Зависимость от тебя

У Ло должно быть много друзей. В основном женского пола. И обычно они действительно приходят толпами. Но ненадолго.

Машина едет по другой улице, а я мысленно считаю минуты. Ло наклоняет свое тело ко мне, а его пальцы почти любовно касаются моего обнаженного плеча. Я устанавливаю короткий зрительный контакт, моя шея горит, когда его глубокий взгляд проникает в мой. Я тяжело сглатываю и стараюсь не сорваться. Раз уж мы встречаемся, я не должна бояться его янтарных глаз, как неловкая, неуверенная в себе девушка.

Ло говорит: — Чарли играет на саксофоне сегодня вечером в «Восьмом шаре». Он пригласил нас пойти посмотреть на него.

— У меня нет планов.

Ложь. В центре города открылся новый клуб под названием «Голубая комната». Буквально все там, как говорят, синего цвета. Даже напитки. Я не упущу возможность перепихнуться в синей ванной. Надеюсь, с синими сиденьями для унитаза.

— Это свидание.

Неловкая тишина сгущается после того, как его слова замирают в воздухе. Обычно я бы поговорила с ним о «Голубой комнате» и моих гнусных намерениях на вечер, построила планы, поскольку я его Трезвый Водитель. Но в машине с цензурой труднее заводить разговоры с рейтингом 18+.

— В холодильнике есть еда? Я умираю с голоду.

— Я только что ходил в продуктовый магазин, — говорит он мне. Я сужаю глаза, сомневаясь, лжет ли он, чтобы сыграть роль хорошего парня, или он действительно забежал в Whole Foods. Мой желудок урчит. По крайней мере, мы все знаем, что я не солгала.

Он сжимает челюсть, злясь, что я не могу отличить ложь от правды. Обычно я знаю, но иногда, когда он так беспечен, границы стираются.

— Я купил лимонный пирог с безе. Твой любимый.

Я внутренне ахнула.

— Не стоило.

Нет, действительно не стоило. Я ненавижу лимонное безе. Очевидно, он хочет, чтобы Нола считала его хорошим парнем, но единственная девушка, с которой Лорен Хэйл будет хорошо обращаться, это его бутылка бурбона.

Мы останавливаемся на светофоре, теперь до жилого комплекса всего несколько кварталов. Я чувствую вкус свободы, и рука Ло начинает казаться мне скорее тяжестью, чем утешительным придатком на моих плечах.

— Это было незапланированное мероприятие, мисс Кэллоуэй? — спрашивает Нола.

Что? О... чёрт. Ее взгляд падает на футболку, которую я стащила с пола парня из братства. Покрытую пятнами и грязно-белым Бог знает чем.

— Ммм, я-я, — заикаюсь я. Ло застывает рядом со мной. Он берет свой термос и отпивает остатки напитка. — Я пролила немного апельсинового сока на свой топ. Это было действительно неловко.

Это вообще была ложь?

Мое лицо неконтролируемо вспыхивает, и впервые я приветствую пятна, похожие на сыпь. Нола смотрит с сочувствием. Она знает меня с тех пор, как я была слишком застенчива, чтобы произнести Клятву верности в детском саду. Пятилетняя и робкая. Очень похоже на то, что можно сказать о первых годах моего существования.

— Я уверена, что все было не так уж плохо, — утешает она.

Свет мигает зеленым, и она переключает свое внимание на дорогу.

Невредимые, мы добираемся до Дрейка. Возвышающееся строение из каштанового кирпича возвышается в самом центре города. Исторический 33-этажный комплекс насчитывает тысячи зданий и имеет треугольную вершину. С влиянием испанского барокко он выглядит как нечто среднее между испанским собором и обычным старым отелем Филадельфии.

Я люблю его настолько, что могу назвать его своим домом.

Нола прощается, и я говорю ей спасибо, прежде чем выпрыгнуть из Эскалады. Не успевают мои ноги коснуться бордюра, как Ло сжимает свою руку в моей. Его пальцы пробегают по гладкой поверхности моей шеи, а глаза следят за воротником. Он кладет руки на проймы моей футболки, касаясь обнаженных ребер, но в то же время скрывая мою грудь от пешеходов из Филадельфии.

Он наблюдает за мной. За каждым движением. И мое сердце учащается.

— Она наблюдает за нами? — шепчу я, удивляясь, почему он вдруг выглядит так, будто хочет поглотить меня. Это часть нашей лжи, напоминаю я себе. Это не по-настоящему.

Но ощущения реальные. Его руки на мне. Его тепло на моей мягкой коже.

Он облизывает нижнюю губу и наклоняется ближе, чтобы прошептать: — В этот момент я твой, — его руки проникают в проймы моей футболки, и он кладет их на мои обнаженные лопатки.

Я задерживаю дыхание и замираю. Я — статуя.

— И как твой парень, — пробормотал он, — я действительно ненавижу делиться.

Затем он игриво покусывает мою шею, и я шлепаю его по руке, но становлюсь жертвой его дразнилок.

— Ло! — я вскрикиваю, мое тело извивается под его зубами, которые слегка щиплют мою кожу. Внезапно его губы смыкаются, целуя, посасывая основание моей шеи и поднимаясь вверх. Мои конечности дрожат, и я крепко держусь за петли его ремня. Он улыбается, между каждым поцелуем, зная, какой эффект он производит на меня. Его губы прижимаются к моей челюсти... уголку моего рта... он делает паузу. И я сдерживаюсь, чтобы не взять его на руки и не довести дело до конца.

Затем он проникает языком в мой рот, и я забываю о фальшивости его действий и верю на этот миг, что он действительно мой. Я целую в ответ, стон застревает в моем горле. Этот звук бодрит его, и он прижимается ближе, сильнее, грубее, чем раньше. Да.

А потом я открываю глаза и вижу отсутствие Эскалады на обочине. Нола уехала. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, но я знаю, что это должно произойти. Поэтому я прерываю поцелуй первой, прикасаясь к своим набухшим губам.

Его грудь тяжело вздымается и опадает, и он долго смотрит на меня, не отрываясь.

— Она ушла, — говорю я ему. Я ненавижу то, чего жаждет мое тело. Я так легко могу закинуть ногу на его талию и прижать его к зданию. Мое сердце трепещет в предвкушении этого. У меня нет иммунитета к этим теплым янтарным глазам, тем самым, которые носит такой алкоголик, как Ло. Ласковые, глянцевые и властные. Те, которые постоянно кричат: — Трахни меня! Которые мучают меня отныне и во веки веков.

При моих словах его челюсть твердеет. Медленно он отстраняет свои руки от меня, а затем вытирает рот. Напряжение между нами нарастает, и мое ядро требует прыгнуть, наброситься на него, как маленький бенгальский тигр. Но я не могу. Потому что он Лорен Хэйл. Потому что у нас есть система, которую нельзя нарушить.

После долгого мгновения в его голове что-то щелкает от ужаса.

— Скажи мне, что ты не отсосала какому-нибудь парню.

Боже мой.

— Я... э...

— Черт возьми, Лили, — он начинает вытирать язык пальцами и драматично берет то, что осталось от его фляжки, и мечет ее в рот, выплевывая на землю.

— Я забыла, — сокрушаюсь я. — Я бы предупредила тебя...

— Я уверен.

— Я не знала, что ты собираешься меня поцеловать! — пытаюсь я оправдаться. Иначе я бы нашла зубную пасту в туалете того братства. Или ополаскиватель для рта.