Завещание рождественской утки

– Вот почему Варламов никуда надолго не уезжал, два-три дня – и мчался домой: боялся оставить Павла одного, – пробормотала я. – И понятно, по какой причине он не уехал из деревни, – там Павел мог по ночам гулять во дворе, не опасаясь чужих глаз.

– Старшие Варламовы были прекрасными людьми. Они любили книги, собрали обширную библиотеку. Отец научил сына английскому, тот стал прекрасным переводчиком, но работал дома. А потом Иосиф пристроил его в «Элефант», но заказы забирал и отдавал сам.

– Так вот кто был «клиентом» массажиста, чьи переводы так понравились Тамаре Роговой, завотделом научной литературы, – сообразила я. – Она очень хвалила его, сказала: «Автор – инвалид-спинальник, не выходит из дома. Йося его как агент представляет, у него есть нотариальная доверенность на подписание договоров». И ведь она мне даже назвала имя замечательного переводчика, но я его тут же забыла. Никто не запоминает столь незначительную информацию.

Олег пошел к стоящему на подоконнике чайнику.

– Евгения Львовна пожалела Бориса Расторгуева и уговорила мужа усыновить его, но, думаю, она хотела найти приятеля для сына. Иосиф не испугался Павлика, мальчики подружились. Евгения Львовна очень много сил положила на то, чтобы мальчики ощутили родство и начали считать себя братьями. Иосиф рассказал мне о завещании рождественской утки.

– О чем? – не поняла я.

Олег вздохнул:

– Интересная история, характеризующая Евгению Львовну. В семье Варламовых имелась традиция: первого января дети бежали к елке за подарками. Но сначала малышам следовало подойти к комоду, на котором только в новогоднюю ночь выставлялась смешная фигурка утки в красном вязаном колпачке. Под ней лежала записка. Иосиф не смог объяснить мне, почему бумага называлась «Завещание», утка детям ничего не оставляла, но она завещала им всегда любить друг друга. Не драться, не ругаться, не ссориться из-за игрушек и сладостей. Около статуэтки следовало поклясться, что брат для тебя самый лучший человек на свете, и лишь потом можно было распаковывать подарки. Мальчики росли, а утка по-прежнему оставляла завещание, дети стали взрослыми, но праздничная традиция не нарушалась. Просто вместо слов «не драться из-за игрушек» там появились иные фразы: «всегда поддерживать друг друга», «делить поровну беду и радость». Когда Евгения Львовна умерла, Павел обнаружил в документах матери все эти завещания, аккуратно сложенные в папку. Мужчина перечитал листы и вдруг сообразил: мама велела ему любить брата, защищать его от обидчиков, а кто нанес Иосифу самую большую душевную рану? Вероника!!!

– Думаю, составляя каждый год завещание рождественской утки, Евгения Львовна не хотела, чтобы Павел стал убийцей, – тихо сказала я.

– Совершенно с тобой согласен, – неожиданно произнес Куприн. – Думаю, найденные записки стали поводом. Причина в ином. Мальчики стали считать себя братьями. Они и сейчас живут вместе, Иосиф заботится о Павле. А у того после смерти родителей возник комплекс: что, если Иосиф его бросит? Массажист рассказал ему о сестре, о своем желании найти ее, наладить с ней контакт, жаловался, что никак не может обнаружить Нику. И вдруг сообщил, что скоро нападет на ее след, мол, уже нашел подружек сестры Светлану Крюкову и Нелли Щапову. Но ни та ни другая не помогли Иосифу, поскольку не знали ни ее адреса, ни телефона. Варламов, на беду, сказал о своей неудаче Павлу, а тот… тот решил наказать женщин.

– За что? – поразилась я.

Олег потер затылок.

– У Иосифа нет тайн от Павла, он ему рассказал все, что узнал о своем младенчестве от приемной матери. С одной стороны, Паша опасался, что Иосиф, познакомившись с Никой, забудет о нем, переселится к сестре. С другой… Он ведь обожает названного брата. У больного мужчины обостренное восприятие всех событий, психика у него не совсем нормальная. Представляешь, какая буря поднялась в нездоровой душе, когда родной сын Варламовых узнал про попытку утопить младенца? Его брат мог умереть! Переводчик люто возненавидел Веронику. Не желал ничего слушать, когда Иосиф говорил: «Девочка не виновата, она была маленькой». Кричал в ответ: «Из-за нее у тебя эпилепсия, из-за нее ты скитался в детстве по приютам, из-за нее не получил высшее образование и теперь мнешь чужие грязные спины!» Иосиф Петрович объяснял, что любит свою профессию и совершенно не чувствует себя несчастным. Но Павел решил отомстить Веронике. Как он мне сказал сегодня ночью: «До седьмого колена ее проклял». Правда, потом признался: настоящей причиной всех преступлений был страх. Переводчик больше всего на свете боялся, что Иосиф простит Нику, переедет жить к ней, перестанет ухаживать за ним, бросит его. И он подумал: вдруг Щапова и Крюкова вспомнят, где живет Вероника? Или она сама решит им позвонить, а женщины расскажут, что ее ищет Йося, дадут Нике телефон, который массажист им оставил…

– Павел действительно болен психически, – пробормотала я. – Но подожди, разве он выходит на улицу?

