Застенец 3

— Давай, попробую, — пожал плечами я, не особо веря в затею.

То ли дело было в настрое, то ли я действительно стал обладать даром прорицания, однако из нашей затеи ничего не вышло. Сила вырвалась из меня, окутала плотным облаком дневник и ушла вниз.

— Нет, — покачал я головой.

На Горчакова смотреть было больно. Глаза сами собой погасли, а плечи ссутулились. Пришлось приободрить.

— Илья, ты большой молодец. Я бы черт знает сколько с этим дневником бился. А ты — раз и все. Ничего, что-нибудь придумаем. Давай выбираться, поздно уже.

Всю дорогу я размышлял над произошедшим. Зачем такие хитрые комбинации? Шифры при этом не очень сложные, чтобы мог догадаться даже подросток. Загадки про дар, где, что-то мне подсказывает, не каждый бы подошел. И наконец вырванная страница.

Я ведь нашел дневник не абы где. А в сейфе. Значит, сам Ирмер понимал, что там не хватает страницы. Либо я тупой футболист, либо одно из двух.

Дома я сложил все листки себе на стол и отправился есть. Даже изумительный бефстроганов с нежнейшим пюре не радовал меня. Мысли витали далеко.

— Колюся, у тебя все хорошо? — спросила тетя Маша.

— Да, в общем и целом, — повторил я уже заученную фразу. — Просто, день тяжелый. Тренировка длинная и все такое. Я поем и пойду немного почитаю перед сном.

На самом деле я собирался лишний раз порыться в дневнике, будто ожидал увидеть там что-то еще. Хотя, понимал, если уж въедливый Горчаков ничего не нашел, то у меня шансов на успех немного. В любом случае, что-то делать надо. Под сидячую задницу вода не течет.

— Хорошо. К тебе тут сегодня господин один заезжал. Просил передать, что получил записку и будет ждать тебя в ближайшее время дома.

— Какой господин? — чуть не подскочил я.

— Фамилия у него забавная, Самарин.

— Илларион, пролетку! Теть Маш, я скоро!

— Куда на ночь глядя-то?

— Я буквально на часок и вернусь. Обещаю.

Не знаю почему, но я уцепился за Самарина, как за спасительную ниточку. Будто в нем и заключался ключ ко всему. Так бывает, когда ты оказываешься в коридоре с кучей запертых дверей, и спустя долгое время находишь проход. Тот, казалось, всегда был тут, но нашел ты его только сейчас.

Десятку за скорость, несмотря на все желание, давать я не стал. Все-таки вечером было намного люднее, чем ранним утром. А брать на душу грех не хотелось.

Зато по лестнице я взлетел, побив все немыслимые рекорды соревнований по взлетанию по лестнице. И стучал в дверь до тех пор, пока мне не открыл Самарин.

— Здравствуйте, Александр Дмитриевич. Я к Вам.

— Я почему-то так и подумал, — иронично заметил он. — Наверное, по какому-то неотложному делу?

— Все именно так.

— Тогда милости прошу, не в парадной же разговаривать.

Квартира оказалась на удивление просторной, в три комнаты. Более того, и обстановка предстала если не пышная, то намекающая на некий достаток хозяина. Оставалось только загадкой, за каким чертом Самарин поселился именно здесь?

Он проводил меня в гостиную и усадил за небольшой столик. Сам сел рядом.

— Не угодно ли чаю?

— Нет, Александр Дмитриевич, я не займу у Вас много времени. Я не застал Вас утром.

— Да, на работе завал, пришлось остаться сегодня в департаменте. Будто все в ближайшее время решили отправиться за решетку. Но это дело второстепенное. Итак, если чай Вас не интересует, то чем могу служить?

— Мне стало известно, что перед самой смертью господин Ирмер послал Вам письмо. Могу ли я взглянуть на него?

— Нет, — решительно ответил Самарин. — Там довольно много личных вещей. Ирмер знал, что вскоре произойдет, и прощался со мной. Я бы не хотел, чтобы это письмо видел кто-то еще. Но там было несколько строк о Вас.

— Обо мне? — я подобрался, как зверь, готовый к прыжку.

— Даниил писал, что рано или поздно Вы придете ко мне. И просил кое-что передать. Это было вложено в конверт вместе с письмом.

— Что было вложено? — у меня во рту пересохло.

Самарин неторопливо поднялся, вышел из комнаты и вскоре вернулся с пухлым конвертом. Он открыл его, вытащил сложенный листок, протянул мне. А мое сердце застучало, как сумасшедшее. Это была последняя страница дневника.

Глава 25

Домой я ворвался смертельным ураганом, грозящим сорвать все на своем пути. Забежал к себе в кабинет, закрыл дверь и дрожащими руками нашел нужный листок, где Илья записал зашифрованный алфавит. И стал быстро писать, глядя на массивные символы в центре листка.

«… научит пользоваться этой силой».

Я ошарашенно откинулся на спинку, глядя на получившуюся строчку. До сих пор не верилось, что получилось. Ирмер действительно предусмотрел если не все, то многое. Я тряхнул головой и сложил два листка. Уже имеющийся с только что написанным.

Правильным даром обладающий сложит печать заклинания, вложенного в книгу. И ему откроется потаенное знание, которое он так ищет. Артефакт укажет путь, а сила проложит дорогу к Александру, а уже он научит пользоваться этой силой.

Так, теперь надо понять, что делать дальше. Если дневник — артефакт, то его нужно как-то активировать. Так, вложить дар, говорите? Я выдохнул стал вытягивать из себя силу, накладывая ее на предмет в руках. Та привычно оплела толстую тетрадку и скользнула на пол.

Ладно, будем думать головой, а не местом, на котором сидим. Большинство артефактов либо действуют сразу, как только начинают взаимодействовать с силой, либо активируются каким-то ключом. Ирмер не зря спрятал последний листок. Я перечитал еще раз.

Вот балда, русским языком же написано — сложит печать заклинания! Последнее слово здесь для кого? Для создания заклинания нужна либо знакомая всем форма, либо более старый прием — аудиосопровождение.

В смысле, не рэп Моргенштерна — мы же не врата в Ад пытаемся открыть. А какой-то банальный «сим-салабим». Так делали совсем давно, еще в конце девятнадцатого века. Аккурат, когда Ирмер учился пользоваться магией.

По сути, прием точно такой же, как с формой, для конкретного заклинания ты закрепляешь его звуковое сопровождение, а после вкладываешь силу. От этого отказались по ряду причин. Во-первых, намного дольше, чем визуальное представление формы. Во-вторых, не всегда удобно в бою «говорить» заклинания. В-третьих… тьфу, да о чем я вообще думаю? Надо уже активировать этот дневник.