Застенок

– Поймешь, когда к стенке припрут.

– А тебя, Вась, приперли? Приперли, да? – допытывался Роман.

– Я из него душу вытрясал, а у самого от жути зубы клацали и пятки чесались, – непонятно ответил Вася.

– Из кого вытрясал?

– Из того самого, которого они ждали… А когда открываю глаза – опять пятно, что ты будешь делать! И все в нем, в пятне этом, растворяется. Тоже нет ничего вокруг.

– А я есть?

– И тебя нет. Только я и мое сокрушенное сознание. А в нем тоже – это черное пятно. Оно везде.

– Со страху?

– Не. От другого. Оно не страшное. У него есть Голос.

– Что оно тебе говорит?

– Не знаю. Оно не словами говорит. Просто зовет. Втягивает в себя. Вот так: уууууууу. Как пылесос.

Вася налил еще полстакана, в два глотка выпил и протер рукавом глаза.

– Не. Не убирается. Так и торчит на горизонте.

– А это оно тебе сказало, когда конец света будет на загородной вилле?

– Не оно, – поправил его Вася. – Он сказал.

– Кто?

– Вечный жид.

Роман вытаращил глаза.

– Э?… А сколько их тут всего?

– Один был. Я его на улице поймал за шиворот. Домой притащил, вытряс всю душу, он и выложил, к какому сроку ему велено явиться. Откуда, думаешь, я эти тряпки достал?

– Откуда?

– С него снял. Парик, правда, у тетки стащил. Я туда с собой еще знакомого журналюгу притянул, чтоб репортаж сделал об Армагеддоне в городе N. Он там в кустах прятался.

– А где он сейчас?

– А у них сегодня этот… как его… брифинг. Там, наверное, ошивается, со своей газетной братией.

– Да я не про журналиста. Я про Вечного жида. Где он?

– А черт его знает, – Вася безучастно пожал плечами. – Сбег. Я его тут, в комнате запер, когда уходил. Швабру в дверную ручку затолкал и велел тетке присматривать. Прихожу – исчез. Что характерно – вместе со шваброй. Тетка Пелагея божилась, что ни сном, ни духом не причастна. Да я думаю, она же его и выпустила. Уж больно рожа у нее перекошенная стала, когда я его приволок. А знаешь, что самое странное? – Вася снова подался вперед, поманив Романа пальцем.

– Что?

– Он на морду – вылитый я. Ну как две капли. Только волосатый.

– Действительно странно, – поразился Роман. – А у тебя в детстве близнецов не было?

– В детстве не было. А сейчас вдруг есть.

– Ну а пятки-то отчего чесались?

– А шут их разберет. Жутко стало. Колбасить меня начало. Наизнанку выворачивало. Кости, потроха, мозги наружу выползали. Я так думаю, это они решили сперва на мне проверить. Сволочи. – Вася поугрюмел пуще прежнего.

– Кто они? Что проверить?

Вася задумался. Потом вдруг выбросил в сторону кулак и впечатал его в полосатые обои. Роман от неожиданности подскочил на табуретке и задел рукой бутылку. Вася быстрым движением подхватил драгоценную емкость и переставил на свой край стола.

– Нализался уже. И когда успел? – неодобрительно бросил он в адрес Романа. Сам Вася крепко сидел на стуле и вид имел, как ни странно, осмысленный, даже как будто протрезвленный.

– А зачем руками машешь? – обиделся Роман.

– Ладно. Слушай. – Вася сильно мотнул головой и поморщился. – Лаборатория тут одна есть. Психфак ее формально крышует. Но на самом деле там давно уже обосновались… другие, в общем. «Лаборатория проблем управления» называется. Я там диплом писать намылился. Лаборантом пристроился, на подхвате. Там уже год идут опыты.

– Какие опыты?

– Подробности ни к чему… Знаешь, что такое наведенный психоз?

Роман хмыкнул – кто ж этого не знает.

– Это, – продолжал Вася, – эффективное средство управления. Толпой и отдельным индивидом. В основе психоза – что? Много чего, но главное – страх. В лаборатории аккумулировали на особых носителях чистый страх.

Вася помолчал, потом сказал:

– Я когда понял, в какое дерьмо вляпался, хотел уйти. Да не ушел. Интересно было… Страх – такое дело… он в хромосомах на ДНК прочно записывается. Причем сразу. Гены повредить может. Тогда у потомства будут какие-нибудь патологии… Я только не знал сначала, у кого брались эти хромосомы. Потом догадался. По фразе одной. Ты про маньяка слышал?

Роман напрягся.

– Слышал.

– От тех баб и брали. Зарезанных.

У Романа по спине побежали мурашки. Неужели его маньяк имеет и других работодателей?

– Это были хорошо разыгранные спектакли, – продолжал совершенно протрезвевший Вася. – Наверно. Для одного зрителя. Чтобы он, в смысле она хорошенько испугалась. Посмотрела в глаза смерти… Информацию с ДНК можно считать, она генерирует этот… биоволновой спектр… еще несколько часов после смерти. А потом лазером записать на носитель.

Вася умолк и долго, туманно глядел на оконные шторки.

– А что дальше? – пришибленно спросил Роман.

– Дальше? – Вася отвлекся от шторок. – Дальше будет бесперебойный генератор страха. Перпетуум хоррор. Этим страхом можно будет заряжать кого хочешь. Ценный коммерческий товар, такой приборчик. Для тихого устранения врагов и конкурентов. Прямиком в психушку. Наверно, таким же способом можно будет заряжать и абсолютным счастьем. Тогда это будет абсолютный наркотик. Тоже с психушкой в конце.

– Почему?

– Кто ж захочет вылезать из абсолютного счастья? А если не вылезать, регулярно и надолго, оно разжижает мозги…

Роман жевал губу, колеблясь: выложить ли теперь свою тайну или не стоит? Его не покидало ощущение, что все рассказанное Васей неким образом связано с его собственными похождениями.

Решился на компромисс.

– Вась, а ты случайно в этой лаборатории ни у кого не видел такое изображение?… – Он описал «шахматный» знак.

Вася с полминуты вспоминал. После чего уверенно ответил:

– Видел. У Казимира.

Роман обмяк на своей табуретке. Да, это все объясняет.

Хотя… ничего это не объясняет!

Но имя все-таки знакомое. И вряд ли случайное совпадение. Слишком редкое имя.

– Кто этот Казимир? – спросил он.

– Чирий на заднице, – ответил Вася и пояснил: – Шеф лаборатории. Почетный член Оксфордского психиатрического общества, консультирует импортных профессоров то ли двух, то ли трех клиник в Европах.

– Это такой длинный, тощий, лысый, неуклюжий?