Защитница. Киррана-1

рукой на прощанье.

– Удачи вам! Да смотри, деньги считай верно. За дешево не продавай. Не забудь

купить ткани, какой велела.

– Хорошо, мам!

– Храни вас Киалана, – шепнула Анасташа, осенив отбывающих знаком богини.

Телега плавно вывернула на дорогу, Кира прибавила ходу, догоняя телегу.

Поехала следом. Кода выехали к овинам, она поравнялась с возницей.

– Много там у тебя? – Аккарий указал головой на объемистый тюк увязанной в

холстину пушнины.

– Прилично. Соболь, куница, лиса. Каждых десятка по два будет.

– И все сама? Ну ты молодец, даром, что девка! – восхитился возница, – Ануша,

дочка, дерюжкой прикрой. Да вон ту шкуру сверху положи. Сдается мне, быть дождю

сегодня, – сощурившись он посмотрел вдаль, – вона – марево какое.

– И воробьи в пыли купаются с самого утра, – встряла девочка.

– Кир, ты влезай на телегу, успеешь ещё накататься верхами, сейчас холмами

пойдем, кобылу только зря маять. – Аккарий придержал коней.

Кира не стала спорить. Спешившись, привязала поводья к телеге. Взялась рукой

за деревянный борт и лихо запрыгнула, вызвав легкую усмешку мужика, и наблюдая

округлившиеся глаза девчушки.

Но! – причмокнул дядька, хлестнув вожжами, и кони затопали веселей.

Все обозники уже собрались на окраине сразу за овинами, чтобы дружно

отправится в путь. Ехали на летнюю ярмарку в Птичий Терем. Ждали только Аккария, с

которым в последний момент напросилась и Кира. Как водится, она сперва поспорила с

матерью, кому ехать. Потом убедила, что меха зря пропадают лежа без дела,

пригрозила деревенским раздарить. Тут Анасташа и не устояла – столько труда

положено, чтобы добыть, да и дочке ведь приданное надобно. Отпустила. Вот и

задержался Аккарий, завернув к ним на двор.

– А что, много нынче наших-то на ярмарку едет? – поинтересовалась Кира,

издалека вглядываясь в лица.

– Возов семь-восемь. С виду наши все здесь, а там может ещё с Вороньих Гнезд

кто примкнет, ежели раньше не уехали.

Аккарий завсегда в головах обоза ходил, как бывалый. Он был в курсе всех

купеческих дел, да и дорогу хорошо знал.

В груди томилось радостное волнение. Кира торговать ехала впервые, да и за

пределами Орешков ещё не бывала – отец даже в Вороньи гнезда не отпускал к

двоюродной бабке по матери. Каррон её и так баловал, привозя из столицы ленточки, и

леденцы. Правда платья не возил, так и зачем они ей в деревне? Хотя поговаривали,

что в городах сарафаны только бедняки и носят.

Правда Кира в это не верила, считала что платья для княжён, да принцесс. А она,

Кира, вовсе не принцесса. Она – охотница. Ей куртка добрая, да штаны милее любого

сарафана, даже матерью вышитого, а, тем паче, какого-то там платья. Да и хороший лук,

радовал больше, чем все бусы и ленты вместе взятые, тем более что они как-то сами

собой расходились по подружкам. А потом родители устали с ней бороться. Так и

появились Полночь, хорошая упряжь, доброе оружие, одежда и обувь, какой в деревне

не раздобудешь, Туман…

Отец…

– Тя-ять, а леденцов купишь? – заканючила Ануша, прервав грустные мысли.

– Куплю, куда от вас деваться? – пробурчал с деланным недовольством дядька

Аккарий.

– А пряников расписных?

– И пряников.

– Тя-ять, а ленточек?

– И ленточек. Тю! Разорительницы.

Кира рассмеялась. Отец восьмерых дочерей постоянно становился объектом для

незлых насмешек, но попыток обзавестись наследником не прекращал. Его жена

Лушана и сейчас была на сносях. Аккарий продолжал надеяться, не смотря на то, что

Матрена уже напророчила ему девятую девочку.

Ануша, четвертая по старшинству, смешливая, большеротая, с огромными

голубыми, как летнее небо, глазами и едва заметными веснушками на светлой коже,

радовалась до безумия такому везению – отец взял её на ярмарку, даром, что от себя и

на шаг не отпустит. Потому и трещала без остановки, как сорока.

Ехали не спеша, обоз растянулся на всю дорогу. Последние не видели

скрывшихся за холмом первых. На соседнем возу, загруженном плетеными корзинами,

сундучками, шкатулками и даже детскими игрушками – слыхивали у городских богатеев

такие в почете, особенно ежели расписать покрасивше, ехал Лютобор. Кира хотела

было пересесть к нему, но передумала. Хватит с неё сплетен. ещё скажут, что она и

Люту у Ламиты отбить хочет. Ну их.

Ануша, будто подслушав её мысли, задала вопрос:

– Кира, а правда, что тебя Защитник Пасита поймал в ночь Киаланы?

– Правда, – охотница вздрогнула от неожиданности, но отпираться не стала.

– А правда, что ты Микора больше не любишь? У тебя будет сын от Защитника?

– Аннуша! – рявкнул дядька Аккарий.

– Чего? – невинно протянула девчонка, – Мне про то Егорша сказывал.

– А я вот выдеру тебя, как вернемся. Мала ещё с Егоршей знаться!

– Ну не мне – Луссанке. А я – подслушала.

– Много знает твой Егорша, да и Луссанка вожжей давно не получала. Приеду –

напомню. Такое болтать – к Защитнику на столбы напрашиваться. Не смей больше это

повторять, поняла?

– Но…

– И матери скажу, ужо она тебя крапивой-то отходит! Научишься отца уважать. –

девчонка, испуганно выпучив глаза, притихла. – Кира, ты на них внимания не обращай.

Где дыра – там и ветер, – Аккарий, не оборачиваясь махнул рукой.

Кира опечалилась: «Значит вот какие слухи по деревне распустили. Интересно,

до матери уже дошло?»

– Ануша, Микор мне друг. Не больше. Вот вернемся, самолично намну бока

Егорше, да и Федуньке заодно, чтоб языки не распускали! – Кира с усилием заставила