– Почему нет? Зимой, в студеное время года, он спокойно бывает в городе, – пояснил Куприн. – Надевает шерстяной шлем с прорезями для глаз и рта, и никто не удивляется – ну, закрылся мужчина от мороза, может, у него аллергия на холод. Павел натягивает куртку, перчатки и идет в магазин или просто бродит по улицам. А вот в теплое время года не выглядывает за калитку, дышит воздухом исключительно во дворе, за высоким забором. Первой Павел решил убить Крюкову и назначил ее смерть на пятнадцатое декабря. Думаю, понятно, почему он выбрал число, когда младенца пытались утопить. К сожалению, Иосиф не замечал, что названный брат не совсем здоров психически. Павлик всегда был со странностями, мог уйти и бродить целую ночь незнамо где, не разговаривать по неделе с родителями. Йося привык к его необычному поведению и упустил момент, когда тот превратился в маньяка. Убив Светлану, Павел положил ей в сумку записку: «Remember. 15 декабря. 10.00» и ушел.

– Вообще никакой логики в его действиях нет! – взвилась я. – Как Крюкова могла помнить то, о чем не знала?

Куприн поставил передо мной чашку с чаем.

– Тем и трудна работа по поимке маньяка, обычному следователю с этой задачей не справиться. В действиях такого преступника есть логика, но она особая, понятная лишь ему самому. Надо влезть в голову больному человеку, посмотреть на мир, как он, стать на время такой же сдвинутой личностью, и тогда поймешь его мотивацию. Опасное и трудное для полицейского занятие. Есть риск свихнуться самому. Тебе просто повезло там, в Буркове, во дворе дома Варламова. Ты была уверена, что у массажиста живет то ли оборотень, то ли дрессировщик с медведем, и решила его ночью подкараулить. Тупая, рискованная затея.

Я не обратила внимания на последние слова Олега.

– Иосиф не знал, что Павел убийца?

– Нет, он ему ни словом о том, что задумал и делает, не обмолвился, – пояснил Куприн. – Брат мог насторожиться, поинтересоваться, где тот гулял. Но преступнику повезло. Когда он лишил жизни Крюкову, Иосиф лежал в больнице с гриппом, Щапову убил в ночь, когда массажист ехал из Питера в Москву, а в момент гибели Филипповой Йося работал на выезде в Подмосковье.

Меня бросило в жар.

– Значит, это Павел хозяйничал в доме Веры?

– Да. Он всегда тщательно готовился к нападению, изучал обстановку. Крюкова и Щапова жили в коммуналках, поэтому маньяк убил их на улице, а к Вере приезжал в коттедж на разведку. Филиппова была на редкость безалаберна, не запирала двери на ночь. В первый раз Павел беспрепятственно вошел ночью в дом, осмотрелся, занервничал и понял, что может лишиться чувств. Лекарства у Павла при себе не было, он его забыл дома. Он открыл холодильник Веры в надежде найти там сырое мясо – небольшой кусок мог ему сразу помочь, и обнаружил, на свою радость, сырую печенку, съел немного. Еще глотнул гранатового сока, но сразу выплюнул, тот показался очень кислым. И Павел воспользовался туалетом на первом этаже.

– А Филиппова запаниковала, подумав, что у нее вновь начались приступы лунатизма. В санузел для гостей она не ходит, поэтому не сразу увидела поднятый стульчак и волосы в раковине, – вздохнула я. – А почему Павел так рисковал? Отправился шарить в чужом доме ночью, когда хозяйка спит наверху…

– Павел в темное время суток бодрствует, а днем дрыхнет, – пояснил Олег. – И он двигается бесшумно, как индеец на тропе войны. Привык все делать тихо, ведь с детства он играл, ел, мылся тогда, когда остальные члены семьи кемарили. День Павел не любит. Обычные люди испытывают страх или дискомфорт в темноте, а у него такие эмоции вызывает свет. И Павел научился прекрасно видеть ночью, ему не требуется включать электричество.

– Говорила же, оборотень, – передернулась я. – Ест сырое мясо, печень, бодрствует по ночам.

Олег сделал отрицательный жест рукой.

– Нет, он просто очень больной человек, с младенчества живущий с мыслью: «Я урод, меня не должны видеть посторонние».

Я прикрыла глаза рукой.

– Бедная Верочка! Ну почему ей никто не верил? Теперь я знаю, как развивались события…

Павел приходит в первый раз. Филиппова утром находит беспорядок, обгрызанную печень и пугается, ей кажется, что лунатизм вернулся. И что делать? Пойти к врачу она не может, ведь тогда придется рассказать правду о попытке утопить брата. Есть один-единственный человек, к которому можно обратиться: Ада Борисовна. Вернее, таких людей двое, но Лидия Максимовна уехала на конференцию.