Завещание ведьмы

– Баба Арина? Это которая ведьма-то? Елки-палки, лес густой… А ты, выходит, ее внук? Говоришь, она завещала тебе дом. С какой это стати? Может, ты тоже ведьмовством каким балуешься?

На весь этот каскад вопросов я ответил сдержанной улыбкой и вежливо испросил разрешения продолжить.

– А что тут продолжать? – пожал плечами Тюринский. – Все вполне ясно: ты пришел дать объяву о продаже дома ведьмы, потому как жить в нем – удовольствие ниже среднего. Могу себе представить!

Он даже хохотнул и тут же сморщился, как от головной боли. И это сморщенное лицо капитана дало неожиданный толчок моей памяти…

Труп «убийцы»

…Я вылезаю из автобуса на автостанции Глухова, и вслед за мной вываливается парень, что всю дорогу из Саратова грозился кому-то страшно отомстить; парень болезненно морщится, прищурившись на зимнем солнышке, поворачивается ко мне и несчастным голосом спрашивает сигаретку. На нем – черный ватник…

Так вот – тот парень и был трупом из красного уголка! Наконец-то я вспомнил!

Я стукнул кулаком по столу, заставив капитана вздрогнуть:

– Капитан, я вспомнил, где видел этого парня: ведь это он вчера ехал вместе со мной в автобусе из Саратова!

Капитан не разделил со мной восторга: он лишь вполне равнодушно передернул плечами.

– Ясное дело. Он должен был откуда-то приехать, раз не из местных.

Я покачал головой:

– Может, и не местный, но только всю дорогу он бубнил про то, что наведет здесь порядок.

Капитан вновь вяло пожал плечами.

– Буквально через несколько минут я буду знать об этом парне все, включая его прописку, – сейчас ребята завершат осмотр тела, – сообщил Леонид.

К этому моменту ребята, по-видимому, завершили этот самый осмотр, потому что в дверь постучали, и тут же к нам заглянула широкая физиономия одного из полицейских.

– Капитан, осмотр завершен.

Тюринский усмехнулся с довольным видом и подмигнул мне, дескать, я же говорил тебе!

– Отлично. Вываливай все, что обнаружено, сюда – на стол.

Полицейский (судя по погонам, сержант) бросил на меня подозрительный взгляд, но покорно прошел к столу и положил на него целлофановый пакет с содержимым карманов трупа. После этого он без лишних слов, повинуясь жесту Тюринского, удалился.

Между тем вещичек в карманах парня было негусто. Первым делом капитан потянулся к паспорту, который лежал в компании связки ключей, старой газетной вырезки, коробка спичек и пустой пачки от сигарет «Ява».

– Итак, наш покойничек – это Трофимов Сергей Владимирович, сорока восьми лет от роду, прописанный…

Тут Тюринский внезапно нахмурился и еще раз открыл паспорт на странице с фотографией, внимательно разглядывая лицо покойного.

– Послушай-ка, а ведь парень прописан у нас в поселке! Да и физия его кажется мне очень даже знакомой, и фамилия…

Несколько секунд он сосредоточенно хмурился на фотографию в паспорте и наконец хлопнул себя по лбу.

– Точно! Как я мог забыть! Когда же это было? – он почесал затылок. – Лет пять-шесть тому назад? Тогда я был участковым инспектором, и это дело вел Пономарев – нынешний пенсионер. Ну, конечно!

Я вежливо, но настойчиво попытался вернуть капитана ближе к теме: что конкретно произошло пять-шесть лет тому назад и какую роль в том сыграл этот Трофимов?

– Так он – убийца, наш нынешний труп! – торжественно провозгласил Тюринский. – В архиве я уточню, когда происходило все это дело, но прямо сейчас могу сообщить, что энное количество лет назад этот самый Трофимов убил по пьяному делу своего приятеля и собутыльника, которого весь Глухов знал под кличкой Америка – хрен знает, почему его так звали!

Капитан оживился, словно вдруг почувствовал интерес к происходящему, до того казавшемуся протокольной скукой.

– Так вот, Америка и Трофимов вместе работали в ЖКХ сантехниками, вместе выпивали, и однажды Трофимов угрохал приятеля, а потом ничего не мог вспомнить. Естественно, он бил себя в грудь и рыдал, что невиновен, но больше в той комнате с трупом никого не было! Его посадили, кажется, на пять лет. Стало быть, он вернулся из мест лишения свободы.

– То-то его ватничек показался мне подозрительным, – кивнул я. – Сейчас таких нигде не встретишь. Нигде, кроме зоны.

Тут капитан, словно вдруг припомнив, что он – главный Шерлок Холмс, а я – лишь заезжий любитель, посмотрел на меня строго и сурово и поднялся, всем своим видом предлагая мне покинуть помещение.

– Итак, с твоими показаниями все ясно, – он одернул свой мундир. – Завтра тебя вызовут для оформления протокола в надлежащем виде, а пока я с тобой прощаюсь, чтобы допросить остальных. Приятно было познакомиться!

Он протянул руку, и мы в очередной раз крепко пожали друг другу руки.

Я заверил Тюринского, что мне познакомиться с ним было тоже очень приятно и что по первому зову я прибуду, при необходимости повторю свой рассказ и подпишу протокол.

В гостях у «Фламинго»

В коридоре я продиктовал дежурному полицейскому свой глуховский адрес и номер мобильника. Почти тут же дверь приемной приоткрылась, и показалось улыбающееся личико милой Ляли.

– Уже уходите? – она лукаво покачала головой. – А ведь ваше объявление так и не оформлено и не оплачено. Или вы уже не желаете продавать дом?

Разумеется, я желал – и продать дом, и немного поамурничать с приятной блондинкой. Втроем (я, Ляля и секретарша Татьяна Николаевна) мы быстро все дописали, оформили, я все оплатил, прибавив сотню дамам на «конфеты к чаю».

– Между прочим, я сегодня осталась без обеда и даже без чая, – кстати заметила, стрельнув в меня глазками, Ляля. – И, боюсь, голодать мне придется до вечера – теперь в красный уголок никого не пустят!

– Спроси у Тюринского и, если он не против, сбегай домой, перекуси, – простодушно предложила ей Татьяна Николаевна, не уловив сакральных интонаций очаровательной коллеги. – Сегодня никто тебя искать не будет – редактор еще неделю будет на больничном, а Галина Петровна появится только завтра.

Пришлось мне проявить здравую инициативу.

– А у вас в Глухове есть приличное кафе? Признаться, я тоже слегка проголодался и не прочь…

Я не успел договорить свой невинный вопрос, как Ляля тут же с готовностью поднялась, словно я уже пригласил ее в это самое кафе, и ослепительно улыбнулась всеми своими тридцатью двумя зубами.

– Самое приличное кафе в Глухове – «Розовый фламинго». Хотите сказать, что приглашаете меня туда?

Сами понимаете, мне только и оставалось, что подтвердить это.