривычно

резало слух. Кире казалось, что это кто-то другой. Не она. Не о себе говорит. – Опять же,

деревенских не обижать пообещал, пока я к нему прихожу и делаю, что велит. И ведь

седмица, как спокойно. Верно? – Кира подняла глаза.

– Народ-то решил, к празднику Киаланы смягчился изверг, богиню боится

гневить… – Анасташа украдкой взглянула на дочь и снова уставилась вдаль.

– Ага, а плата за то – мои бока и голова…

– Дочка! – мать порывисто обняла Киру, будто пытаясь закрыть, защитить.

– А вчера, – продолжала Кира тем же самым ровным тоном, не смотря на то, что

её голова покоилась на материнской груди, – Пасита был совсем другой… Будто

подменил кто. Вежливый, обходительный. Но приказал сегодня вечером быть на

празднике среди остальных. Целоваться со мной хочет… – Кира чуть смутилась, –

Наверное, ты права, – она подняла голову и горестно вздохнула, внезапно осознав, как

все выглядело со стороны: Пасита улыбается, ведет её под локоток до самой избы,

потом за руки держит…

Анасташа встала и спустилась к воде. Умыла лицо, чуть тронутое в уголках глаз

сетью морщин.

– А ещё сказал, – продолжила Кира, – мне непременно надо учиться, и что он

увезет меня в Орден, иначе сила рано или поздно вырвется на волю, и тогда быть беде.

***

– Пасита, так что? Сегодня девок снова трогать нельзя? – Мордан стоял посреди

комнаты и насуплено смотрел на Защитника, завязывая на талии широкий бордовый

пояс с длинными кистями.

Защитник с утра прямо-таки лучился. Предвкушение, порой, слаще всего

прочего бывает.

– С чего ты взял? – он широко улыбнулся и отхлебнул вина. – Это же ночь

Киаланы. Кого поймаешь, та и твоя. Богиня одобрит, – он весело рассмеялся и

отсалютовал кубком. Через мгновение к нему присоединились и братья.

– Идемте.

По берегу Широкой со смехом носились девушки, головы которых украшали

венки, и парни, подпоясанные красными кушаками. Это те, кто ещё не обрел семейный

очаг. Те, кто скоро побежит в лес исполнять обряд во славу Киаланы. Все смеялись

играли, брызгались речной водой, что-то жевали, черпали из больших корчаг

расставленных тут и там. Пили: кто пиво, кто мед, а кто подслащенную воду. На берегу

горели костры, освещая все вокруг ярким пламенем. Замужние женщины то и дело

подбрасывали ароматные травы, отгоняя духов, выбравшихся из Излома на шум, чтобы

посмотреть, что же здесь такое твориться.

Кира сидела чуть поодаль на бревне и по давней привычке жевала травинку,

доплетая свой венок. У ног лежал целый ворох полевых цветов, все синие: васильки,

аконит, синий лен.

Вернувшись домой, охотница случайно уснула – сказались ночевка на камнях и

тяжкие думы. Анасташа не стала её будить, позволив выспаться, насколько возможно.

Ведь следующую ночь полагалось провести без сна. Вот и запоздала Кира с венком

немного. Не страшно. Веселиться все равно настроения нет, что-то не до того.

Со вздохам протянула руку, так и не решаясь добавить дубовый лист. Что

означало бы – желание привлечь сильного мужчину. Такого, кто сможет защитить.

Крапиву же выбирали те, кому хотелось покладистого и сговорчивого спутника жизни.

Кира долго не могла решить, что нужно именно ей. Даже хотела оставить венок просто