Затворник

Месяц миновал ворота, рухнул перед Стройной на колени, и ударил в землю челом. Княгиня молчала.

– Здравствуй, светлая княгиня!
– сказал боярин, приподняв голову.

– Мы тебя давно ждем.
– холодно ответила Стройна - Муж мой, светлый князь, не дождавшись тебя, ушел на войну. Где ты был, когда он бился в диком поле с табунщиками! Когда его воины пали мертвыми, где ты был!

Теперь молчал Месяц.

– Молчишь? Какого наказания себе хочешь?
– спросила Стройна - Выбирай! Лишить тебя чести? Имущества? Отправить тебя убирать выгребные ямы? Или, может, забить в колодки и отправить в Стреженск-Приморский, на рабский рынок? Говори, что с тобой сделать!

– Светлая княгиня!
– сказал Месяц - Ты немного серебра выручишь, если продашь меня на рабском рынке! Хочешь отправить меня навоз грести - отправляй, я готов! Но лучше позволь, раз уж я в стремя встал, доехать до Дикого Поля - тогда я тебе столько пленных ыканцев приведу, что хватит на всю черную работу на Струге!

– Значит, не хочешь быть рабом ни здесь, ни за морем!
– сказала княгиня - Что ж, воля твоя! Тогда, может быть, привязать тебя к конскому хвосту, и пустить в поля!

– Твоя воля, светлая княгиня!
– ответил воевода, не моргнув глазом - Казни меня любой казнью, какой хочешь - о помиловании я не прошу, прошу только об отсрочке. Если отрубишь мне голову сейчас, то только в трудную минуту сама свой же город лишишь бойца и воеводы. Позволь мне сражаться за Каяло-Брежицк, а когда кочевников отобьем - тогда вот и моя голова!

– Позволь сказать!
– попросил Волкодав Стройну - Месяц знаменитый воин. Нам сейчас и правда такими разбрасываться нельзя. Позволила бы ты ему искупить вину, а наказать - всегда успеешь!

– Я запомню, что ты сказал.
– ответила воеводе княгиня, и снова повернулась к Месяцу - Почему так долго не выступал из Храброва? Почему медленно шел, когда едва ли не чистыми слезами тебе писали, прося поторопиться?

– Светлая княгиня!
– ответил Месяц - Войско мы собирали с большим трудом. Весь Храбров полнится слухами, что с каганом и злыднями справиться никак нельзя, что князь и Струг-Миротворов обречены, а храбровцам себя надо спасать, и самим мириться с каганом. Очень много бояр идти в поход не хотели, еще и других подговаривали. Такие у меня на дворе сидят в яме четверо - двое с пригородов, и двое храбровских, ждут суда. Когда я узнал, что князь Мудрый в Каяло-Брежицке не оставил войска, а мне велел взять город под защиту, то я так рассудил: Бояр и конных отроков у меня для такого дела немного, вот я и посмел промедлить, чтобы поднять пеших воинов тоже, сколько смог. С пехотой, да с телегами - еще сверх того промедлил в пути!

– А почему сам с конницей не ушел вперед?
– спросил Стройна.

– У меня большой разброд в полках, светлая княгиня! Все говорят, что у кагана несметное войско, и ведут его на нашу землю злыдни. Многих это очень испугало. Стали говорить, что быть Каяло-Брежицку разоренному, как при Затворнике, а нам надо свой город защищать. А когда узнали, что Мудрый разбит - то и вовсе шатание пошло... И нам большого труда стоило не дать войску разбежаться кто куда. Есть у меня боярин Гордый - по имени гордый, и по нраву такой же. Тоже упрекал меня, что медленно иду, и тоже предлагал конницу отослать вперед. Так я его спросил: доведет ли он бояр до Струга-Миротворова, если я его поставлю начальником над конницей - он и осекся. Я спросил: А пехоту он сможет удержать в узде, чтобы не разбрелись на первой дневке, или на круге не решили бы разом повернуть по своим городам? Подгонять сможет, чтобы скоро шли и были в Струге раньше кочевников - он и тут ничего не ответил.

Тут к воротам подъехал Смирнонрав.

