Затмение

— Итак? Что вы пытаетесь сообщить? Нашли новую жилу?

— Вчера состоялось квартальное заседание, в Мингузе, поскольку мистер Хорас Тренеглос недостаточно крепок, чтобы выходить в такую погоду, — Хеншоу стал нервно грызть большой палец. — На собрание мало кто пришел — мистер Пирс прислал клерка представлять миссис Тренвит, а Уорлегганы прислали своего поверенного, мистера Танкарда.

— Что ж, надеюсь, что шахта еще приносит прибыль.

— Да, сэр, приносит, хотя едва-едва. Но я хотел сказать не об этом. Шахту решили закрыть.

Росс вскочил.

— Что?

Хеншоу кивнул, его глаза были холодны, как день на улице.

— Представитель Уорлегганов прибыл с такими указаниями, высказал их, и все приняли это решение.

— Но это же ужасно! В нынешних обстоятельствах, при такой... Но вы же сказали, что шахта еще приносит прибыль?

— Совсем небольшую. Танкард сказал, что пришло время ее закрыть. Когда истощилась красная медь, мы едва показали прибыль по итогам года, и он велел закрывать, пока не начались убытки. Так и сделали.

— Но каким образом? Уорлегганы контролируют только половину акций. Вы сами говорили об этом пару месяцев назад. Неужели нашлись...

— Ренфрю голосовал так же.

— Ренфрю? Но он...

— Поставщик шахты, сэр. Его торговля сильно зависит от шахт Уорлеггана в Сент-Агнесс. Не стоит его винить, что он поддержал их после того, как ему об этом намекнули. Заметьте, я не сказал, что они попросили, но обычно поставщик шахты последним голосует за закрытие, ведь он всё равно получает прибыль.

— Боже милосердный, — сказал Росс. — Как мне хочется их придушить! Это значит, что в приходе появятся еще шестьдесят или семьдесят голодных ртов: будут затронуты тридцать или сорок семей, а среди них и мои друзья. Когда мы открыли Уил-Лежер, туда устроилось большинство моих соседей, и я был рад предложить им работу. На Уил-Грейс мы нанимаем, как вы знаете, главным образом людей из Сола и Грамблера. Теперь я не могу их выгнать, чтобы предложить работу тем, кто потерял место на Уил-Лежер! И не могу вдруг удвоить рабочую силу, у меня и так ее слишком много. Однажды я просто убью Джорджа!

— Не говорите так, даже в припадке ярости, — ответил Хеншоу. — Мы все понимаем, что сейчас самое неподходящее время для закрытия шахты. Но... Так уж устроен мир. Народ будет беднеть, но переживет это, как всегда. А кроме того, всякий шахтер знает, что подобное может случиться. Шахты постоянно открываются и закрываются. Вспомните, как близко мы были к этому на Грейс, не далее как в прошлом году. Всё могло бы пойти и по-другому.

Ярость Росса была слишком сильной, чтобы он смог ее удержать, чтобы ее смогли удержать стены тесной конторы с низким потолком. Голова Росса, казалось, вот-вот снесет верхние балки, хоть и находилась на двенадцать дюймов ниже.

— Могло бы, но ведь не пошло! Самое гнусное, что Уил-Лежер приносит прибыль! Ни пенни из чьих-либо денег не потеряли бы. Это похоже на попытку нанести удар мне через этих шахтеров и деревенских жителей. Как будто Уорлегганы заявили: «Он процветает, так давайте пустим голод прямо ему на порог, чтобы болезни и лишения убивали женщин и детей вокруг него! Мы не можем уничтожить его шахту, но уничтожим его соседей!»

Хеншоу снова стал кусать большой палец.

— Мне пришлось вам рассказать, сэр, хотя я знал, какой это будет удар. Я надеялся, что вы не примете его так близко к сердцу, поскольку это не затрагивает вас лично. А кроме того, мистер Уорлегган теперь живет неподалеку и, думаю, хочет обрести популярность. Так что не вижу, в чем здесь его выгода — лишать собственных же соседей средств к существованию. Не думаю, что это направлено против вас. Скорее это просто деловое решение.

— Чтоб он подавился своими деловыми решениями.

