Заветы отцов наших Часть 1-2

Полицейский выглядел несколько смущенным.

— Вы на меня не в обиде? — с легкой тревогой в голосе спросил он — я собираюсь стереть это небольшое происшествие из камеры слежения на машине. Надеюсь, вы на меня не настучите?

— О чем речь — великодушно сказал Гринфилд — я уже все забыл. Могу я получить обратно свои права?

— Да, конечно, сэр! — как — то нехорошо улыбнулся полицейский, подойдя вплотную к приоткрытой дверце правительственного лимузина и вместо того, чтобы отдать права, как-то странно махнул рукой.

Боже!

В руке у полицейского появился миниатюрный полупластиковый пистолет, скользнувший в его ладонь из рукава плаща. Прежде чем Томас Гринфилд успел что-то предпринять, полицейский дважды выстрелил, но выстрелил не пулей. Пистолет плюнул каким-то серым облачком. В голове у Томаса Гринсфилда мгновенно помутилось и он бессильно откинулся на сидение.

— Что за… — генерал, еще сохранивший реакцию профессионального военного, метнулся к ручке двери, дернул ее со всех сил — и бессильно обмяк на сидении.

Задние двери были заблокированы — в этом Томас Гринфилд инструкцию выполнил…

С переднего сидения на генерала смотрел полицейский, направляя на него миниатюрный пистолет, его тонкие губы кривились в усмешке.

— Ваши друзья просили передать вам привет генерал, сэр… Не стоило вам болтать с ЦРУшниками…

Курносый ствол пистолета снова выплюнул смертоносную серую взвесь…

Полицейский небрежно отстегнул ремень безопасности, которым было пристегнуто тело Гринсфилда, без труда перевалил его на пассажирское сидение. Сел в водительское сидение, повернул ключ. Двигатель моментально откликнулся еле слышимым сытым урчанием. Захлопнулась бронированная дверь, лимузин аккуратно вырулил на дорогу. Движение на ней в такую погоду нельзя было назвать интенсивным.

Уже через минуту мужчина свернул на покрытую завесой дождя боковую, объездную дорогу, позволяющую немного сократить путь. Движения здесь не было вообще, зато впереди, метрах в пятистах была небольшая, но достаточно глубокая речка и двадцатиметровой высоты мост через нее. Это было именно то, что нужно убийце.

Концы — в воду…

В пелене дождя показались серые перила мостового ограждения. Лимузин плавно затормозил, мужчина вышел, огляделся по сторонам, но двигатель глушить не стал. На дороге никого нет — это хорошо. Мужчина опустил стекла в водительском и пассажирском отсеке, чтобы их быстрее залило водой, снова переложил тело Томаса Гринсфилда на водительское сидение, пристегнул его ремнем, перевел рычаг коробки передач в положение «драйв». Мотор тихо работал на холостых оборотах. Оставалось последнее — мужчина вывернул руль тяжелой бронированной машины в сторону перил моста, просунул руку в открытое водительское окно, аккуратно положил тяжелую, бесчувственную ногу Томаса Гринсфилда на педаль газа и ловко, словно обезьяна отскочил, когда машина, словно обезумевший носорог, рванулась вперед. Раздался страшный треск, тяжелый бронированный лимузин моментально проломил хлипкое стальное ограждение моста и рухнул с двадцатиметровой высоты в неспешно текущую воду. Открытые бронированные окна лимузина сделали свое дело — он затонул почти моментально, в течение нескольких секунд.

Убийца, наблюдавший с двадцатиметровой высоты моста за тем, как черная бронированная махина исчезает под водой, довольно улыбнулся. Патроны, которыми он воспользовался, были снаряжены очень сложным растительным веществом, вызывавшим краткую, минут на двадцать потерю сознания. Самое главное — следы этого вещества полностью исчезали из организма через двадцать четыре часа после их применения. Тут явно пройдет больше — надвигалась ночь, в такую погоду искать никто не будет, тревогу поднимут не ранее одиннадцати-двенадцати часов следующего дня, организуют поиски. А за это время никаких следов этого вещества уже не останется, да и следы самого убийцы, если таковые остались, смоет вода. В общем: шито-крыто. Версия простая и самая примитивная: торопясь домой генерал приказал своему водителю ехать в объезд по незнакомой трассе, шел ливневый дождь, погода была ужасно, водитель не справился с управлением на незнакомой мокрой дороге, машина упала с моста в речку и никто выбраться не смог. Обычное дорожно-транспортное происшествие, каких по такой погоде происходит десятки. Конечно, тут речь идет о высокопоставленном генерале из Пентагона — но куча звезд на погонах не зващищают в дорожной аварии…

В последний раз осмотрев место происшествия взглядом художника, создавшего очередной шедевр, убийца пошел назад, к своей полицейской машине. До утра надо было успеть от нее избавиться….

