Заставь меня влюбиться

Фужер шампанского дрогнул в моей руке. Я долго пялилась на его губы и не могла поверить, что они изрекли нечто подобное.

– Это же превосходно, – тихо сказала я.

– Два самых крупных предложения – восемнадцать и двадцать три с половиной тысяч долларов. Однако есть еще один покупатель, он предложил тридцать тысяч долларов и сказал, что перебьет любую сумму.

Тридцать тысяч долларов.

Мне нужно срочно подышать свежим воздухом, кажется я сейчас упаду в обморок.

– Поздравляю, – пропел Алан и мягко похлопал меня по обнаженному плечу.

Я оставила фужер с недопитым шампанским на подносе официанта, ведь мои руки тряслись, и я легко могла его уронить. Первая моя эмоция – шок. Столько вопросов закружилось в моей голове. Неужели кто-то оценил картину в тридцать тысяч долларов? Она настолько хороша?

От глухой радости меня стало бить мелкой дрожью. Это определенно победа. Три мои картины уйдут к новым владельцам. Я познакомилась со многими интересными людьми, получила несколько очень важных визиток и теперь хотела вернуться к Авроре.

Подписав все необходимые бумаги и попрощавшись с Аланом, я направилась к выходу, но замерла, заметив Конрада, мило беседующего с уже знакомой мне женщиной.

Нет. Она совсем не годилась ему в пары. Ей было шестьдесят или около того, и она занималась финансовыми вопросами выставки Алана. Женщина передала Конраду документы, которые несколько минут назад подписала я. Документы на «сияние».

О нет.

Наши взгляды встретились. В моей груди разрасталась дыра размером с Висконсин. Это ударило по мне настолько, что я прижала руку в груди, проверяя, бьется ли еще мое сердце. Мы могли быть счастливы, могли быть вместе, этот мужчина мог быть моим, но у него в жизни совсем другие ценности. Я поздно поняла, что он не изменится, успела влюбиться и отдать ему свое сердце, хотя он свое отдавать не захотел. Я уже была разбита, так нет, ему нужно прийти и испортить все окончательно! Все, чего я хотела сегодня, так это его поддержки, и я думала, что смогу рассчитывать на него хотя бы в этом.

Он удивленно вскинул брови, в ответ я разочаровано покачала головой.

Подавив в себе жгучие чувства, которые побуждали меня сорваться и накричать на него, я поспешила уйти из галереи. Пошел он! Я вернусь домой.

Уже на улице меня догнал Конрад. Он мягко сжал мое предплечье и развернул к себе.

– Отпусти, – зарычала я. Он медленно, словно нехотя, разжал пальцы. – Значит покупатель ты?

Синие глаза жадно оглядывали мое лицо.

– Да.

– И остальные две тоже ты купил?

– Нет, только «сияние», – спокойно ответил он.

– Зачем ты делаешь это? Я думала, что чего-то стою. Думала, что, наконец, кто-то оценил меня по достоинству!

Конрад приблизился и мягко опустил руки на мои плечи.

– Все так и есть, – сказал он, руками поглаживая мои плечи. Теплые неторопливые касания сбивали меня с толку, заставляли думать, что между нами все как раньше, но это было не так. – Твои работы лучшие на этом вечере. И я не позволю этой картине висеть в чужом доме. Она наша.

Я закатила глаза и сбросила его руки со своего тела.

– Нет. И не нужно делать вид, будто это что-то значит для тебя!

– Но это значит, – уверенно отрезал он. – Погоди. – Конрад стал искать что-то в карманах своих брюк. И клянусь, если это будет просто звонящий телефон, то купленную им картину я надену ему на голову. – Вот.

Он вытянул вперед маленькую продолговатую бархатную коробочку.

– Что это.

– Повернись, – скомандовал он. Я устало повела плечами, но все же выполнила его просьбу.

К чему все эти странные игры?

Моей кожи коснулась холодная цепочка. Я взглянула на свою грудь и заметила там золотой кулон в виде ракушки. Сердце забилось так, что все тело сотрясалось, даже пришлось сжать руки, чтобы как-то обуздать это. Ракушка из золота и перламутра была так похожа на ту пустую раковину, что нашла моя дочь на пляже.

– Ты купил похожую, – сказала я, оборачиваясь.

Конрад ухмыльнулся.

– Я сделал точную копию, поэтому немного опоздал. Ты знала, что украшения делаются долго, даже если заплатить сверху? – хмуро спросил он.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Нет, я не знала.

Он коснулся моего подбородка: совсем легкое касание, но наполненной безграничной нежностью. А возможно я так отчаялась, что мне просто хотелось в это верить.

– Одинокая улитка, живущий на западном побережье, наконец понял, что он больше н одинок, – прошептал Конрад, его руки легли на мои щеки, неторопливо поглаживая пылающую кожу. – Я тебя люблю и люблю Аврору, разной любовью, но одинаково сильной.

Я пыталась, честно пыталась что-то ответить, но как назло забыла все слова. Он перевернул мой мир, сказал то, что я мечтала услышать. Мои ноги совсем ослабли, а сердце колотилось, рискуя выпрыгнуть из груди. В ошеломленном молчании я пробыла так долго, что в глазах Конрада показались неуверенность и волнение. Он думал, что я недовольна, думал, что я откажу, а я просто застыла, задаваясь вопросом: не сон ли это?

– Сабрина? – медленно позвал он. – Знаешь, в такие моменты обычно что-то отвечают.

– Вдруг ты разочаруешься? – спросила я. – Ты привык жить другой жизнью.

– Я не на этот ответ рассчитывал, – усмехнулся он. Заглянув в мои глаза, он продолжил: – Я уже не помню и половины из того, что было раньше, но моменты с тобой и нашей дочерью, я помню все до единого. Потому что это действительно важно для меня. Я никогда в этом не разочаруюсь.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я. В его глазах показалось облегчение, он широко улыбнулся и поцеловал меня. Его губы нежно ласкали мои, руки поглаживали спину и плечи, сжимали талию. Я не знаю, сколько длился этот поцелуй, но в какой-то момент я не смогла вдохнуть и отстранилась. С блеском в глазах, и все той же счастливой улыбкой, он обнял меня, прижимая мою голову к его груди. Я слышала, как быстро бьется его сердце, и этот стук дарил моей душе долгожданное спокойствие и умиротворение.

– Поэтому картина поедет домой, тебе ясно? – сурово заявил он.

– Кристально, – прошептала я. – Конрад, мне нужны собственные визитки.

Он рассмеялся, поглаживая мою поясницу.

– Думаю, я смогу решить эту проблему.

Я совсем не помню, как мы добрались назад. Торопливо спровадили Марию, которая была няней Авроры в этот вечер, и остались вдвоем, растворяясь, друг в друге ночь напролет.

Эпилог

Четыре года спустя.

Конрад

Солнце припекало мои плечи и спину. Водрузив на нос солнцезащитные очки, я наблюдал за тем, как Аврора убегает от накатывающих на берег волн.

– Я устала! – после получаса игры, воскликнула она. Я подхватил ее босоножки с песка, посадил дочь на плечи и направился к пирсу. Аврора обожала это место. Полдня мы потратили на катание на каруселях, остальное время она бегала по песку.