Застольные беседы
Шрифт:
3. Величайшее же свидетельство жидкостных свойств масла — его способность растекаться из малого объема на большое пространство: ни мед, ни вода, ни другая какая-либо жидкость в столь малом объеме не может так широко распространиться, но быстро расходуется вследствие содержащейся в ней сухости. А масло, податливое и растяжимое, расходится по всей поверхности тела умащающихся, растягиваясь благодаря влажности всех своих частей и сохраняясь в этом состоянии надолго: гиматий [575] , смоченный водой, быстро обсыхает, а вывести пятно от масла стоит немалых трудов [576] — так глубоко оно проникает вследствие своей тонкости и текучести. Как указывает Аристотель [577] , пятна от разбавленного вина труднее удалить, ибо такое вино тоньше и поэтому глубже входит в поры.
575
Кн.6 — 40
Гиматий — плащ из ткани.
576
Кн.6 — 41
…вывести пятно от масла стоит немалых трудов… — Объясняя это явление особой «тонкостью» масла (под «тонкостью» в данном контексте следует понимать отсутствие или минимальное количество «землистых» частиц, содержащихся в веществе), говорящий вступает в противоречие с иным мнением, согласно которому наиболее «тонкой» из всех жидкостей является все же вода (см. Arist. De sensu, 441 а 24). Ср. Заст. бес. I, вопрос IX и примеч. 49 к книге III, а также примеч. 48 к книге I.
577
Кн.6 — 42
Как указывает Аристотель… — Ср. [Arist.] Pr. 874 а 30.
Вопрос X
Почему мясо жертвенных животных быстро становится мягким, если его подвесить на смоковницу
Участники беседы: Аристион, Плутарх и другие
1. На обеде у Аристиона имел большой успех его повар, превосходно все приготовивший, но особенно отличившийся тем, что подал петуха, который оказался настолько мягким, как будто был зарезан вчера, хотя его лишь незадолго принесли в жертву Гераклу. Аристион сказал, что это достигается очень просто, если подвесить тушу на смоковницу, и все гости стали доискиваться причины этого явления. Что смоковница испускает обильное и сильное испарение [578] ,
578
Кн.6 — 43
…смоковница испускает… сильное испарение . — Ср. выше, примеч. 101 к книге II и примеч. 63 к книге V.
579
Кн.6 — 44
…золу, из которой получают самый крепкий щелок… — Ср. Заст. бес. I 627 В.
580
Кн.6 — 45
Последнее мнение находит опору в сладковатом вкусе сыворотки… — Объяснение причин изменения свойств различных составов, в частности молока, перераспределением их минимальных составляющих перекликается с концепцией Демокрита в изложения Феофраста (см. Vorsokr. 68, А 135, 65 sq.); ср. также объяснение Лукреция: сладкий вкус создается наиболее гладкими (levissima) «атомами» (semina), а горький — шероховатыми и острыми (acerba; aspera). Второе объяснение — воздействием «сил» теплоты и холодности (о них см. выше, примеч. 32 к книге III) — отчасти подкрепляется авторитетом Аристотеля (см. Метеорологика. 384 а 22 сл.; ср. также [Arist.] Pr. 924 в 39 сл.).
581
Кн.6 — 46
…скисает… — Текст в этом месте испорчен. Переводчик принимает конъектуру Раиске — «портится». Хуберт предпочитает чтение — «расходуется». Рассуждения о свойствах жидкости (вопрос IX), а также о соке смоковницы интересно сопоставить с «Тимеем» Платона (60 а сл.) и «Метеорологпкой» Аристотеля (книга IV, гл. 4–7).
