Завещание с простыми условиями

На втором этаже я обнаружила две роскошно обставленные просторные спальни с большими окнами с низкими широкими подоконниками и еще одну комнату, служившую, скорее всего, гардеробной. Между гардеробной и одной из спален находились еще одна ванная и туалетная комнаты. Вдоль широкого коридора висело несколько светильников, а возле лестницы — такой же, как в гостиной, телефонный аппарат.

Сказать, что я была в немом восхищении — это не сказать ничего.

Не квартира, а мечта!

Радость переполняла меня, выплескивалась наружу, и было необходимо с кем-нибудь ею поделиться.

Я подошла к телефону в раздумье, кого бы поразить оглушительной новостью и, возможно, даже пригласить на рюмочку абсента, как вдруг раздался резкий телефонный звонок.

— Прибыли, фройлейн Марта? — услышала я голос Корсакова. — Ну, каковы ваши впечатления о наследстве?

— Выше всяких похвал, — искренне ответила я. — Я и предположить не могла, что папа жил в такой ослепительной роскоши!

В то время как мы с мамой перебивались с хлеба на воду.

— Да уж не бедствовал! — За этой фразой последовал короткий смешок.

Мне вдруг захотелось узнать об отце больше.

— Павел Иванович…

— Да, уважаемая фройлейн?

Когда же он перестанет называть меня «фройлейн»?!

— Вы ведь близко знали моего отца. Каким он был? Чем занимался? Какую жизнь вел?

— Это не телефонный разговор, Марта Вильгельмовна.

А может, его и пригласить?.. Попросить захватить абсент, отпразднуем новоселье, а там, за разговором…

— Сегодня навестить вас никак не получится.

Он что, мысли мои читает?..

— Да и абсент каждый день не пьют, тем более такими, извиняюсь, лошадиными дозами. Это благородный напиток, напиток богемы.

А кто мне отмерял дозы? Не вы ли, батенька?

Я специально мысленно четко проговорила эту фразу. Что он ответит? Если продолжит эту тему, значит…

У меня даже сердце заколотилось.

— Кстати…

???

— Вы уже видели портрет?

— Портрет?.. — О портрете я совсем забыла.

— Он находится в гостиной.

Никакого портрета в гостиной я не могла припомнить.

— Еще не видела.

— Ну, как же так, фройлейн Марта?

Мне показалось, что его тон стал холоднее.

— Я еще не успела как следует все осмотреть, — смущенно объяснила я.

— Я думал, вам интересна личность вашего отца…

Как он ревностно следит за этим портретом! Что же в нем такого особенного?..

Ладно, в этот необыкновенный вечер прощу ему его занудство.

— Хорошо, сейчас спущусь и посмотрю.

— Вы его сразу увидите.

Сразу я его уже не увидела.

— А теперь желаю вам спокойной ночи, время уже позднее.

Я тоже пожелала ему спокойной ночи и повесила трубку.

И начала спускаться по лестнице в гостиную, чтобы увидеть, наконец, портрет моего отца.

На этот раз я увидела его сразу. Удивительно, как я могла его не заметить? Портрет висел на самом видном месте, прямо напротив двери, рядом с часами. Если сказать откровенно, он меня немного удивил. Я ожидала увидеть обычный портрет, скажем, по грудь или по пояс, где крупным планом выписано лицо. Или, учитывая специфику отцовского жилища, какой-нибудь портрет в старинном стиле, например, в средневековом костюме с жабо, и парике. Такой портрет гармонично вписался бы в интерьер гостиной.

Но висящий передо мной портрет был очень необычным. На дальнем фоне картины чернел непроходимый лес. Перед лесом протекала неширокая, но бурная река, через реку был перекинут мост, и вот на этом мосту, опершись правой рукой на перила и подбоченясь, стоял молодой мужчина, высокий, худощавый, в красивом камзоле и высоких сапогах, как у наездника, и пронзительным взглядом смотрел, казалось, мне прямо в глаза. Он стоял в самом конце моста, там, где река смыкалась с лесом, хотя, на мой взгляд, было бы лучше поместить его фигуру посередине, поближе к веселому зеленому лугу на переднем плане картины, куда выводил мост через реку. Вглядевшись повнимательнее в черты лица мужчины, я отметила, что он, безусловно, привлекателен, однако никакого сходства с собой, как ни старалась, не нашла.

И — странное дело — чем пристальнее я его рассматривала, ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ БЫЛ МОИМ ОТЦОМ, КОТОРОГО Я НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ВИДЕЛА, КОТОРЫЙ ЗАВЕЩАЛ МНЕ ЧУДЕСНУЮ КВАРТИРУ С ЛЕСТНИЦЕЙ, — тем сильнее мне хотелось отойти и опрометью кинуться вон из гостиной. Но оторвать взгляд я не могла, будто он приковал к себе мои глаза.

В эту секунду тяжелые гири на часах шевельнулись, и часы стали мерно отбивать время — десять.

Я перевела взгляд на циферблат и сразу вспомнила о статье.

Отчего-то стараясь не смотреть на портрет, я осторожно выскользнула из гостиной, плотно притворила дверь и издала вздох облегчения.

Ну и напугал меня папаша!

Наскоро поужинав, я решила, что пора определяться с ночлегом.

Расположиться на ночь я решила в одной из спален, оформленной в зеленоватых тонах. Она напоминала номер «люкс» в гостинице. Тут было меньше старины, имелись радиоприемник и маленький телевизор, а узкая дверь вела на балкон, больше похожий на веранду.

Побродив немного по комнате, я, наконец, устроилась на постели, достала блокнот и принялась писать. К счастью, работу удалось закончить довольно быстро, мысль бежала сама, я лишь успевала водить ручкой по бумаге.

(А что делать, если ноутбук остался дома?)

Оставшись весьма довольна собой, я решила перед сном покурить и вышла на балкон.

На балконе дул резкий холодный ветер, и мне удалось поджечь сигарету лишь с четвертого раза. И тогда, с наслаждением затянувшись, я, наконец, подняла глаза, чтобы полюбоваться с огромной высоты панорамой ночного города.

И замерла, потрясенная.

Никакой панорамы не было.

Не было вообще ничего. НИЧЕГО — ни огней, ни силуэтов, ни поблескивающих крыш зданий. Одна сплошная кромешная тьма. Я вытянула вперед руку, и мне показалось, что воздух очень плотный, почти осязаемый.

Заинтригованная, я снова вытащила из кармана свою зажигалку с фонариком на конце и направила луч перед собой.

И не увидела ничего, кроме непроглядной темени, черного, слепого мрака.

Ну что-нибудь должно же быть! Какие-нибудь фонари, фары машин, свет из окон…

Внезапно навалилась страшная усталость.

Завтра утром посмотрю, куда выходят мои окна; может, там какой-нибудь открытый стадион или парк с густыми деревьями. Вот и все.

Мои окна.

Раздевшись, я улеглась в уютную, мягкую постель.