Затерянные в смерти (сборник)

– Даже когда знаешь, что такое случается с другими, трудно с этим смириться. Отнеслись бы вы так философски, случись такое с вами? Что, если бы вам пришлось уличить во лжи мать?

Улыбка оставалась на его лице, но какое-то странное выражение мелькнуло в его глазах.

– Чтобы уличить во лжи мою мать, мне нужно было бы знать ее. А поскольку она исчезла из моей жизни еще до того, как я научился говорить, это было невозможно.

Эйдан ощутила приступ сожаления и раскаяния.

– Простите. Я не имела права…

Он оглянулся и с заметным чувством облегчения поднялся с места.

– Каллен, Эйдан и я пьем холодный чай. Хотите к нам присоединиться?

– Спасибо, с удовольствием.

Каллен удобно устроился в кресле рядом с Эйдан и потрепал бросившихся к нему навстречу собак.

Росс принес ему стакан с чаем.

– Понравился тебе сад, милочка?

– О да! Почти так же, как и дом Росса.

Каллен улыбнулся.

– Много вечеров провели мы здесь в горячих спорах. Хотя должен признаться, что в моем случае горячность объяснялась бутылкой хорошего вина.

– Оттуда же и головная боль по утрам, на которую вы мне часто жаловались, – рассмеялся Росс.

Эйдан легко могла себе представить Росса и Каллена, обсуждавших здесь дела, политику или ситуацию в мире. Она взглянула на Росса.

– И кто же одерживал верх в спорах?

– Победителей не было, – твердо заявил Каллен. – Ирландцы понимают, что все удовольствие от спора не в собственной победе или в поражении противника, но в самом процессе.

– Так вот это откуда у меня. Отец часто обвинял меня в пристрастии к спорам. Теперь я понимаю, что это говорила во мне ирландская кровь.

Каллен улыбался, но взгляд его сделался острее, и она отчетливо ощущала, что он ищет в ее лице свои черты. А разве сама она не делала то же самое, когда думала, что он этого не замечает?

Росс молча наблюдал за ними обоими.

– А что тебе еще нравится? – Каллен прихлебывал свой чай, продолжая изучать ее.

– Хорошая литература.

– Художественная или историческая?

– Историческая. Я обожаю биографии, – не задумываясь, ответила она.

Каллен и Росс взглянули друг на друга.

– А в музыке какие у тебя вкусы?

– Я вообще люблю музыку, но особенно классическую. Оперную больше всего.

Каллен приподнял бровь.

– А любимая опера у тебя есть?

– Я люблю все, что я слышала. Но всегда плачу на «Чио-Чио-сан».

Он улыбнулся.

– А сама ты играешь на чем-либо?

– Я никогда не училась, поэтому играю плохо. Но я играю на пианино для собственного удовольствия. А иногда и на скрипке могу сыграть мелодию-другую.

– А другие увлечения? – улыбнулся он. – Мне следует пояснить. Есть что-то, о чем ты могла бы рассказать?

Эйдан рассмеялась. Ей нравилось это поддразнивание.

– Любимого мужчины у меня нет, если вас это интересует. Я люблю работать в саду. Это у нас было общее с мамой.

– Твою мать удачно назвали. Ее тезка, моя мать, развела сад, которым восхищались все в нашем графстве. Воткни она в землю сухой прут, и он бы у нее расцвел.

Каллен заметил, что улыбка на лице Эйдан погасла.

– Прости меня, голубушка. Я не хотел у тебя ничего выпытывать. Это просто… – он развел руками. – Когда я тебя слушаю, мне кажется, я знал тебя всю жизнь. Я забываю, что для тебя все это ново и непривычно.

Эйдан взяла его за руку, сама удивившись этому своему жесту.

– Вы хороший человек, Каллен Глин, и я не хочу причинить вам лишнюю боль после всего, что вы уже вынесли. Я признаю, что я озадачена сходством между членами моей семьи и той, которую вы так долго искали. Но я не могу отречься от своих близких из-за нескольких совпадений.

Не выпуская ее руку, он допил свой стакан и встал.

– Ты права, разумеется. Прости старику его нетерпение. Мы скоро получим ответы. Не вернуться ли нам в Глин Лодж и посмотреть, что нам Кэйтлин приготовила на ужин?

Он обернулся к Россу.

– А ты пойдешь с нами?

Росс отрицательно покачал головой.

– Не сегодня. У меня тут есть кое-какая работа.

– Ты можешь заняться ею позже. Давай, пошли с нами.

– Я полагаю, вам с Эйдан есть о чем поговорить. Быть может, я зайду попозже на чашку кофе.

– Что же, тем хуже для тебя. – Каллен взял Эйдан под руку. – По дороге я покажу тебе мои любимые розы. Мы с Мойрой когда-то собирались засадить ими весь наш сад.

Росс долго смотрел им вслед, а потом снова опустился в кресло и почесывал Мэйо за ушами, пока Миф ее не оттеснил.

– Ревнуешь? – Он еще раз взглянул на старика и молодую женщину, идущих по тропинке рука об руку. – Что ж, мне это чувство тоже знакомо.

6

– Бриджет, – Каллен откинулся на стуле, в то время как она убирала его тарелку, – не забудьте сказать Кэйтлин, что это была самая лучшая семга, какую я когда-либо пробовал. А ты что скажешь, милочка?

– Я согласна, – ответила Эйдан. – А эти крошечные картошечки и морковочки прямо с грядки! За такую свежесть с вас бы в ресторане взяли немало.

Встав из-за большого стола, они разместились за маленьким круглым столиком у окон, выходящих в сад. Весь последний час они говорили о книгах и о музыке, обнаружили, что любят одних и тех же композиторов и исполнителей.

Если Каллен наслаждался каждым новым таким открытием, Эйдан испытывала странное чувство от такой близости к постороннему, в сущности, совершенно чужому человеку. Хотя чем больше времени она с ним проводила, тем менее он казался ей чужим.

– Может быть, десерт и кофе нам принесут в библиотеку?

– Только кофе. После этого великолепного ужина у меня для десерта не осталось места.

Каллен с улыбкой обратился к Бриджет:

– Только кофе, Бриджет. Мы пойдем в библиотеку.

В библиотеке он заметил, что она рассматривает фотографии, лежащие на столе.

– Это ваша мать? – она указала на полную женщину, обнимающую юного Каллена.

– Да. – Он подошел и остановился рядом с ней. – Ты бы ее полюбила.

В его голосе звучала нежность.

– А это Росс? – Она взяла в руки фотографию в рамке, чтобы получше ее рассмотреть.