Книга седьмая
1. Остроумному и культурному человеку, Сосий Сенекион, принадлежит широко известное в Риме слово: пообедав в одиночестве, он сказал: «Сегодня я поел, но не пообедал». Не хватало ему того, что только и делает обед приятным, — дружеского общения в застольной беседе [582] . Эвен говорил, что огонь — лучшая приправа [583] , Гомер называет соль божественной [584] , а многие приравнивают ее к харитам, потому что, примешанная ко всякой еде, она делает ее приятной на вкус и привлекательной; но для обеда и застолья поистине божественной усладой является присутствие близкого друга [585] , не потому, что он вместе с нами ест и пьет, а потому, что мы с ним делимся мыслями, — пусть только в наших речах будет нечто полезное и достойное обсуждения, а не будет той пьяной болтовни, которая у многих еще увеличивает их распущенность. Застольные речи требуют столь же тщательного отбора, как и участники застолья. Иначе думают лакедемоняне [586] . Принимая в фидитий юношу или гостя, ему указывают на дверь, говоря: «Отсюда не выходит ни единого слова». Мы же приучили себя к таким речам, которым открыт выход куда угодно, не содержащим никакой разнузданности, никакого злословия, ничего непристойного. Об этом можно судить по тем примерам, которые собраны в предлагаемой здесь седьмой декаде Застольных бесед
582
Кн.7 — 1
Согласно тезису о «дружеском общении в застольной беседе», содержанием которой является «нечто полезное и достойное обсуждения», практически все вопросы (кроме II) книги VII так или иначе связаны с темой застолья, но из них вопросы I–III посвящены естественнонаучным проблемам, вопросы V, VII и VIII затрагивают этическую проблематику достойных и недостойных удовольствий, а вопросы I, II и VII, кроме того, объединены исследованием текста Платона.
583
Кн.7 — 2
Эвен говорил, что огонь — лучшая приправа… — PLG, fr. 10, v. II, p. 271, Как изречение Эвена цитируется также: Plu. Quom, adul. 50А и Plu. Qu. PI. X 3 (101 °C); в Plu. De san. 126 D приписано Продику (ср. Vorsokr. 84 В 10).
584
Кн.7 — 3
…Гомер называет соль божественной… — Ил. IX 214, цитируется в «Тимее» Платона (60 Е), ср. выше, V 684 F, 685 А и 635 Е — F и коммент.
585
Кн.7 — 4
…присутствие близкого друга… — Та же мысль: Заст, бес III 643 А, IV 660 В и ниже, кн. VII 708 С.
586
Кн.7 — 5
Иначе думают лакедемоняне. — Цитируется также: Древн. об. 236 F, Ликург. 12. Фидитии (см. ниже, 714 В), чаще называвшиеся «сисситиями» — «совместными трапезами», как и критские «андрии» — «мужские трапезы», — объединения взрослых полноправных мужчин, представлявшие собой рефлекс древнейших форм первобытной социальной организации. Платон видит в них — и, вероятно, не без оснований — черты военной организации (Законы, I 625 С—626 В). Аристотель считает, что обычай фидитий заимствован, вместе с другими элементами государственного устройства, лакедемонянами у критян (Политика, 1272 а сл.). Ср. описание сисситий и их роли в социальной структуре Крита и Лакедемона у Досиада (Ath. IV 143 D) и Страбона (X 482).
Вопрос I
Против тех, кто упрекает Платона, сказавшего, что выпитое проходит через легкие [587]
Участники беседы: икий, Протоген, Флор, Плутарх и другие
1. Довелось как-то в летнюю пору одному из участников симпосия произнести известный стих [588] Алкея:
Легких ткань оросим ныне вином: звезды зовут к тому. [589]587
Кн.7 — 6
…Платона, сказавшего, что выпитое проходит через легкие. — Вопр. I комментирует текст из «Тимея» (7 °C — D, 91 А). В «Тимее» содержится сумма современных Платону естественнонаучных представлений, в том числе и медицинских. Теория о прохождении жидкости через легкие была предметом оживленных дискуссий, что отразилось в Гиппократовом корпусе. Так, во входящем в него трактате «О сердце» (2) описывается опыт, «доказывающий» прохождение жидкости через трахею. Точки зрения, близкой Платону, придерживались врач сицилийской школы Филистион из Локр (IV в. до н. э.) и последователь Гиппократа Диоксипп (см. ниже, примеч. 22), упоминаемые Плутархом также в Plu. De Stoic. 1047 С. Однако в другом месте того же Гиппократова корпуса (О болезнях, 4, 25) есть опровержение этого воззрения, близкое к тому, что дает Аристотель (О частях животных 664 b 6—19). Наиболее авторитетное решение данного вопроса принадлежало Эрасистрату Кеосскому, александрийскому ученому и врачу III в. до н. э., указавшему на особую роль надгортанника (, ср. данный трактат Плутарха, 698 С; Arist. НА 495 а 28, b 17; Arist. De respiratione, 476 a 35; О частях животных, 664 b 6, 9, 31; Цицерон, О природе богов, 11 136, Plin. nat. XI 175). Школа последователей Эрасистрата была влиятельна еще во времена Плутарха, и характерно, что даже Гален во II в. н. э., разбирая данный вопрос, имеет в виду Эрасистрата как основного оппонента (Galen, Placit. 722 sq.). Гален, желая «заступиться за Платона», предполагает, что Платон имел в виду прохождение лишь части выпитого через легкие. Плутарх касается данного вопроса также в Plu. De Stoic. 1047 sq. Плутарха используют в свою очередь Авл Геллий (Gell. XVII, II) и Макробий (Macr. sat. VII, 15).
