Заттра 1

Облокотившись на дверь гастрономического магазина с надписью: ''Разорен, проваливайте!'', мальчик решил, как следует отдышаться, до его дома оставалась одна длинная улица Бурзак, не смотря на то, даже отсюда он отчетливо видел родную высотку.

Нащупав екающую боль позади, тотчас огляделся с опаской. Услыхав грохочущие сквозняки, что ко мне мели пыль, а с ними газеты и мусор, бегло собрался с мыслями, приподнялся и быстренько направился ввысь.

– Уже 11.43, она слишком близко! – пробормотал мальчик, смотря на часы.

В паре метров от дороги лежала гора с сорванными табличками, содержали названия улиц и номера домов, они навалены у выгоревшего еще год назад музея, ту зря всерьез не воспринял. За 5 минут прошел удивительно высокую улицу, сразу за ней услышал тревожное сообщение из новостной вышки, то вместе с визгом штормовой сирены, после чего вовсе побежал к дому без оглядки. По пути к дому не мог не заметить краем глаза как по противоположной стороне, с тележкой спускается бродяга, он чему-то радуется, громко кричит, видимо завывающим вихрям внизу.

– Буря, ты смешна. Убирайся прочь! – выкрикнул мужчина и тотчас остановился. – Спасайся, убегай. – неожиданно заревев, швырнул коляску в гущу вьючного потока.

Мужчина молниеносно скрылся, причудливо завернув за угол мастерской реставрации зонтиков. Да, к несчастью странного бродяги, буря шуток не терпела.

В этот раз Купей был куда ожесточеннее, о таком не предупреждали. Потоки бури с охотой сдирали с крыш домов черепицу, вынимали из оконных рам старенькие ставни, а сквозняки за собой волочили огромные плиты, усердно таща те из города Слетр, тот они потрепали с час назад. Поскольку проказницу боялись, да так, что даже смотреть на нее не могли, прятались в подвалах, среди съестных хранилищ.

У родной высотки, услышал знакомые возгласы, они принадлежали Зиноху Хумре, мужчина преподавал философию в нашей школе Цуруса, в прошлом году его уволили из-за резких идей. Стоя у своего двухэтажного домика, он голосил сердитыми откровениями, любил поиграть впечатлениями.

– Непомерная ноша безутешной отрады искупит ошибки былого, грубая жертва в ослепшей молве заставит стараться творить без изъянов. Бледная память в безрассудном оскале зачахнет печалью, а издыхающий мир пожнет следом души. – голосил чудиться жертвам бури. – Самобытные страхи упоительной мглы изведут бессчетные жизни, а поникшее племя уже не отыщет свободы. Душа в гнившем обличии не заметит учтивых ошибок, скудной человечности недолго тонуть в болоте немых откровений! – добавив, направился в дом.