Затворник
Шрифт:
Бой кипел на всех сторонах. Ыкуны карабкались по склонам, оступаясь и слетая вниз. Стрелы впивались в их мясо, как острые жадные зубы. Катились вниз по валу бревна, сшибая всех на пути, дробя кости, ломая щиты и оружие, и упавшие табунщики съезжали кубарем с холма, тоже превращаясь в снаряды - сбивали вниз своих же товарищей, и вместе падали дальше! Кому удавалось добраться до стены, те приставляли лестницы, лезли вверх, но и эти тоже падали - ратаи рубили топорами всякую голову, показавшуюся над забралом, сквозь бойницы протыкали брюхо кольями, лили кипяток и смолу прямо степнякам на морды. Тела ыкунов усеяли все склоны, но другие лезли дальше - за стенами в глубине
Рокот со своей башне стрелял из лука по черным колпакам - мальчишки едва успевали приносить ему собранные ыканские стрелы. Мимоходом он принимал доклады от вестовых и раздавал приказы.
– На полночной стороне отбили приступ, вот-вот снова ждем!
– Добро! Стойте твердо!
– На закатной отбились!
– крикнул запыхавшийся паренек с западной стены.
– Добро! Передай старшине, чтобы стояли накрепко!
– Так нет старшины! Всех начальников убило, каждый бьется на своем месте.
– А тебя кто прислал?
– спросил Рокот.
– Дед меня прислал.
– Вот беги к деду, и скажи, чтобы он теперь был за старшего! Бегом, пшел!
С южной стены вместо прежнего посыльного прибежала девчонка лет двенадцати.
– А где парень, что раньше был?
– спросил ее воевода.
– Он на башне у самострела помогает, там от стрел некому стало...
– Ясно. Как там?
– Отбились, боярин! Но велели сказать - людей совсем нет!
– Знаю! Ты молодчина, девонька! Скачи назад, и там, если что - то сюда уже не скачи, а скачи сразу к боярину Свирепому. Знаешь, где его искать?
– Знаю, боярин!
– Умница! Ну, беги давай!
Час шел за часом. От пролома отразили и второй, и третий приступ. Готовились отбиваться в четвертый раз. Везде сражались, и отовсюду просили подмоги, которой Рокот не мог дать. Прибежали от ворот. Силач стоял там молодцом: сам дрался смело и ободрял других. Ыкуны дважды втаскивали на вал бревно, пытались выбить ворота, но Силач отгонял табунщиков. Приступали с лестницами к стене у ворот, но и оттуда бежали, теряя людей.
– Молодец, племянничек, и ты, вестник, молодец!
– крикнул Рокот - Беги к Силачу, скажи пусть и дальше так стоит! Скажи, нам бы до рассвета продержаться, а там легче...
Сказав так, Рокот вдруг пошатнулся, и стал заваливаться вперед.
– Ва... ва...
– бормотал он. Паренек-вестовой едва успел его подхватить и опустить на помост. Из шеи воеводы, под самым затылком, торчала ыканская стрела, прошившая бармицу.
Мальчишка глядел на лежащего Рокота, глядел, и вдруг разразился плачем - весь его страх и тоска, кое-как сдержанные до сих пор в себе, вырвались наружу, отняли остатки сил и раздавили волю человечка. Он бессвязно выл, склонившись на коленях над трясущимся в судорогах воеводой, глядя в его пустые выпученные глаза...
– Эй, эй! Парень! А ну давай-ка потише!
– крикнул на него лучник, стоявший здесь же на башне. Он поднял паренька на ноги, отхлестал его по щекам, опрокинул ковш воды ему на голову, другой дал выпить.
– Ты вот что: - сказал он - Беги со всех ног к боярину Свирепому. Скажи, здесь воеводу ранили, пусть спешит сюда!
Понял?!– Пон... Понял...
– сквозь всхлипы проговорил посыльный.
– Давай бегом! Да сопли подотри по дороге!
Рокота отнесли вниз. Мигом подоспел и Свирепый.
– Как здесь?
– спросил он стрелка.
– Гляди сам!
Ыкуны снова лезли на приступ. Стена рассветной стороны почти опустела - все спустились к пролому, но и вместе с ними людей там было ничтожно мало. Как эта крошечная кучка могла всю ночь сдерживать натиск живой лавины из-под холма - Свирепый диву дался.
Через минуту прибежали с очередной вестью:
– Воевода! Ыканцы на закатной стене!
– К запасному отряду послали?
– Да!
– Беги тогда обратно на свое место! Как отобьетесь - пусть пришлют мне гонца!
Через четверть часа явился гонец.
– Воевода! Со стены кизячников сбросили! Но дед велел сказать - некому больше биться!
– Скажи боярину, тому что привел к вам запасных, пусть половину своих людей вам оставляет, а с остальными уходит обратно в запас.
Не прошло и полчаса, как с полуденной стороны прибежала девченка.
– Ты за воеводу, что ли?
– крикнула она на башню с земли.
– Я!
– ответил Свирепый - Что у вас?
– Ыкуны на полуденную стену залезли! Совсем плохо там!
– Что запасной отряд, там уже?
– Там, боярин!
– кричала девчушка - Главного их убили, а мне велели сказать, что совсем плохо!
– Сейчас сам там буду! А ты, вот что: домой беги!
– крикнул Свирепый девчонке. Потом обернулся к последнему лучнику на башне - Ты, со мной пойдешь! Давай!
Собрав со стены еще десятка два людей, Свирепый убежал к полуденной стороне. Молнию велел передать, чтобы держались, сколько будет сил.
– Будем держаться! Так воеводе и скажи: сколько надо - столько держаться будем!
– Прорычал Молний в ответ гонцу.
Пошел новый приступ... Ночь не отступала...
Молний сбился, считая штурмы, которые отразил со своим отрядом. А скольких врагов убил - и не думал считать! Как мог сохранить хоть каплю сил после долгих часов сражения! Он знал только - крушить врагов напоследок столько, сколько Вечное Небо позволит сокрушить в последнем бою, а дальше - только вечный сон, или что там еще об этом говорят...
Снова прибежали от ворот:
– Кто тут воевода!
– кричал мальчишка - Кто воевода!
– Чего тебе?!
– крикнул Молний. Черный, в кровавых отсветах, он был страшен словно демон - Что?
– Там табунщики в городе, к воротам пробиваются, Свирепого убили! Силач там бьется с ними...
– Беги назад, скажи пусть сражаются, кто где стоит! Пусть улицы загораживают! Помощь будет! Ты!
– ткнул Молний в грудь первого попавшегося каильца - Собирай с этой стороны половину людей, всех кто есть - со стен, с башен, откуда угодно - выбейте ыкунов из города! Бегом! Бегом!
– прорычал он вслед, и отерев пот со лба, кинулся к пролому - под вой злыдня начинался новый приступ...
Людей у пролома осталось - по пальцам пересчитать можно. Но пока оставался во главе их Молний, они бились - и перебраться через стену врагам было не под силу. Уже откатились последние защитники от полуденной стены, и табунщики лезли через нее в город, уже из последних сил Силач не допускал открыть ворота, уже прорвавшиеся на улицы ыканцы с двух сторон насели на пролом в восходной стене, а крошечный отряд все дрался - дрался, где стоял. Несколько витязей, истекающих кровью, обессиленных, бились насмерть, защищая уже бесполезный рубеж, окруженные кольцом врагов...