Тело генерала Колтоффа найдут только на второй день поисков, официальное заключение коронера [76] — несчастный случай. Но будут люди, которые не поверят в официальную версию и одним из них будет Томас Рамайн, начальник внутренней контрразведки ЦРУ…

76

В США что-то типа судмедэксперта.

Район г. Аль-Кут, Ирак Укрепленный лагерь "Чарли" 26.08.2006 г. вечер

"Морской ястреб", покачиваясь на потоках испускаемого иракской пустыней горячего воздуха, заходил на посадку. В вертолете был только один пассажир — я и летел вертолет в Багдад по делам. Посадка в укрепленном лагере Чарли не будет зафиксирована ни в одном документе.

Согласился ли я помогать отцу и адмиралу? Да, конечно согласился, а как иначе…

Тем временем пилот мастерски подвел вертолет к посадочной площадке, тяжелая машина зависла буквально в метре над землей. Второй пилот повернулся ко мне

— Удачи, сэр!

— Спасибо, ребята — я отодвинул в сторону боковую дверь вертолета и спрыгнул на раскаленный дневным солнцем бетон посадочной площадки. Вертолет сразу пошел вверх.

Я огляделся по сторонам — все как всегда. Можно даже сказать "Home, sweet home". [77] Несмотря на все что здесь происходило, Ирак был уже мне в чем-то ближе и роднее чем Германия и США.

77

Дом, милый дом популярная присказка у американцев.

От здания штаба ко мне шел Душан, подойдя вытянулся в стойку «смирно».

— Как там на флоте? За время вашего отсутствия никаких происшествий…

— Отставить, лейтенант — прервал я его — лучше скажи — пожрать есть что-нибудь?

— Есть — не удивился вопросу Душан — с обеда оставили…

— Тогда поднимайся на крышу, чая возьми побольше, и жди меня там. Есть серьезный разговор…

Наскоро утоляя голод холодным бифштексом, я напряженно размышлял над тем, что сказать Душану. Я уходил в "автономное плавание" [78] и мне нужен был напарник. Еще на "Рональде Рейгане", когда мы с отцом и адмиралом намечали план дальнейших действий, меня посетила очень нехорошая мысль — до меня вдруг дошло, что противник знает подозрительно много и постоянно опережает меня. А это очень серьезный симптом, свидетельствующий о том, что в моей группе может находиться крот. [79] Тогда же я решил, что полностью я могу доверять только Душану и его сербско-русской группе. Не потому что я вообще доверяю сербам и русским — просто Душана я знал дольше всего, а остальных членов группы вообще набирал не я, а Душан. Поэтому и «крота» среди них быть не могло.

78

На слэнге это означает выполнение опасного задания на территории противника без поддержки.

79

На сленге — агент противника, проникающий и работающий в структурах противника.

Идеальным напарником в «автономке» мог быть Душан с его огромным боевым опытом, благо мы долго работали вместе и хорошо понимали друг друга. Но помогать Соединенным штатам Америки он мог отказаться по понятным причинам, осуждать его за это было бы просто глупо. Значит, следовало найти правильные слова….

Выудив из холодильника полуторалитровую бутылку холодного «Липтона» я отправился на крышу. Душан уже был там, он стоял у наваленных на крыше мешков с песком и смотрел куда-то в пустыню. Я подошел и встал рядом. Над крышей повисло молчание.

— Мы в полном дерьме… — начал я.

— Это я уже понял, босс — усмехнулся Душан — рассказывай!

Я молчал, стараясь продумать разговор, найти нужные слова. Хотя какие к черту тут могут быть нужные слова?

— Ты помнишь, что случилось с твоей страной?

— Помню — Душан моментально помрачнел — к чему ты это?

— В нашей стране есть группа людей… Сейчас эти люди наверху, на самом верху. То, что они творят… — я замялся, подбирая нужные слова, потом продолжил — короче, эти люди проливают кровь. Они считают, что вправе это делать. Они делают деньги, деньги на крови. Эти люди разрушили твою страну и предали — мою. Может, я конечно глупо говорю…