588
Кн.7 — 7
…произнести известный стих… — Такой же зачин вопроса ср. выше, 683 В.
589
Кн.7 — 8
Алкей — PLG, fr. 39, v. III, p. 163. Звезды — в оригинале «звезда», ’: имеется в виду Сириус, появление которого на небе знаменовало наступление самой жаркой поры лета; традиционный мотив греческой лирики, ср. ниже, 699 А, во фрагменте Евполида — «Пред Пса восходом» — Сириус входит в созвездие Пса. См. также примеч. 39 к книге III.
Врач Никий, гражданин Никополя, сказал по этому поводу: «Нет ничего удивительного, если поэт Алкей проявил такое же незнание, как и философ Платон. Но Алкея еще можно защитить тем, что легкое соседствует с устьем желудка и поэтому может как-то соприкоснуться с проходящей там влагой, так что слово «оросим» до известной степени оправдано; а философ, написав со всей определенностью, что выпитое проходит через легкое, не оставил даже самым убежденным своим приверженцам возможности сколько-нибудь убедительно заступаться за него. Тут глубокое заблуждение. Прежде всего, влажная пища должна смешиваться с сухой [590] , а поэтому желудок должен служить общим сосудом, из которого размягченная и увлажненная пища передается в нижнюю часть брюшных органов. Затем, если согласиться, что легкое имеет сплошное уплотненное строение, то как объяснить, что когда пьют кикеон [591] , то содержащаяся в нем ячменная крупа проходит не задерживаясь? На это затруднение у Платона правильно указал Эрасистрат. Далее, рассматривая назначение многих частей тела, желая для каждой в отдельности найти, как и подобает философу, ту цель, ради которой создала ее природа [592] , Платон упустил из виду надгортанник, предназначенный для того, чтобы при глотании пищи закрывать трахею и таким образом препятствовать чему бы то ни было попасть в легкие; если же какая-нибудь частица, увлекаемая дыханием, проскользнет мимо, то это вызывает сильнейшее раздражение и царапанье, сопровождающееся судорожным кашлем. Так, эта надгортанная перегородка, наклоняясь то в ту, то в другую сторону, у говорящих примыкает к пищеводу, а у глотающих — жидкую или разжеванную пищу — к трахее, охраняя чистоту прохода для воздуха при дыхании.
Кроме того, — добавил Никий, — мы знаем, что пьющие медленно [593] обильнее увлажняют свою внутренность, чем те, кто вливает в горло всю чашу вина разом: в последнем случае вино, протекая собственным током, доходит до самого пузыря; а при питье отдельными глотками оно, не ответвляясь ото всей пищи, перемешивается с ней и смягчает ее. Это не могло бы происходить, если бы питье отделялось от остальной еды при самом проглатывании, а не смешивалось бы с ней и как бы перевозило ее, по выражению Эрасистрата». [594]590
Кн.7 — 9
…влажная пища должна смешиваться с сухой… — Ср. выше, VI, 389 D.
591
Кн.7 — 10
Кикеон — напиток из вина и ячменной крупы с добавлением меда и тертого сыра.
592
Кн.7 — 11
…ту цель, ради которой создала ее природа… — Учение о целесообразности обыкновенно связывается с Аристотелем (специально о «природе» см., например: Политика, 1253 а 9, Физика, II 198 b 10 сл.; Thphr. CP 1,1, 1), но уже у Платона человеческое тело мыслится созданным по высшему образцу и в высшей степени целесообразным (Тимей, 44 D—47 Е, 69 D—79 В), — в отличие от стихийно складывающейся целесообразности созданий природы у Эмпедокла (Vorsokr. 31 В 61). Ср. также примеч. 12 к книге III.
593
Кн.7 — 12
…мы знаем, что пьющие медленно… — См. выше, 650 В — С, где это мнение приписано Аристотелю.
594
Кн.7 — 13
…по выражению Эрасистрата. — Цитируется также: VI 690 А. В Vorsokr. 31 А 33 включено во фрагменты Эмпедекла, однако присутствует в авторской речи Ипполита (Hippolytos. Refutatio Omnium Haeresium / Ed. P. Wendland, Leipzig, 1916, VII 29, источник данного фрагмента) как поговорочное выражение, без указания авторства.