– Сестра!
– сказал он княгине - Я слышал, как этот боярин тебе отвечал! Прошу тебя, сделаем как Волкодав советует. Он отчаянный, как я вижу, от такого нам будет польза в бою!

– Пусть так, брат.
– сказала Стройна - но от его людей будет ли польза, если они по дороге сюда едва не разбежались. Как нам на таких положиться?

– Положись на моих людей, княгиня!

– твердо сказал Месяц - От страха они шатались, но все равно, шли вперед и вперед. И если моим воеводиным именем все не разбежались восвояси, то твоим княгининым именем, и твоим, светлый князь, будут стоять насмерть! По дороге им и страх, и сомнение были как помеха, а здесь - и общее дело, и стены, и весь народ, за который они будут биться, который им здесь на виду - все будет в помощь!

– Хорошо.
– сказала Стройна - Ради просьбы моего брата, и ради твоей пользы в сражении - даю тебе отсрочку, Месяц! А если правда окажешься таким воином, как о тебе говорят, то совсем помилую. Встань.

Месяц поднялся и встал, не отряхивая пыль с одежды.

– Пока ступай с Волкодавом.
– сказала Стройна - Ставьте твоих храбровцев на постой. А завтра утром ждем тебя в Струг на совещание, как воеводу и советника.

Княгиня уехала к Стругу. Волкодав и Бобр - за ней. А Смирнонрав спросил Месяца:

– Ты и меня знаешь, боярин?

– Знаю, как не знать.
– ответил Месяц.
– Земля слухами полнится, что ты пришел нам на помощь из самого Засемьдырья. А не узнать тебя нельзя - уж больно ты с князем Мудрым похожи...

Месяц привел в город тысячу пехотинцев и без малого девять сотен конных. На Струг никого из них, ни больших бояр и старшин, ни самого воеводу не поселили, а размещали на постой в закатном подолье. И хотя княгиня велела не праздновать прибытие помощи, но запретить горожанам радоваться было невозможно. В город пришли новые защитники пришли, вместе с ними - новая надежда, и к ним с восточного берега потянулись по мостам люди. Со дворов, где остановились храбровцы, слышался гомон голосов, смех и песни. Прямо на кострах люди жарили забитую птицу и поросят, несли усталым в дороге воинам все лучшее - пироги, рыбу, молоко, масло и мед. Пацаны подряжались вести на Черок коней, поить и купать, музыканты приходили играть задаром...

Воздух в городе словно стал иным, дышаться стало легче и свободнее. Смех и музыка разогнали тягостную тоскливую тишину.

Но в той комнате отроческой хоромины, где расположились Рассветник с товарищами, веселья не прибыло. Только они пока знали о судьбе Каили, и о гибели друга - первого из учеников Старшего...

Вечером, уже перед закатом, в комнату постучался паренек из дворовой прислуги.

– Господа!
– сказал он, чуть растерянно глядя на витязей - Там какой-то верховой приехал с закатной стороны. Вас спрашивает, говорит, тех людей, которые приехали из Дубравы с горюченцем Пилой...

– Что?
– удивился Пила. Ему мигом вспомнилось, как в Новой Дубраве такой же служка так же неожиданно постучал в их комнату и доложил о приезде Молния. Остальным, кажется, вспомнилось то же самое.

– Молний!
– воскликнул Коршун!

– Молний погиб...
– сказал Рассветник неуверенно - Я его смерть видел, как наяву...

– А не мог он показаться погибшим, чтобы злыдней обмануть?
– спросил Коршун.

– Не знаю...
– прошептал Рассветник - Такого волшебства я не знаю... Но Молний всяко больше меня знал. И почему с закатной стороны приехал?

– Может, крюк сделал, пока спасался?
– продолжал Коршун свое. Он повернулся к парнишке - А какой он из себя? Высокий?

– Ну, да...
– ответил слуга.

– Один приехал?
– спросил Рассветник.

– Один.

– Ты сам видел, что один, или так сказали?
– пытал Рассветник.

– Сам видел. Одетый чудно, и такой замызганный, как будто от самого Стреженска скакал.

– Так кому это еще быть!
– воскликнул Коршун.

– Ладно, что зря голову ломать.
– сказал Рассветник - Пойдемте все, сами посмотрим, кто там!