«Засланные казачки». Самозванцы из будущего

Нукер Хубсгульского дацана Булат-батыр

– Где казаки, Доржи?

Подскакавший цирик лихо осадил коня перед Булатом и с усмешкой произнес, щуря и без того узкие глаза.

– Шубин повернул с казаками обратно на заимки. Забрал только своего приказного и наши «подарки».

– Это хорошо! – теперь и Булат-батыр удовлетворенно прищурился. Его замысел полностью осуществился, и он добился того, что кровь не пролилась на землю, как и приказал ему Панчен-лама.

Баяна казачий атаман не тронул, да и вины тайши не было – когда человек между двумя кострами оказывается, то поневоле один из них своими языками опалит.

И провести Шубина многого стоило – Тункинский волк сам отличался завидной хитростью, как говорят сами же русские, что такому человеку не стоит класть палец в рот, мигом откусит.

Атаман, как и ожидал Булат, бросился за ними в погоню, опоздав на сутки. И как ни петлял отряд цириков в степи, на третьи сутки казаки стали настигать похитителей.

Вот тогда Булат, как и задумал ранее, отрядил пятерых самых лучших нукеров с двумя плененными «мангусами» идти до самой Даурии, где властвовал Черный барон Унгерн, которого многие ламы втихомолку уже стали именовать земным воплощением кровожадного бога войны Сульде.

Отряд ушел по руслу реки, и вода смыла следы копыт, а сам Булат, задержавшись на месте, пошел в другом направлении, с двадцатью цириками и связанным казаком Лифантьевым.

Последнего все монголы не без основания опасались – пока вязали ночью безоружного казака, станичник ухитрился двоих нукеров изувечить голыми руками и вырвал саблю. Пришлось ударить по голове и, только оглушив, связать.

Шубин обманулся, не заметив подвоха, и бросился за уходящими на юг монголами. Бешеная скачка длилась еще три дня, и лишь только тогда Булат решил прекратить склоку, которая могла перерасти в кровавый бой. Лифантьева оставили в первом встречном стойбище, и Булат щедро наделил его за обиду доброй горстью золота.

С болью в сердце он оставил один из двух ручных пулеметов «Льюиса», добытых год назад у китайцев, добавив к нему непочатый цинк патронов.

С черной желчью, разлившейся по всем жилам, оставлял он это грозное оружие, но деваться было некуда: Панчен-лама, как всегда, оказался прав – война с казаками была абсолютно не нужна, а потому подарок должен быть именно таким, со значением.

И вот Доржи принес радостную весть – атаман намек понял правильно, пулемет с патронами забрал и увел казаков на свою заимку. Войны не будет, и кровь не прольется.

Что ж, теперь, даже если Шубин отправит своих лучших людей на самых быстрых конях в Даурию, то они просто не успеют – попавшие с иного мира «мангусы» уже будут далеко, отправившись за «широкую воду», куда так стремились.

Иначе поступить было нельзя, и убить их тем более – потому что духи начнут терзать тогда весь его народ. Еще хуже будет, если новоявленному Сульде казаки их доставят, то будет горе многим. Но если эти двое оживших «мангусов» сами явятся, в одиночестве, то несчастье падет только на их головы и никого не затронет…

Глава восьмая. Александр Пасюк

– Ратуйте, православные!

Дикий крик Родиона пригвоздил Пасюка к месту, словно десятидюймовыми гвоздями. От изумления бывший станичный атаман впал в столбняк, такой прыти Александр никак не ожидал от своего незадачливого молодого друга. И тут же события перед его глазами замелькали с калейдоскопической быстротой.

– Чехи красным адмирала Колчака сдали! Предатели России! И сто миллионов рублей себе заграбастали! Вот они, монеты!

На сбегавшихся со всех сторон казаков мелкими каплями упал золотой дождик. И колыхнулась толпа станичников знакомым с детства гулом, в котором Пасюк даже расслышал, как наваждение, хриплый голос попугая капитана Флинта – «пиастры, пиастры».

– Золото!

– Империалы!

Возбуждение на станции нарастало с геометрической прогрессией, и так быстро, что первая стадия «золотой лихорадки» моментально сменилось второй, на которую станичников стал науськивать его молодой беснующийся друг своими громкими воплями.

– Вон два вагона стоят! Они нашим золотом под завязку набиты, станичники! Возвратим России награбленное! Побьем схизматиков проклятых всем миром! И золото наше!

Пасюк опомнился, ощутив всем своим естеством, насколько накалилась обстановка на станции. Казаки срывали с плеч винтовки, глаза безумные, со знакомым желтым блеском.

Однако и чехи оказались не лыком шиты, вояки битые, опытные. «Братушки» живо попрыгали обратно в вагоны и оттуда стали высовываться хищные и тупые пулеметные рыльца «максимов», а также длинные стволы винтовок. Союзнический эшелон готовился принять последний бой, и всячески демонстрировал эту свою готовность.

Однако полученный эффект от грозных военных приготовлений оказался совершенно противоположным.

– Вот видите, станичники, как они за наше золотишко уцепились?! Да каждому из нас по пуду достанется, никак не меньше! Берем добро на шашку, казаки! Продуваним!

«Вот бес красноречивый!» – с нескрываемым восхищением и страхом подумал Пасюк, отчетливо понимая, что сейчас на станции пойдет не бой, а взаимная бойня. Его не прельщало оказаться прямо в эпицентре, ведь чешские пулеметы просто выкосят сбежавшихся со всех сторон казаков.

– Заряжай! Выводи на прямую наводку!

Пасюк бросил взгляд на дальнюю казарму, откуда донесся звучный командирский голос. Увиденное его напугало и обрадовало одновременно – с десяток казаков шустро разворачивали трехдюймовую пушку, направляя ее длинный ствол прямо на вагон, с которого торчали два пулеметных ствола. Еще несколько артиллеристов живо волокли к орудию два зеленых снарядных ящика.

– Твою мать! Так убить не за грош могут! Нет, господа-товарищи, гей-славяне долбаные, я в такие игры не забавляюсь!

Конвоиры пропали, Александра никто не держал, и он решил улепетывать подальше, прихватив с собою своего красноречивого друга – вот только тот уже куда-то исчез.

Наверняка Артемов быстро сообразил, что может начаться, и по своей натуре стал спасать самую дорогую для себя вещь – свою собственную задницу.

А вот казаки имели совершенно иное мнение, живо рассыпаясь и, залегая, громко передергивая затворы снятых винтовок. Из окна казарм тоже стали высовываться пулеметные стволы, обещая чехам фатальные неприятности – стенки вагонов и теплушек будут изрешечены за минуту, да еще разбиты фугасными снарядами в упор.