2. После речи Никия заговорил грамматик Протоген. «Гомер первым понял, что проводником пищи является пищевод , а проводником дыхания бронх , который древние называли , откуда происходит название громкоголосых . [595] Как один из органов речи выступает в том месте «Илиады» [596] , где Гектор падает, сраженный копьем Ахилла:
Только гортани ему не рассек сокрушительный ясень Вовсе, чтоб мог перед смертью он слово последнее молвить». [597]595
Кн.7 — 14
…название громкоголосных . — Это слово встречается лишь в гомеровском гимне к Гермесу (187 — о Посидоне) и по одному разу у Пиндара (fr. 15) и у Вакхилида (5, 20) — у обоих как эпитет Зевса.
596
Кн.7 — 15
Ил. XXII 325, 328.
597
Кн.7 — 16
Место плохой сохранности, дается в пересказе.
3. После наступившего за этой речью непродолжительного молчания Флор сказал: «Что же, так мы и вынесем Платону заочно обвинительный приговор?» «Отнюдь нет, — сказал я, — ведь этим мы осудим заочно с Платоном также и Гомера, который не только не устраняет трахею для жидкости, по вместе с тем допускает ее и для твердой пищи, говоря:
Сон овладел им; вино и куски человечьего мяса Выбросил он из разинутой пасти , не в меру напившись. [598]598
Кн.7 — 17
Од. IX 373–374.
Разве только кто-нибудь скажет, что если у Киклопа только один глаз, то у него и для голоса и для пищи может быть один и тот же путь; или скажет, что здесь означает то же, что («пищевод, желудок»), а не то же, что («трахея»), как понимали его все в древности и как понимают ныне. Говорю это не потому, что мне не на кого сослаться, а только исходя из моего понимания действительности; единомышленников же у Платона много, и притом важных. Что ж, отведи, пожалуй, свидетельство Евполида [599] , который в «Льстецах» говорит:
599
Кн.7 — 18
CAF, fr. 147. Евполид — афинский комедиограф V в. до н. э.
отведи изысканного Эратосфена [600] , у которого есть такой стих:
И глубоко оросил легкие чистым вином;но вот Еврипид прямо говорит: [601]
Вино, пройдя сквозь легких преграждение,показывая себя более проницательным, чем Эрасистрат: он понял, что легкие содержат полости и пронизаны порами [602] , через которые они пропускают жидкость. Ведь для вывода дыхания нет нужды в этих отверстиях, и легкие снабжены ими, уподобляясь ситу, только ради жидкостей и того, что проскальзывает вместе с ними. Легким, друг мой, не в меньшей мере, чем желудку, подходит пропускать ячменную крупу и муку. Ведь и желудок у нас не гладкий и скользкий, как полагают некоторые, а имеет шероховатости, которые замедляют прохождение содержащихся в пище мелких частиц. Впрочем, трудно с полной уверенностью утверждать здесь что-либо определенное. Природа недоступна для слова и разума в своих творческих деяниях, и нет возможности достойным образом раскрыть точный расчет применяемых ею орудий — укажу на дыхание и на теплоту [603] . Но как на единомышленников Платона могу сослаться еще на локрийца Филистиона, уже в далекой древности прославившегося в вашем искусстве, и на Гиппократа, и гиппократика Диоксиппа: [604] все они указывают для жидкой пищи тот же путь, что и Платон. Диоксипп не оставил без внимания пресловутый надгортанник, но он говорит, что при глотании жидкость, отделяясь, стекает в трахею , а твердая пища скатывается в пищевод. При этом в трахею не попадает ничего из пережеванного, а пищевод воспринимает вместе с пережеванной пищей и примешанную к ней некоторую часть жидкости; ибо перед трахеей находится служащий распределительной перегородкой надгортанник, который понемногу пропускает жидкость, но препятствует ей сразу в большом количестве ворваться, нарушая и возмущая дыхание. Поэтому у птиц нет надгортанника [605] и они обходятся без него: они не втягивают и не лакают воду, а клюют и, пропуская ее понемногу в горло, постепенно орошают и увлажняют трахею.
600
Кн.7 — 19
…изысканного Эратосфена… — Powell, fr. 25. Эратосфен из Кирены (275–194 гг. до н. э.) — крупный александрийский ученый, астроном, математик, географ, а также автор эпических поэм, дошедших до нас в незначительных фрагментах.
