Зависть как повод для нежности

Самого большого коррупционера Поля видела в детском саду. Это был чиновник из департамента образования, который приехал с проверкой. И заведующая детским садом Тамара Васильевна пожаловалась ей по секрету:

– Пришлось конверт сунуть, а то не отстал бы. Между прочим, твоим кабинетом интересовался.

– Так пусть пришел бы…

– С ума сошла. Что он понимает в психологии? Станет придираться, на занятия попросится. Тебе оно надо?

– Да мне все равно. Я методики точно отрабатываю. И дети в этом году все хорошие.

– Вижу, ты не ценишь начальство. А оно за тебя пошло на риск, – надула губки Тамара Васильевна.

– Ну что вы! Просто такие расходы… Я бы лучше отработала.

Полине не нравилось то, что теперь она должна быть как бы благодарной, а потому зависимой: подарок нужно подарить, что ли. Это расстраивало. И так денег хватало только от получки до получки, а тут еще эти поборы.

– Потапов, – официально произнесла Полина на очередной встрече, – что должен делать сотрудник, если его начальник взятками не брезгует?

– Сигналить в органы.

– Стучать, что ли?

– Только давай без политической подоплеки, стучали на политических. А тут экономические аферы. Как остановить безобразие?

– Значит, тебе вот так просто взять и посадить человека?

– Не просто, но если и ему не трудно брать чужие деньги… Это же воровство чистой воды. А вор должен сидеть где? В тюрьме.

Поля погружалась во вселенскую грусть. Неужели ничего нельзя сделать? Неужели обязательно бросать всех в застенки, оставляя детей сиротами, а жен – вдовами?

– И это никогда не изменится?

– Нет, Поля. Но – улучшится.

– Ах, – вздохнула она, – мы никогда-никогда не будем счастливы!

Как Дама с собачкой.

Вопросительно посмотрела на Потапова. Тот только пожал плечами. Уж слишком неопределенным было это понятие – «счастье»*.Где его искать? Никаких особых примет, улик и подозреваемых.

*Комментарий психолога

Если бы счастье было чем-то материальным, мужчинам легче было бы удовлетворить женские запросы. Разговоры про счастье кажутся мужчинам игрой-манипуляцией, в которой только женщина и может, с ее чутьем и эмоциональностью, ответить на вопрос, счастлива она или нет. С мужской точки зрения, главное – сохранить свое здоровье и работоспособность. Потому что люди иногда бывают несчастны, и нужно уметь как-то пережить такие периоды. А уж полицейскому и подавно важно выжить. Это и есть счастье рисковых парней.

* * *

Вторым по списку был «клопомор», как называла его Галя. Такой веселый мужичок из Сибири, звали его Никита – слишком даже благородно для такой профессии. А зарабатывал Никита тем, что травил клопов по всей стране, но по новой технологии, из пульверизатора, а не простым спрыскиванием, как когда-то травили колорадских жуков: берешь веник, макаешь в какой-нибудь хлорофос и обрызгиваешь куст картошки. Клопов в доперестроечной Руси тоже веником, как поп кадилом, изгоняли. Никита же устраивал клопам жесткие газовые атаки, по законам военного времени, так что ни одно насекомое не могло выжить.

У него была своя философия:

– Эта разновидность насекомых приходит на смену традиционно русскому жучку – таракану. Клопы в России прирастают в геометрической прогрессии. Опыт показывает, что клопы и тараканы конкурируют на занятых территориях, но клоп выигрывает сражение! Они буквально заполонили наши дома, квартиры, офисы, кишат везде. Нужно выступить против них единым фронтом, провести одновременную зачистку по всей территории Российской Федерации.

– А как же быть с другими, дружественными государствами? – поинтересовалась Галя, проверяя Никиту на космополитизм.

– Обработать границы и не пускать!

– Так провезут в одежде!

– Раздевать и обрабатывать одежду. Когда ящур в стране, устраивают карантины. А когда клопы заели страну, караул уснул. Клопы, как и колорадский жук, завезен к нам из Америки. Биологическая война – слыхала про такое?

– Но ведь клопы были и в период «железного занавеса»!

– Ну да?! Сравнила. То был добротный русский клоп, лишнего не ел и в государственные дела нос не совал. А этот подтачивает сами основы государства. Прожорливый до жути. Диссидент, твою мать.

– Никита, а у клопов любовь бывает? У них есть эти – девочки и мальчики?

– Разве это любовь? Похоть одна. Они яйцекладущие. Если яйцо выживет, снова целая колония разведется. Но мы и на яйца управу найдем!

Он суетился, брызгал слюной, бесновался – как Жириновский в пору расцвета. Казалось, клопы кишели в его воспаленном мозгу и не давали покоя ни на минуту. Говорить о них он готов был часами, периодически прерываясь, чтобы дать разнарядки бригадам клопоморов. Запросы поступали со всех концов России, и бригады чистильщиков выступали «свиньей», из одного региона в другой. Шла невидимая простому человеку война с истинными врагами народного благополучия.

– Я запишу вас на сентябрь! Мы будем в Адыгее только в сентябре. Не хватает людей. Материалов достаточно. У нас смесей на десять лет вперед. Но мне нужны солдаты! Вы хотите помочь Родине? Хотите пройти краткий курс обучения?! – орал он в трубку.

Прямо Жуков в ставке Верховного главнокомандующего.

– Давно я клопов не видела. Со времен харьковского общежития, – мечтательно протянула Галя.

– Клоп – дело наживное. Там где клопы, нужно искать жидомасонский след. Вот Харьков – еврейский город?

– А то! Только общежитие у нас было интернациональное, и кусали они всех без разбору. У клопа же нет головного мозга, как его научишь? Я только помню, что, если включить свет и взять кусок сала в руки, перестает чесаться, а просто хочется кушать. И пока сидишь на койке и жуешь, клопы затихают. Сало против клопов помогает, вы не пробовали? Боятся клопы, что их с салом схрумкают. Хотя как они могут бояться? Без мозгов-то?

– Мозга нет, а национальное чутье есть. Он панцирем чует, где укусить, на температуру реагирует. А температура у всех разная. Ты меня не перебивай. Тут такое!

Никита рванулся к выходу, закрыл дверь на замок и шепотом как бы заорал, изображая ужас и панику:

– Тараканы ушли! Тараканы из Москвы ушли! Ушли! Ушли! – помогал он себе руками, размахивал, бычился, приседал, как будто Галя была глухонемой и, чтобы до нее дошло, нужно было станцевать танец уходящих тараканов.

– Куда? – прокричала она Никите в ухо – как контуженному.

– Никто не знает. Снялись и тихо свалили, оставили нас тут клопам на съедение.