Затерянный в Нью-Йорке
Шрифт:
Но друга рядом не было. Увидев, что Кевин исчез, он пошел искать мальчишку, чтобы рассчитаться за кирпичи и все остальные «безобидные» шутки, который тот ловко устраивал.
Оглянувшись по сторонам, хотя головой не мог двигать как следует, Марвин попытался подняться. Голова кружилась. Земля, казалось, уходила из-под ног. Такое с ним случалось, когда он выпивал пол-литра виски.
Шатаясь, он двинулся к крыльцу. От малейшего дуновения ветерка его заносило в сторону, ноги расползались на скользких ступеньках, как у недоразвитого лягушонка. С трудом он поднялся на крыльцо несколько раз шлепнувшись и поразбивав колени.
Он вошел на лестничную
— Хм, что это?
Марвин дернул сильнее. Шнур легко поддавался его нажиму. Он тянул его долго, но вдруг шнур застрял. Марвин нажал сильнее. Ничего не получалось. Он уперся ногой в дверь, стал дергать изо всех сил, но все безрезультатно.
— Черт побери, что это такое? — возмущался он и все больше входил в азарт — его разбирало любопытство.
Он напряг все силы, даже вспотел, но веревку будто застопорило. Тогда Марвин перешагнул ее одной ногой, став задом к двери, и потянул. Потом еще раз, еще…
Вдруг что-то больно ущипнуло и острыми лезвиями вонзилось в задницу.
— А-а-а-о-о-о! — взвыл Марвин.
Даже искры посыпались из его глаз.
Это был скоросшиватель, тщательно прикрепленный Кевином с другой стороны двери, как раз на уровне замочной скважины, и предназначавшийся для встречи дорогих гостей.
Со скобой в заднице Марвин нервно крутился на месте, не зная, как выпутаться. Нечаянно он опять дернул за веревку, и в его тело вонзилось еще несколько острых скобок, причем одна из них попала в самое уязвимое место, что находилось ниже живота.
Марвин истошно заревел. Испытание было отнюдь нелегким.
— Разорву на мелкие кусочки!
С дюжиной проклятий и угроз Гарри ходил вокруг дома, пытаясь разыскать Кевина, который в это время готовил им новые испытания на прочность их шкуры в квартире дяди Боба.
— Убью, закопаю, придушу, как паршивую козявку, — Гарри был явно не в духе. Он ходил по внутреннему дворику и пытался найти черный ход. Было темно, и это его бесило еще больше.
Он увидел пожарную лестницу. Но она была прикреплена слишком высоко. Он подпрыгнул несколько раз, но его рост — метр пятьдесят пять — не позволял достать даже нижнюю перекладину лестницы. Собравшись с духом, он разогнался и наконец ухватился за нижнюю перекладину, повиснув в воздухе, как сосиска. Но она оказалась такой скользкой благодаря стараниям Кевина, что он не удержался и полетел вниз, ударившись задом об один из острых заледеневших камней, валявшихся во дворе.
— О-о!
Он растянулся на земле, и тут капля мазута, висевшая, как сосулька, крупной тяжелой горошиной упала прямо ему на лоб.
— У, сволочь! — со злостью он смахнул ее с себя.
Конечно, это была тоже одна из ловких проделок Кевина, перемазавшего последние перекладины пожарной лестницы жидким липким мазутом.
Марвин вытаскивал скобы из своего и без того пострадавшего тела, на котором от них остались синие подтеки. Больно было даже прикоснуться. Но на этом штучки Кевина еще не кончались. Он уже поджидал их в квартире, чтобы сразить наповал.
Оправившись от «заноз», Марвин сильно толкнул ногой дверь. Она открылась. Он вошел.
— Гарри! Я здесь!
Он поспешил к своему приятелю, надеясь, что тот уже давно орудует в квартире, но вдруг провалился и полетел вниз, ткнувшись носом прямо в огромную кучу извести. Ему пришлось полчаса чихать, чтобы оправиться от «мягкой
посадки». Теперь он стал похож на снежного человека — весь белый, только черные человеческие глаза выдавали в нем живое существо.Наконец Гарри удалось найти черный ход. Он быстро поднялся по лестнице и нашел дверь.
— Придется тебе поработать как следует, пацан!
Небрежным ударом ноги он открыл дверь, но едва переступил порог, как с грохотом на голову ему полетели железные ножи, стамески, металлические отвертки, шиферные гвозди, разобранные части мясорубки и прочая дребедень, называемая в хозяйстве строительными инструментами, и, к тому же, больно ударяющими.
Схлопотав хорошенечко по башке, Гарри зашатался и грохнулся на пол. А металлический дождь продолжал сыпаться, неприятно обрушиваясь на его тело.
Кевин привязал к дверной ручке леску, прикрепленную к молнии большого вещевого мешка, который висел над дверью черного хода. Как только открывалась дверь, леска автоматически расстегивала молнию на мешке, и получался небольшой «дождик» металла. Все просто и эффективно.
Марвин не мог отойти от извести, залепившей нос, уши, глаза. Наконец, немного отряхнувшись, он встал.
— Ну и дыра!
Вокруг стоял полумрак. Шатаясь, он направился к свету, но по дороге его занесло в лужу солидола. Ноги расползлись в стороны, заскользили. Проделав несколько пируэтов, словно на катке, он рухнул прямо на задницу и полетел вперед ногами к стеллажам с различными стройматериалами. От резкого толчка они пошатнулись и вместе с тяжелыми банками краски полетели на Марвина. К тому же многие из них были открыты.
Кроме нанесенных ушибов и синяков, они придали ему вид пестрого попугая, окрашенного во все цвета радуги. Марвин долго не мог выбраться из липкой и такой вонючей, что разболелась голова, лужи, все время скользя и спотыкаясь о жестяные банки.
У Гарри голова болела по другому поводу и покалывало в затылок. Он встал и включил свет. Он не собирался сдаваться и был настроен решительно и воинственно.
Бедняга Марвин выбирался из катакомб. В рот, в глаза и даже в уши попала краска. Он плевался, пытаясь выхаркнуть препротивнейший продукт. Он ничего не видел перед собой. Глаза залепило ядовитой краской, от которой щипали и распухали раздраженные веки.
— Тьфу! Тьфу! — громко фыркал Марвин.
Опираясь руками о стены, поковылял к умывальнику. Он хотел открыть кран, но внезапный удар поразил его тело. Его начало бешено трясти.
— А-а-а! О-о-о! У-у-у!
Кевин сидел у электрощитка, потихоньку увеличивая подачу электрического тока с помощью реостата.
Прицепленные к кранам электропровода сделали свое дело. Двести двадцать вольт сотрясали Марвина. Его колотило с бешеной силой, он хрюкал и икал. Он даже не замечал затекшей в глаза краски.
Сто вольт, двести вольт… Его волосы побелели, а лицо покрылось фиолетовой испариной.
Ну что же, пожалуй, достаточно. Это была хорошенькая встряска для негодяя. А то чего доброго отдаст Богу душу… Ведь Кевин еще не проделал всех задуманных экспериментов над этими хануриками.
Кевин милостиво отключил подачу тока, пожалев несчастного подлеца. Надо же дать ему передохнуть перед новыми испытаниями.
Марвин медленно опустился на пол. Мало ему, конечно, не показалось. Наглотавшись краски, он почувствовал тошноту. Началась рвота.