601
Кн.7 — 20
TGF. Fr. 983
602
Кн.7 — 21
…легкие… пронизаны порами… — См. примеч. 89 к книге I.
603
Кн.7 — 22
…укажу на дыхание и на теплоту. — «Дыхание» — в оригинале , «теплота» — : совместное их упоминание заставляет видеть здесь влияние Аристотеля. Так, в трактате «О частях животных», 652 b 8, основой деятельности души названа «теплота» , а в «О возникновении животных», 736 b 30, разъясняется, что теплота, одушевляющая живые существа, есть m что иное, как . Учение о пневме Аристотель воспринял через Филистиона из Локр (см. выше, примеч. 6), затем оно было развито Эрасистратом, объяснявшим всю жизнедеятельность организмов истечениями пневмы из сердца, и Галеном, представлявшим пневму как среднее между материальным и идеальным, т. е. между телом и душой. Пневма, по Галену, служит душе орудием и основой чувственного восприятия. Так, например (Galen. Placit. 446, 8), проводится различие между «членами» и «энергиями» души: к последним причисляются представления и понятия (’ ), к первым — различные виды пневмы, служащие основой слышательной, зрительной, порождающей и прочих способностей ( … … ) и в том числе ведущего начала души , к которой принадлежит и разум . Гален излагает свое учение, прямо апеллируя к Хрисиппу. О пневме см. также примеч. 93 к книге i, о теплоте — примеч. 32 к книге III.
604
Кн.7 — 23
…на локрийца Филистиона… — Fr. 7 Wellmann… на гиппократика Диоксиппа… — Текст испорчен, возможно, следует читать «Дексиппа», см. статью Велманна: RE s. v. Dexippos (7). Ср. также выше, примеч. 6 и 21 к данной книге.
605
Кн.7 — 24
Поэтому у птиц нет надгортанника… — Аристотель в сочинении «О частях животных» (664 b 21 сл.) объясняет это твердостью и неподвижностью их кожи и плоти, препятствующей необходимым движениям надгортанника. Ср. также Arist. НА 504 b 4.
Удовольствуемся этими свидетельствами. Но в пользу Платона говорит также и непосредственное наблюдение: при ранениях трахеи питье не проходит, а выливается из раны наружу струей, показывая, что естественный канал прохождения пресечен, хотя пищевод остался не затронутым раной. Кроме того, все мы знаем, что при заболевании легких возникает жесточайшая жажда, вызываемая, наряду с местным воспалением, сухостью, избытком теплоты или какой-либо другой причиной. Но еще более веским подтверждением является то, что у тех животных, которые либо не имеют легких, либо имеют лишь их ничтожный зачаток, вовсе нет потребности в питье: каждому органу присуща особая, связанная с его деятельностью потребность и влечение, а у тех животных, которые лишены этого органа, нет ни его деятельности, ни соответствующего влечения. Таким образом, мочевой пузырь мог бы оказаться совершенно излишним, если допустпть, что пищевод вместе с твердой пищей воспринимает и передает в брюшные органы также и жидкости: в этом случае не было бы надобности в особом пути для выделения отбросов жидкой пищи, а достаточно было бы одного общего для тех и других, подобно тому как на корабле одно отверстие служит для спуска трюмной воды со всем, что в ней находится. Но в действительности существуют в отдельности пузырь и кишечник, к одному идет путь от легких, к другому от пищевода [606] и желудка, и то, что в них поступает, разделяется уже при самом глотании. Поэтому в жидких выделениях не обнаруживается никаких следов сухих ни по цвету, ни по запаху, тогда как если бы они смешивались во внутренностях, то было бы естественно, чтобы они имели общие признаки, а не отцеживались бы столь различными. Да и камни в кишечнике никогда не образуются, а ведь следовало бы ожидать, чтобы это в нем происходило так же, как в мочевом пузыре, если бы в него поступало из желудка все, что человек пьет.
606
Кн.7 — 25
…к одному идет путь от легких, к другому от пищевода… — Аристотель отрицает наличие прохода в желудок из легкого (О частях животных, 664 b 9).
Можно предположить, что желудок извлекает из трахеи некоторое количество влаги, необходимое для размягчения твердой пищи и расходуемое на это без остатка; а легкие, распределив и дыхание и влагу по всем нуждающимся в этом органах, остаток выделяют в пузырь. Такое объяснение представляется более вероятным, чем мнение опровергающих Платона. Уловить здесь истину очень трудно, и не следовало так самонадеянно выступать против великого и прославленного философа в таком трудном вопросе, заключающем в себе столько противоречивого».