Заставьте меня, Сэр

– Эта стажерка снова напакостила?

От звука мягкого протяжного произношения Маркуса ее страх сменился возбуждением. Едва она начала поворачиваться, как он дернул ее обратно, прижав к своему телу. Давление его твердой груди и непреклонной силы почему-то опустошили ее сознание, будто кто-то открыл слив.

– Дерзкая саба, - отрезал Рауль, и взгляд его темно-карих глаз из согревающего превратился в недоброжелательный, - ничего нового. Маркус, вы паршиво справляетесь со своей задачей. Пора бы ее приструнить.

– Приструнить меня, посадить у ног? Как будто я собака?
– недолго думая, Габи инстинктивно рванула прочь и огрызнулась: - Только попробуй.

– Я бы сказал, что ее давно пора приструнить.
– Голубые глаза Маркуса похолодели.
– Каллен, оставленные Марджери игрушки еще у тебя?

Бармен расхохотался громко и раскатисто. Внутренности Габи скрутило. Черт возьми, она только несколько минут как приехала. Небольшая разминка – все, что ей нужно.

Каллен начал рыться на полках под стойкой, и она почувствовала проблеск надежды. Учитывая, сколько барахла он там хранил, может быть, он не...

– Бинго.

Мужчина передал коричневый бумажный пакет Маркусу через стойку бара.

– Есть проблема?
– Мастер Z прогуливался в сторону бара.

"О, Боже, они объединяются. Неееет".

– Боюсь, что так, Z, - заявил Рауль, притягивая пакет ближе. Он улыбнулся ей.
– Снимай одежду, сабочка.

– И не подумаю. Я полчаса потратила на то, чтобы засунуть себя в это платье, - возмутилась Габи, не сдвинувшись с места.
– Мне нравится этот наряд.

Маркус приподнял ее подбородок.

– Ты была непочтительна к Домам и непослушна. Поскольку порка не работает, давай посмотрим, будет ли унижение побуждать тебя к более благообразному поведению.

Непреклонный взгляд его глаз и контролируемая властность голоса, словно опрокинули ее тело в кузнечный горн, разогревая и плавя ее кости. Потребовалась минута, чтобы до нее дошел смысл его слов. Подождите, подождите, подождите. Унижение?

Он притянул ее ближе и расстегнул молнию на облегающем, черном платье из латекса. Ее кожа, казалось, жаждала прикосновений, и, будто почувствовав это, он скользнул пальцами под лиф, накрывая ее грудь. Маркус удерживал ее взгляд, когда коснулся ее, выводя большими пальцами круги вокруг ее сосков, пока те не превратились в тугие болезненные вершинки, и ее тело сотрясла дрожь ожидания.

– Продолжим, - сказал он.
– Все разогрелись и готовы к действию.

Какого рода действию? На ум пришли зажимы для сосков, и Габи попыталась отступить на шаг назад.

Маркус стянул с нее платье через голову.

– В любом случае, я всегда предпочитаю, чтобы мои сабы были полностью обнаженными.

Сильные руки Дома крепко держали девушку за талию, сохраняя тепло на ее коже, и она, взглянув вверх, окунулась в чистую голубизну его глаз. Каждый раз, когда она смотрела на него, мир, казалось, ускользал в пучину небытия.

Габи встряхнула головой. "Прорвемся". Она увидела, как Рауль подобрал платье и передал его Каллену. "Голая, черт побери". Даже хуже: она догадывалась, что все только начинается.

Маркус взял ошейник с барной стойки и застегнул вокруг шеи сабы. Тепло в его глазах удерживало ее куда более надежно, чем любое устройство фиксации. Что-то, наподобие землетрясения, вибрировало глубоко внутри, но пока оно сдерживалось под поверхностью, ни в малейшей степени не двигаясь вверх.

– Мне нравится видеть тебя в ошейнике, - негромко проговорил Дом и провел пальцами вдоль кромки ошейника, проверяя, насколько тот сдавливает. Возбуждение расцвело в теле сабы, как если бы вместо этого он коснулся ее лона, и Маркус, улыбнувшись Габи, провел пальцами в другом направлении.

Он засунул ее руки в меховые рукавицы, закрепляя те небольшими пряжками, мешающими ей снять их самостоятельно. Меховые варежки. Ошейник. Ее желудок сжался, когда она начала понимать, что они планировали. «Только попробуй». Ей действительно нужно было думать, что говорить.

Маркус достал из сумки гребешок с прикрепленными к нему коричневыми, покрытыми мехом овалами, свисающими с каждой стороны, и всунул в ее волосы. Он приладил его так, что меховые... ушки... болтались рядом с ее щеками.

Габи в ужасе уставилась на него - они в самом деле задумали нарядить ее собакой. Большеухой собакой. Ярость прокатилась через нее. Порка - одно, но это...

– Ты, гребаный ублюдок, не сделаешь этого!

Она услышала смех вокруг. Затем Мастер Маркус схватил сабу и, резко подняв, распластал на барной стойке. Животом она лежала на прохладной полированной деревянной поверхности, а ноги свисали сбоку. Прижавшись сзади к ее бедрам, невозмутимый Дом шлепнул ее по заднице.

– Ты могла бы быть менее нахальной, сладкая.

Каллен что-то бросил Маркусу, и Габи услышала звук рвущейся бумаги.

– Подходящий размер, - одобрительно промолвил наставник.

"О, нет. О, Боже. Последний раз он ставил меня в эту позицию..."

– Рауль, поможешь?
– спросил Маркус.

– С удовольствием.

Жесткие руки помощника развели в стороны ее ягодицы, и на ее копчик капнула холодная жидкость.

– О нет, нет, - закричала Габи, пытаясь отстраниться.

Вес на ее ногах увеличился. Что-то коснулось ее ануса. Дом сделал маленький круг по краю со скользкой смазкой, и каждое ее нервное окончание пробудилось, воспламенившись.

– Тише, сладкая. Толкнись назад, чтобы не было больно.

– Ты, ублюдок, я...

Шлепок заставил ее замолчать.

– Полагаю, ты специально испытываешь мое терпение, сладкая.

Без доли милосердия Мастер медленно толкнул в нее анальную пробку. Большего размера, чем раньше, обжигающе растягивающую; Габи застонала и изогнулась.

Она не могла пошевелиться. Не могла убежать. Но затем, ощутив тело Маркуса, прижимающее ее к бару, его теплые пальцы между ее ягодицами и его решительное вторжение даже в ее самые интимные места, саба сдалась. Перестав бороться, Габи посмотрела на него через плечо. Дом пристально наблюдал за ней. Когда ее покорный взгляд встретился с его глазами, в них блеснула искра собственника.

В течение долгих мгновений Мастер Маркус удерживал сабу прикованной к месту, пока наконец не отвел взгляд, разрывая этот контакт.

Габи втянула воздух в судорожном вздохе, вспомнив об окружении. Она поняла, что намокла между ногами гораздо больше, и совсем не от смазки, ее тело жаждало, кричало, повелевая ему прикоснуться к ней там. Взять ее. На глазах у всех? О, Боже, она сошла с ума. На барной стойке. Выставленная напоказ. Как это могло настолько ее завести? Неспособная вынести унижение, она снова начала бороться, но руки Рауля сжались лишь сильнее.