— Согласен и аминь. Но это нечто новое, сэр. Я видел такое, и несомненно мы увидим это снова. Мы все потеряли стоимость наших акций, и Уорлегганы не меньше прочих. А мистер Кэрри Уорлегган, который недавно приобрел долю мистера Пирса, и вовсе потерял больше других, поскольку все остальные получили приличную прибыль на вложенные деньги. Мистер Тренеглос, я, миссис Тренвит, мистер Ренфрю, все вложили меньше ста фунтов, а получили в двадцать раз больше. Мистер Пирс, наверное, смеется, раз заработал столько же, да еще успел продать акции. Нет, сэр, — Хеншоу неуверенно положил ладонь, слишком маленькую и бледную для такого крупного человека, на рукав Росса. — Нет, сэр, всё это оправдано деловыми интересами. Позже я побеседовал с Танкардом и полагаю, что он не лжет. Пока Уил-Лежер производила красную медь и давала настоящую прибыль, Уорлегганы ее не закрывали. Как только красная медь кончилась, а шахта стала показывать незначительную прибыль и только добавлять на рынок лишнюю медь, это сказалось на их учетных книгах. Шахта ведь конкурирует с тремя другими шахтами и снижает цену на медь, которую они получают на них.

— Хотел бы я сводить Джорджа на шахту, — сказал Росс. — Интересно, был ли он когда-нибудь внизу? Как вы думаете, это можно устроить?

В воскресенье утром и в каждое последующее воскресенье в приходской школе Сент-Агнесс стали продавать пшеницу по четырнадцать шиллингов за бушель, а ячмень — по семь шиллингов за бушель, в два раза дешевле, чем на рынке в Труро. Продажа осуществлялась по старинке — очередь выстраивалась за два часа до начала продажи. Контролировал торговлю приходской совет, но Кэролайн или один из основных поставщиков присутствовали каждую неделю на случай спора о цене или количестве.

Наладив эту схему, Кэролайн наконец-то уехала в Лондон, но перед этим устроила у себя дома встречу французских эмигрантов. Она пригласила Росса и Демельзу, но Демельза не смогла прийти — Джереми подхватил инфлюэнцу, у него был жар. Демельза скучала по Дуайту почти так же, как и Кэролайн. Сопящий и неуклюжий доктор Чоук, при первом же случае тянущийся к ланцету, ее пугал, в особенности когда приближался к детям. Джереми его ненавидел, с тех пор как доктор раздел его догола и потащил за лодыжки к кровати, чтобы получше рассмотреть. Совсем не то что доктор Энис, который садился у постели и тихим сочувствующим голосом задавал вопросы, а потом аккуратно осматривал, оценивал взглядом и ставил диагноз.

Недоставало его не только Демельзе. В домах бедняков между Грамблером и Солом появились первые случаи тифа, болезнь задержалась на месяц и дольше, но все знали, что теперь она будет распространяться. Оспа никогда не покидала эти места, но сейчас начала разгораться с новой силой. Чоук был поражен, что Джереми до сих пор не сделали прививку, и пожелал сделать это немедленно, но Демельза, зная, что он всегда разрезает пациенту руку до самой кости, отложила кошмарный день, сказав, что подумает, и молча молилась о возвращении Дуайта.

Дрейк дважды получил известия от Джеффри Чарльза — детские письма, сообщающие так мало, и совсем ничего про Морвенну. Джеффри Чарльз писал о том, как проводит время, как он привязан к Дрейку, и в каждом мальчик обещал скоро вернуться. Во втором письме он объяснил, что возвращение откладывается из-за болезни Валентина, но они с Морвенной определенно будут в Тренвите четвертого марта.

Пятого марта снова пошел снег.

Болезнь Валентина оказалась серьезной. С приближением своего первого дня рождения мальчик потерял аппетит, его тошнило, начался понос. Потом он стал сильно потеть во время сна и сбрасывать одеяло даже в самые холодные ночи, Полли Оджерс не спала и постоянно его накрывала. Когда доктор Бенна обнаружил, что кости ребенка слишком тонкие, а запястья и лодыжки распухли, он опознал распространенную и ужасную болезнь.