Зависимы сейчас

Готов измениться.

15. Лили Кэллоуэй

.

Я хожу туда-сюда по кухне. Я — клубок ниток, который нужно размотать, тревожный беспорядок и навязчивая зависимая. Я не выполнила приказ Ло пойти наверх в нашу комнату и сбросить одежду.

Я остаюсь рядом с задней дверью, периодически прижимая ухо к дереву, и жду его, надеясь и молясь, что он не делает ничего плохого и опасного. Грызу ногти, внимательно прислушиваясь к звуку шаркающих шагов.

В машине он выглядел так, словно хотел погрузиться и утонуть на дне темного, холодного океана. И я не могу позволить ему сделать это. Я не могу позволить ему уйти.

Дверь машины захлопывается.

Я отдергиваю ухо и отпрыгиваю назад, недостаточно быстро. Дверь распахивается, и Ло застает меня прямо здесь, на кухне, не подчиняющуюся его приказам. Ужасная, безумная часть меня задается вопросом, не возненавидит ли он то, что я забочусь о нём, не отчитает ли он меня за это.

Я лепечу: — Прости. Я просто волновалась, а ты выглядел расстроенным...

Я затихаю, а он остаётся неподвижно стоять у стены, его скулы заострились. И я представляю, что могло бы случиться, если бы он выпил, если бы он сделал что-то еще хуже в том гараже. Если бы он бросил меня.

На этот раз по-настоящему.

Самая искренняя и глубокая часть меня вдруг говорит.

— Я не знаю, как жить без тебя, — я быстро качаю головой, когда наворачиваются слезы. — И я не хочу знать, каково это. Я не хочу это выяснять.

Он — мое дыхание. Моя душа. Моя жизненная сила. Я провела с ним целую вечность. Быть порознь — это самое неестественное чувство в мире. Три месяца — я могу справиться с этим, как с сильным зудом. Но как это быть навсегда без него?

Просто убейте меня сразу.

Он медленно подходит ко мне, и его рука скользит по моей щеке, его взгляд никогда не смягчается, его резкая манера поведение неизменна. Его зовут Лорен Хэйл. Лед и виски. Мощный и опьяняющий.

Он мой самый лучший друг.

Его лоб прижимается к моему, его губы так близко.

Тихим шепотом он говорит: — Тебе никогда не придется выяснять этого, Лил.

Мне так хочется поцеловать его, чтобы эти слова стали правдой.

Его губы почти касаются моих, но он дразнит меня, и это пространство манит меня и заставляет напряжение нарастать между нами. Его янтарные глаза мерцают на меня.

— Я никогда не научусь жить без тебя. Я, блядь, не вынесу этого.

Я сжимаю его руки, прижимаясь к нему. Это кажется воображением, словно часть моих фантазий. Но я прикасаюсь к нему, к его мускулам, к его ногам, прижатым к моим. Я выдыхаю.

— А что если все скажут, что мы не должны быть вместе — что это неправильно?

Каждый человек в какой-то момент своей жизни должен научиться жить один. Но почему мы должны? Я всегда задаюсь этим вопросом. Потому что это правильно, говорит моя совесть. Но я люблю его. Но ты созависима от него. Но я люблю его. Но это не нормально.

Я хочу, чтобы наша любовь была правильной.

Почему она не может быть правильной?

— Нет, — тут же говорит он, держа мое лицо в двух больших ладонях. — Если весь мир скажет, что жить друг без друга — это то, что мы должны делать, то это будет моя последняя ошибка.

Да.

Мы полностью соединяемся друг с другом, его губы касаются моих в страстном отчаянии, как будто два человека буквально пытаются разлучить нас, как будто мы показываем им средний палец, говоря, чтобы они отъебались.

Отъебитесь. Я люблю Лорена Хэйла. Я не могу жить без него. Как бы глупо это ни звучало, это истина. Даже если бы он был с другой девушкой. Даже если бы мы никогда не смогли прикоснуться друг к другу. Я не смогу жить без Ло. Он такая же часть меня, как солнце — часть неба, как земля — часть Вселенной.

Он нужен мне, чтобы просыпаться по утрам.

Он нужен мне, чтобы чувствовать себя полноценной.

Он сжимает мои волосы, долгий поцелуй перехватывает дыхание. И без предупреждения он поднимает меня и перекидывает через плечо. О Боже. Его рука обхватывает мою задницу, пока он несет меня из кухни вверх по лестнице.

Мое сердце подскакивает к горлу.

На втором этаже он открывает дверь спальни и грубо бросает меня на матрас.

Я с трудом ловлю воздух, который выходит из моих легких, и когда мне это удается, я опираюсь на локти и смотрю, как он наблюдает за мной.

Он расстегивает молнию на джинсах, не отрывая от меня взгляда. Затем он снимает футболку, обнажая свои рельефные мышцы, которые так и манят меня прикоснуться к ним. Я раздеваюсь с той же мастерской эффективностью, дыша так тяжело, что мои ребра выпрыгивают и втягиваются быстрой чередой.

В этот момент у меня нет желания прикасаться к себе. Я хочу, чтобы он был на мне. Во мне. Я могу подождать его рук, его тела, его дыхания.

Поэтому я наблюдаю за ним, пока он идет к тумбочке, только в черных трусах, а я остаюсь совершенно обнаженной. Он открывает ящик.

Я сажусь на колени, мои глаза расширяются в восторженном предвкушении.

Когда он закрывает его, мой рот слегка приоткрывается.

— Я думала... — ты просто достаешь презерватив. — Это...?

Я себе их придумала. Это должно быть фантазия.

— Где ты их нашёл? Я бы увидела серебряные наручники в нашей комнате! Я бы прыгала от радости и расхаживала с ними по комнате, будто это мешок галеонов (монеты из Гарри Поттера).

Он забирается на кровать, встает передо мной на колени, возвышаясь над моей маленькой фигурой. Его губы приподнимаются в коварной улыбке.

— Маленькая чёрная коробочка, — говорит он мне.

— Мне нужно начать открывать больше коробок, — говорю я задыхающимся шепотом. — Ты собираешься приковать меня к себе наручниками?

Его ухмылка озаряет всё его лицо.

— Нет, любовь моя.

И тогда он поднимает меня за талию и усаживает ближе к нашим подушкам. Он застегивает один наручник на моем запястье, а другой — на перекладине изголовья кровати.

Ооо... мой...

— Не двигайся, — приказывает он, стаскивая с себя трусы.

Когда он опускает свое тело к моему, я инстинктивно провожу свободной рукой по его плечу, бицепсу, скольжу пальцами по его прессу к члену.

Он хватает мою руку прежде, чем я успеваю достичь лучшего места. Качает головой в знак неодобрения, но его губы предательски приподнимаются, когда он впивается в меня жаждущим взглядом.