Завод 2: назад в СССР

Я отказывать старику не стал, плеснул в его стакан остатки водки. Выпили. Электрик взял вилку, насадил на неё маслица, селедку, кусок картохи и всё это слопал. И жмурится счастливо, как ребёнок. Возможно, во всех этих выпиваниях, которые я не то что презирал, но не одобрял, таился глубокий смысл. Такие вот как Михалыч мужики переключались с обыденной жизни с её осточертевшими повторениями дня сурка, и чувствовали себя в такие моменты свободными и счастливыми.

Понятно, что за счастье потом похмельем расплачиваться придётся, может быть, даже от жены по горбу скалкой получить. Но это всё потом.

— А если-таки коротнет? — продолжил я прямо с рюмкой в руке развивать тему. — Там же ничем хорошим не закончится, да?

Понятно, что я-то прекрасно знал последствия того, что агрегат выйдет из строя. Я мог их все вспомнить хоть сейчас. Но показывать это было тоже ни к чему. Больше того, я понимал, что даже технический осмотр, назначенный через год, будет простой формальностью и не вскроет гнойник проблемы. Проставят галочки в бумагах и уедут. Нет, проверка мне не поможет. Я всмотрелся в простое лицо Михалыча. Своим вопросом я хотел разузнать, насколько вот этот обыкновенный, без чинов и белых воротничков электрик понимает, что ситуация-то на самом деле аховая.

Михалыч хорошенько подумал, прежде чем отвечать. Посидел, ноздрями пошевелил и поковырялся спичкой в своих «золотых» зубах.

— Во ты вопросы задаешь, Егор.

— Ну любопытно жутко, — я коротко пожал плечами.

— Ну раз любопытно, как есть и скажу — ничего хорошего точно не случится. Станки, все до одного, которые будут на тот момент подключены к сети, сгорят к чёртовой бабушке, — признался электрик.

Он махнул рукой, обозначая весь ряд станков в цеху.

— Ну, а ты начальнику сказал о такой перспективе?

— Ба! Это ты просто нашего начальника не знаешь. Я же тебя говорил, я сразу сказал, что агрегат бракованный приехал. А он отмахивается, мол, Михалыч, ты краски не сгущай. И не с таким работали.

— Может, куда записку служебную черкнуть? — предложил я самый очевидный вариант.

— Вот сразу видно, что ты на заводе без годов неделя работаешь. Какую записку? Она же потом обратно на стол начальнику вернётся, а он сразу поймёт, откуда у стук доносится. Не, Егор, начальству это не объяснишь. Знаешь, почему? — электрик посмотрел на меня. — Это ведь надо будет признавать вину. И определять, с кого спрашивать за то, что агрегат испортили. А оно кому надо, друг на друга стучать?

Примерно такой ответ я и рассчитывал услышать от электрика. Именно поэтому в первый же день отказался от идеи писать инженерам по технике безопасности. Тем более, на автомате уже пломба висит, что он введён в эксплуатацию, и никаких нарушений не выявлено.

Я решил немножечко сменить тактику, и сказал, чуть сгустив краски:

— Так-то оно так, только ведь потом крайнего из тебя сделают. Ты ведь устанавливал, — я ткнул в него пальцем преувеличенным жестом, притворяясь, что немножечко поплыл, — скажут, что-то нарушил при монтаже. Всех собак на тебя спустят. Оно тебе надо?

Электрик нахмурился, переваривая сказанное.

— А знаешь, ты прав Егор. Что-то мне в голову эта мысль не приходила, — признался Гена. — Там ведь если какой скачок напряжения случится, то все к хренам перегорит — и цех встанет. Прощай, норма.

Я тяжело вздохнул. Знал бы старик, что в реальности дела будут обстоять гораздо хуже, чем просто ряды перегоревшего оборудования. Наверное, тогда бы он реагировал не так философски. Оборудование — это полбеды, ну встанет и встанет, потом снова заработает после ремонта. Но людей-то уже починить не получится. Умрут люди.

— А кто за станками… сам же говоришь, по цепи какие-то разрывы есть. Если убьет кого? Я, конечно, не разбираюсь в этих ваших хитростях по электрике, но все же — оно тебе надо грех на душу брать? — я снова ткнул в него пальцем. — На старости лет нервы себе трепать и вместо пенсии сесть за решетку? — проговорил, наконец, я, сверля глазами Михалыча.

Электрик с минуту сидел молча и смотрел в одну точку. Я понял, что до него дошло.

— Дело говоришь, — наконец, сказал он немного растерянно. — К моему стыду, мне это в голову почему-то не приходило… хоть заявление пиши и увольняйся.

Он хлопнул ладонями по коленям.

— Да зачем писать? — я медленно покачал головой. — От заявления твоего разве проблема куда-то исчезнет? Не-е-е, ты же уже всё подписал.

— Ну ты прямо какую-то безвыходную ситуацию рисуешь, — сконфуженно ответил Михалыч. — Делать-то мне че? Вон ты молодой, голова лучше работает, чем у старика, так подскажи!

Он, конечно, расстроился — сели, называется, водочки попить, а вон куда разговор вышел. Я же сделал вид, что серьёзно задумался и ищу подходящее решение. Решение у меня было, и давно. Пусть и не совсем популярное, но, пожалуй, единственно верное. По крайней мере, последние дни я обдумывал его и взвешивал со всех сторон.

— А ты мне вот что скажи, Михалыч. Этот твой трансформатор если работать не будет, то и проблема вскроется? — спросил я.

— Так если не будет, то меня заставят чинить. Я ж электрик, если где что по части электричества сломалось… ну, ты понял.

Он помотал головой.

— Я про другое. Что если сломается так, что и ты не сможешь починить? –конкретизировал я.

— Ну-у… — замялся электрик. — Если только с концами сломается, сгорит там или еще чего!

Подведя Гену к этой мысли, я подался к нему поближе.

— Возьми сам эту приблуду испорти, — предложил я. — Ну мало ли, из строя вышел безвозвратно, это же техника, и случается всякое. И тогда, когда ты руками разведешь, приедут спецы с завода, где агрегат делали. Начнут разбираться — и тут-то и выявят, что он не годится для эксплуатации.

— Ну у тебя, Егорка, и воображение, Пушкин отдыхает, — фыркнул тот. — Вот только как ты себе это представляешь? Я что, по-твоему, посреди белого дня влезу в будку и начну ломать? Ты же сам видел, что она на самом видном месте стоит, — возразил электрик. — За порчу социалистической собственности меня точно по головке не погладят. Как ты и говоришь, вместо пенсии в места отделённые — не хочу. Так что — точно нет.

— Не погладят, — кивнул я. — Но ты сам рассуди. Будку посреди белого дня уронили, и тут выходит, что никто ничего не знает. А если день будет не белый и свидетелей не будет… ну, или опять пожарная тревога сработает?

Электрик на меня покосился так, будто я ему посоветовал бомбу под Кремль заложить. Но дальше продолжить разговор нам не дали. Вернулся Валёк.

— Не помешаю? — спросил он, видя, что я в комнате не один.

— Нет, я уже ухожу! — Гена хлопнул в ладоши. — Ладно, Егор, в гостях хорошо, а дома лучше. Мне пора, а то женушка спохватится.