Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
Шрифт:
– Мы уже были готовы слиться в экстазе, – сообщила я, закатывая глаза.
«Экстаз об этом знал? – угрюмо поинтересовался собеседник. – Потому что я – нет».
«Ну, на нет – и алиментов нет!» – отрезала я. Продолжила вслух:
– И вот, когда соитие…
Князь встал.
Я не поняла. Это наглядная демонстрация или протест?
– Их светлость очень довольны вашим сказанием и высокохудожественным исполнением остальных номеров программы! – расшаркался возвеститель, культурно выживая меня со сцены. Вовремя, однако.
Я облегченно вздохнула, но все же решила немного выступить, разворачиваясь стратегическим
– Можно, я вам потом дорасскажу? В подробностях?
– Да!!! – единодушно выдохнули дамы в едином порыве. – И если можно, то в письменном виде!
«Нет! – прогремел возмущенный голос в голове. – Это неэтично!»
«Зато эротично!» – фыркнула я в ответ.
«Это не тема для обсуждения!»
«Обсуждать не будут, будут читать!»
«Нет!»
– Вам пора! – прекратил сеанс связи переводчик с княжьего. – О результате вас известят.
– Спасибо! – вспомнила я о давно забытом воспитании, увлекаемая к двери своей командой «Ух».
– Что это было? – строго поинтересовалась Кувырла уже за дверью.
– Ты о чем? – невинно захлопала я ресницами, все еще судорожно сжимая в кулаки вспотевшие руки. Все-таки подобный стресс легко не проходит!
– Я об этом! – На меня выразительно посмотрели, толсто и непрозрачно намекая на мое выступление.
– О том, что я спела милую песенку, или о том, что ты чуть не оттяпала мне голову своим топором? – продолжала я притворяться дурочкой.
– А надо было за твои художества! – квакнула бабуля. Злобно прищурилась. – Это ж надо такое учудить!
– А мне понравилось! – призналась всегда открытая и непосредственная Эсме.
Остальные молча с ней согласились. Вслух не осмелились, опасаясь разъяренной Кувырлы.
В тишине и относительном спокойствии мы дошли до моей комнаты. Относительном – потому что к нам пару раз приставали с просьбами о подробностях моего «сказания». Я уж было едва не поддалась на многочисленные уговоры и хотела повторить на бис, но слушатели впечатлились бабулиными угрозами и демонстрацией топора и поотстали.
Мы ласково поздоровались со стражей у дверей и просочились внутрь.
Няня встретила нас восхитительным вопросом:
– Кушать будешь, дитё?
Как своевременно!
– Буду! – сказали мы в унисон, не разбираясь, кто здесь кто, и с гиком и топотом помчались к столу.
Слава богу! Наконец-то я смогу хоть нормально поесть! Вечером я была слишком уставшей, а утром кусок в горло от волнения не лез.
В гареме, с учетом местной летней жары, обычно накрывали обильный стол два раза в день – к завтраку и ужину. На обед нам приносили что-то легкое, иногда среди блюд попадались те, что остались от завтрака. Сласти, булочки или фрукты. Правда, к чести местных поваров должна заметить: все было замечательно свежее, ни капельки не черствое и очень-очень вкусное. К еде прилагалось обилие всевозможных напитков: вина, лимонад, приторно-сладкие шербеты, кисленькие компоты из ягод и сухофруктов, чистая вода, привезенная прямо с горных ледников.
Чаще всего пир горой начинался только после заката. Роскошный ужин при открытой балконной двери, откуда тянет приятной прохладой, и при свечах – можно сказать, основное отличие уклада гаремной жизни.
Но сегодня для нас сделали приятное исключение. Обеденный стол был обилен и радовал глаз. Наверное, сделали поправку
на пережог калорий во время стресса.Я оглядела уставленный разнообразными яствами стол, довольно потерла руки и плюхнулась на первую попавшуюся подушку на полу, подтягивая к себе тарелку. Идти переодеваться было лень.
– А руки помыть? – сощурилась шмырг.
– Потом, – замотала я головой, нервно запуская зубы в свежайший хлебец.
Няня настаивать не стала, пробурчав что-то под нос о том, что воспитывать нужно, пока дитё лежит поперек лавки. Когда вдоль – тогда, мол, уже поздно.
– Передай мне йогурт. Пожалуйста! – попросила Миримэ змеелюдку, когда та запустила свои клыки в жареного барашка.
Шушу хвостом изобразила – дескать, передать она может только привет и только по шее.
Эльфийка оказалась понятливой и встала за искомым сама. Жалко лишь, в этой блондинистой головке одновременно не зародилась мысль о некоторой умеренности, и девушка потащила всю громадную чашку прямо у меня над головой…
Часть третья
Пришел, увидел, наследил – меня любовью наградил…
Бухнула входная дверь. Радостный голос проревел:
– Приветствуйте сиятельного князя!
Его и поприветствовали! От души!
Йогурт оказался у меня на голове. Кого там приветствовать – я уже в упор не видела…
Льщу себя надеждой, что преодолела я эту катастрофу с достоинством. Проковыряв в йогурте обзорные отверстия, я узрела практически перед собой золотую маску. Кстати, у «маски» подозрительно тряслись плечи.
Выкинув из головы настойчиво жужжащую мысль о том, что надо мной смеются, я предпочла беспечно уверить себя в том, что это слезы жгучего сострадания к моей проблеме.
– Мы, кажется, не вовремя… – скомканно пробормотал один из сопровождающих.
– Мы тут масочку делаем, – мигом нашлась жизнерадостная эльфийка, уверенно размазывая густую массу по моим волосам. Нахалка прибавила, улыбаясь широкой улыбкой наивной лесной дурочки: – Очень, знаете ли, для кожи полезно! – И даже привстала на цыпочки для убедительности.
Все внимательно посмотрели на мою многострадальную голову и задумчиво покивали, соглашаясь.
Миримэ что-то сообразила и заодно щедро размазала мне кисломолочный продукт по лицу со словами:
– И для волос!
Я обтекала гордо и молча.
– Мы позднее зайдем! – пообещал кто-то невидимый, гулко икая.
– Да-да! – залопотало мое окружение. – Когда вас ждать?
– Сколько вам нужно времени… для наведения красоты? – мягко и тактично поинтересовались у двери.
Я в это время упорно сражалась с мерзким йогуртом и подлой эльфийкой, которая никак не хотела угомониться и не прекращала размазывать по моему лицу продукт активной жизнедеятельности коров и бактерий.
– Часа два, – честно сказала Кувырла, видимо на глазок определив масштабы катастрофы.
– Я так не дума… – начала я прочувствованный спич. Но меня живо заткнули, быстренько засунув в обнаруженное на гладкой белой поверхности отверстие кусок лепешки.
– Обрадовались, блин! – злобно прочавкала я, перерабатывая продукт со скоростью уничтожителя бумаги, потому что изнутри перло такое первобытное желание сказать о всех окружающих столько доброго, нежного и ласкового! Столько я еще никогда не говорила. И в жизни не думала! И не слышала даже в женском туалете в офисе.