Затмение луны

– Чуткий Брендан, – пробормотал Ардет, глядя ему вслед. – А знаешь, он прав. В таком виде какая тебе цена. Ради Троих, мой мальчик, пойди отдохни.

– Милорд, – это прискакал кендар Ардета, – кочевники оставили этих… этих созданий лежать там. Что нам с ними делать?

– Полагаю, это было последнее оскорбление, – сказал Арден. – Перевраты не годятся даже для еды. Тори?

– Разведите костер и сожгите их. Кендар был шокирован:

– Но, Верховный Лорд, трое из них еще живы, и потом эта голова…

– Убейте их и ее с моего благословения, если сможете. Он ехал по лугу мимо мертвых и умирающих, лежащих вповалку на земле под первыми солнечными лучами. Его люди тоже были где-то тут. Впервые он не сражался рядом с ними, и теперь инстинкт настойчиво твердил разыскать их; но он не мог, только не теперь. Сейчас в первую очередь надо встретиться с Даниором. Вот наконец и стоянка, и шатер, и Бур ждет хозяина.

– Где Донкерри? – спросил лорд, едва войдя по внутренние покои.

Бур рассказал ему все.

Торисен присел на койку. Он молчал долго, потом сказал:

– Бур, тебя никогда не задевало то, что у нас очень странный кодекс чести?

– Милорд?

– Ладно, не бери в голову. Помоги мне только с этой штукой.

Бур мрачно снял с лорда Кентиар. Камень на нем все еще сохранил отблеск сияния, так что внутренность железной коробочки слабо озарилась бледно-опаловым светом – а потом Бур захлопнул крышку. Он расшнуровал то, что осталось от доспехов Торисена, снял с него кожу рисара и стальную кольчугу. Под них лорд надевал подбитую толстым слоем пуха рубаху, но все-таки темные кольца кровоподтеков остались на его теле там, где его сжимали руки переврата и куда ударила секира. Глубоко вдохнуть не получалось. Вошедшая в пословицу удача Черныша не спасла его от еще нескольких сломанных ребер, хотя Харн наверняка скажет, что он и на этот раз легко отделался. Но где же Харн? Не успел лорд спросить Бура, как вошедший охранник объявил о прибытии лорда Даниора.

Торисен скользнул в протянутую Буром мягкую черную рубаху и, экономя время, быстро застегнулся сам.

– Пусть лорд Даниор войдет, – сказал он стражнику. – Бур, иди, скажи нашим людям, чтобы организовали специальный поиск тела Донкерри.

Бур остался на месте.

– Лорд, я уже сказал.

– Тогда иди помоги им и забери с собой телохранителей. Я хочу, чтобы палатка была пуста. Сейчас же.

Бур с неохотой удалился, столкнувшись с Холли, ведущим своего связанного пленника. Он снял с него бросающиеся в глаза верхние доспехи и надел на голову шлем с опущенным забралом, прикрыв лицо и кляп. Заметив все эти предосторожности, Торисен бросил на Холли острый взгляд:

– Насколько ты знаешь, это один из захваченных перевратов, правильно?

– Да, но, Тори…

– Никаких «но». Заруби это на носу, и чтобы без всяких сомнений. Задумываться небезопасно. Понимаешь? А теперь, полагаю, ты предпочел бы пойти собирать своих людей.

– И оставить тебя наедине с этим… этим… – Он сглотнул слово. – Тори, а это безопасно?

Торисен вздохнул:

– По обычным дням я делаю не больше трех глупостей до завтрака, но это не входит в их число – надеюсь. Ну, беги.

Холли повернулся к выходу, но внезапно остановился.

– Чуть не забыл, – сказал он. – Вот. – Почти благоговейно он вытащил Разящего Родню и передал Меч в руки Торисена. Даже в полутемной палатке рисунок на клинке холодно поблескивал. – Теперь никто уже не будет задавать вопросов, кто ты такой, сын Серого Лорда.

– Полагаю, нет, – ответил Торисен слегка неуверенно, вспомнив, как служил ему Меч в дыре в сердце леса.

Холли вышел.

– Повернись, – грубо бросил Торисен пленному.

Он перерезал веревку, стягивающую запястье недруга. Тот потер руки, чтобы восстановить в них ток крови, потом снял шлем и выплюнул кляп. Его молодое лицо было бы вполне красивым, если бы не непомерно раздутый нос. Осторожно дотронувшись до него, пленник сказал, обидчиво и гнусаво поскуливая:

– Я думаю, ты его сломал.

– Меня бы это не удивило. Почему ты это сделал. Переден?

– Откуда ты знаешь, что это я, а не один из этих треклятых перевратов?

– Меня навело на такую мысль несколько вещей. Во-первых, в лесу ты звал Черныша. Не так уж много людей за пределами Южного Войска знают мое прозвище. Во-вторых, я узнал твои доспехи и стиль боя. В-третьих, только мы двое выбрались из того смертельного круга, сохранив здравый рассудок. Но я все-таки был не совсем уверен, пока ты сам не подтвердил мои догадки. Так почему, Пери?

– О Трое. А что еще ты мне оставил?

– Я?

– Да, ты, черт возьми! – взорвался он. – Забрал место командующего Южным Войском, принадлежащее мне по праву, настроил отца против меня. Ты докладывал ему о каждой моей малейшей ошибке, разве не так? Ты преднамеренно давал мне невыполнимые задания, чтобы сообщать моему отцу, что я ни на что не способен!

– Пери, я никогда не спрашивал с тебя больше, чем с любого из моих офицеров, и я никогда не говорил Ардету больше того, что должен, особенно про тебя. Теперь жалею.

– Ты врал ему! – Это был уже истерический вопль. – Ты украл его любовь! Теперь ты его сын, а не я!

– Пери, это неправда.

– Правда! – Он заметался по комнате. – Ты хочешь правды? Ты не оставил мне ни клочка власти, ни крошки веса! Ты никогда не доверял мне, и твои офицеры тоже. А когда они стали моими, когда я наконец-то получил командование, стали ли они преданы мне? Нет! Они хранили верность тебе, как я не повернусь, талдычили, как бы сделал это великий Торисен. Проклятие!

Он засопел и утер кулаком нос – опять пошла кровь. Торисен молча протянул платок.

– Когда пришла весть, что Рой выступил на север, – продолжил тот, – мои помощники говорили, что следует совершать мелкие набеги, чтобы задержать их. Это ты так бы сделал. Но я знал, что могу повернуть Рой, знал, и я бы повернул, если бы твои драгоценные офицеры – да, и солдаты тоже! – не подвели бы меня!

– Ясно, – сказал Торисен. Голова его внезапно закружилась – и от усталости, и от знания, которым он вовсе не жаждал обладать, но которое уже не остановить. – И что случилось потом?

– Меня взяли в плен. Перевраты объяснили мне, каким же я был дураком, сразу не заявив свои права. Они показали, как я еще могу занять свое законное место. Свое? – Он дико расхохотался. – Нет, твое! Норфы лишились власти, когда тридцать лет назад твой отец, как побитая дворняжка, улизнул в ссылку.

– Значит, они посулили сделать тебя Верховным Лордом. – Торисен вздохнул. – Пери, ты был и навсегда останешься дураком.

– Может, да, а может, и нет. Но я еще могу отомстить. Как думаешь, что почувствует мой отец, когда услышит обо всем, что я сделал и почему?