Зависть

И, одновременно, она знала, что не любит этого человека, иначе она бы спокойно не могла спать ночь, не зная, где он. Она так устала от скандалов и его истерик, что этой ночью отдыхала от всех этих странных выяснений отношений. О себе она не думала тоже. Ей казалось, что за нее кто-то вершит ее жизнь. Раз так она чувствует, то есть, ничего не чувствует - значит это правильно.

Тут ей вспомнилось то время ее любви к Стасу, когда он перед ней разыгрывал “крутого” - об этом времени она сейчас сожалела, об этом времени фантастической любви к нереальному человеку. Оказалось, что ее душа мало приспособлена к реальности, и ей стало себя жалко, но не теперешней, потому что она была уже другой, а той, неопытной и романтической.

Сомнение, что такое может, когда-нибудь, повториться, превращало ее равнодушие в грусть об ушедших в прошлое минутах жизни, когда только и ощущаешь жизнь, как счастье каждого дня.

Ребенок заплакал, и она вышла из кухни, а Стас остался один со своими мыслями о том, что ему делать. Он не мог жить как раньше, изо дня в день, чувствуя себя ничтожно маленьким человеком, который в унижении бьется из-за денег, чтобы как-то заработать.

Но он также понимал свою никчемность, зная, что не умеет ничего, и неожиданно мысль, что ему не хватает знаний, пронзила его значительностью, и он почувствовал свою полную несостоятельность. И опять Мэгги, богатая иностранка, представилась ему как единственный выход из этой его убогой жизни. Но как, как с ней увидеться?

Он посмотрел на визитку – там был телефон, но что он ей скажет? «Возьми меня с собой. Я здесь ни на что не гожусь, а там, может быть, что-то получится?» – он понимал, что такой, он ей не нужен, и тогда мысль сумасшедшая, все разом кончить промелькнула и исчезла, и он оставался сидеть, опустив голову на руки, не в силах сейчас что-либо сделать.

Вошла Даша и строго сказала:

– Я думаю, нам надо пожить отдельно. Я справлюсь. У меня отец, он поможет. А ты поезжай к родителям.

Тут Стаса как будто ударили обухом по голове.

– Ты понимаешь, что говоришь? – он был в ярости. Спокойный ровный голос Даши уводил его из путешествия в новые впечатления, и он, как будто, проснулся, и ему показалось, что Мэгги – это сон. Даша молчала. Она знала, что лучше ничего не говорить, пока не пройдет приступ ярости, и Стас не успокоится. Она хотела свободы от всего, она ждала.

– Я никуда не уйду. – Стас пошел к себе и сел на диван, скрестив руки.

– Тогда я соберу твои вещи и вызову такси. – Даша была рада, что у нее есть теперь повод его выгнать – он не ночевал дома и не объяснил ничего.

– Я тебе все расскажу. Я встретил девушку… – тут Стас понял, что проговорился, что отступать некуда.

– Она иностранка, и у нас все было. Да, я уйду, но знай, что я больше не вернусь.

Он это говорил от эмоций его переполнявших, и решительность Даши спровоцировала эту его откровенность. И тут он понял, от чего были его мучения – от несвободы, и сразу, когда ему ее предоставили, все встало на свои места. Он направился к телефону и набрал номер, когда Даша вышла.

– Але. Мэгги? Это Стас. – Он волновался, вспоминая, знает ли Мэгги, как его зовут.

– Да, я слушаю. Ты где? – голос Мэгги, уверенный и спокойный, придал Стасу уверенности и он сказал:

– Ты ничего про меня не знаешь. Но мы должны увидеться. Обязательно, – он ждал.

– Я немного задержалась. Приезжай ко мне. Все обсудим.

По-русски она говорила хорошо, но акцент, именно акцент возбуждал Стаса почему-то.

То, как мы говорим – важно, и сейчас Стас наслаждался голосом Мэгги, он его ощущал как реальность, он доставлял ему радость.

– Хорошо. Я еду к тебе. – Мэгги молчала.

– Ты меня слышишь? Я приеду к тебе насовсем, – он чувствовал, что она не понимает, что он хочет от нее.

Даша не слышала этого разговора. Ей было немного обидно, что так быстро Стас от нее отказался. Она думала, что он выдумывает про иностранку, и не верила его словам, как когда-то поверила, что он крутой.

Так несколько слов, решили судьбы всех, и что будет и как, никто не мог знать.

Глава 41

Через час Стас сидел у Мэгги в номере, и они как, старые друзья, обсуждали свою дальнейшую жизнь. Оказалось, что Мэгги состоятельная иностранка, как она рассказала, и в России у нее бизнес, и сейчас она ненадолго съездит к себе домой, там у нее муж и двое детей, что сейчас она ищет себе хорошую квартиру.

– Я тебе помогу. – Стас не верил тому, что услышал.

– Да, конечно. Я рассчитываю на тебя. Надо сделать доверенность, чтобы ты мог заниматься моими делами. Ты сможешь?

Она изучала Стаса, и ей казалось, что при его внешних данных из него можно сделать хорошего помощника. Она еще не знала, чему надо его обучать, но при ее опыте, все было возможно, а внешне и по другим качествам, он ей подходил.

Мэгги было за сорок, но она выглядела моложе, и не было в ней ничего, что бы говорило об ее положении бизнес-леди. Так она, на всякий случай, маскировалась под простую, чтобы не вызывать ненужного интереса. И это у нее получалось, – так что Стасу в голову не пришло ничего такого, о чем он сейчас узнал.

– Мой муж человек достойный, но мы с ним не живем, так что я никому не изменяю, и вообще это нормально, что у нас с тобой. «Ты то, что надо», как у вас говорят.

Она замолчала, изучая этого русского, который скорее был похож на араба. Ей закралась в голову мысль, что может быть он не русский, но для нее это было неважно, он ей нравился - высокий рост, черные волосы и какая-то неотесанность, – все вместе создавало впечатление приятное, и Мэгги, как опытная женщина, понимала, что из него можно будет «вить веревки». Она про себя повторяла это выражение и чувствовала, что хочет эти веревки вить.

– А что значит вить веревки? – она улыбалась, глядя в доверчивые глаза Стаса. Она его изучала.

– Это значит делать то, что ты хочешь. Это ты про меня? – У Стаса просыпался его интеллект, который спал в ожидании ситуации. В нем пробудились к жизни все его способности – он это чувствовал по тому, как по-новому он ощущал все вокруг.

Он вылезал из стереотипа замученного, второразрядного неудачника, и робко подбирался к тому образу, который ему нравился, и к которому он чувствовал в себе призвание. Он чувствовал себя новым, умным человеком.

Как получилось, что этот человек, живший в нем, так долго о себе не давал знать. Он только сейчас рождался под пристальным взглядом самостоятельной богатой взрослой женщины. Стас чувствовал, что он преображается и то, о чем он иногда мечтал наедине с собой, сейчас происходит.

Он уходит от старой жизни в новую, его поманившую и ему интересную. Он напрягал все свои способности, как будто, проверяя, есть ли они, понимая, что без них у него ничего не получится. Это он понимал, как ученик, который сдает экзамен и вспоминает все, что он учил до этого.