Завод-3: назад в СССР

— Буду иметь в виду, спасибо, — поблагодарил я дежурного.

Он, продолжая хихикать, подкурил и выпустил сизый дым в светильник на входе. Штирлиц никогда не был так близок к провалу — не думал, что моё общение с Машей так быстро станет достоянием общественности. С другой стороны, что мне делать в отделе в 9 вечера, как не следовательницу проведывать? Самое забавное, что у нас с ней даже нет ничего, а слухами уже город полнится.

Дежурный был совсем ещё зелёным парнем, видимо, устроился в милицию сразу после армии. Судя по его интересу, он был бы и сам не прочь познакомиться с Машей поближе. А может, и предпринимал уже такие попытки, раз подсказывал мне, где можно сорвать цветы для следовательницы.

Видя, что я не иду за цветами, сержантик решил продолжить мужской разговор.

— Ты ж, наверное, в курсе, что у неё с бывшим мужиком проблемы? — спросил он.

— Какие? — я не стал говорить, что мне прекрасно обо всём этом известно, интересно послушать, что скажет сержант.

Дежурный коротко пожал плечами, сделал двойную затяжку и аж поежился от полученной дозы никотина.

— Да там, не ради красного словца будет сказано, жопа полная, — пояснил он. — На прошлой неделе ее муженёк под отделом каждый день от звонка до звонка дежурил, прикинь? Капитану приходилось её после работы провожать и отвозить домой на служебной машине.

Любопытно, если это тот самый капитан, с которым они в одном кабинете сидят, то не такой уж он и козёл, как прикидывается. Есть всё-таки что-то человеческое, правда, довольно глубоко спит в нём в рабочее время.

— Начальник выходил, по-человечески с ним разговаривал, а у этого мужика в одно ухо влетело, а в другое вылетело, — продолжил дежурный.

— Чего вы её не защитите-то? — спросил я.

— Так у нас никакого права нет. Это ж все внутри их семьи дела, пока руки не распускает товарищ муж и всякими глупостями не занимается, нам с него спрашивать по закону нечего, — развёл руками милиционер.

— А то, что он здесь торчит, это не глупости?

— А что мы скажем — уходи? Так говорили, но он не уйдёт. Между прочим, полное правое имеет находиться там, где посчитает нужным. Ну и у них развод не оформлен, ты про это тоже не забывай, а по-человечески в семью лезть не надо, — пояснил сержант.

— А может, с такими козлами не по-человечески надо? Ничего не надо таким объяснять? Не обязательно же каждый чих бумажками объяснять. Отвели бы его за уголочек да поговорили бы по-мужски. Можно без рукоприкладства, ну так что, понял? — я вскинул бровь.

— Пытались, — многозначительно протянул дежурный, и, докурив одну сигарету, достал вторую. Окурок отправился в жестяную банку из-под шпрот. — Я ж тебе говорю, начальник с ним разговаривал. Да только этот муженёк — такой козёл, что сразу говорит — буду жаловаться куда только возможно.

Ясно. Ситуация была, конечно, абсурдная. Следовательница, работая в органах, никак не могла себя защитить законными способами. Весь фарс в том, что её бывшим муженёк нисколечко не преувеличивал — у него действительно было полное право катать жалобы во все возможные инстанции. Конечно, никого не уволят и даже выговор объявят, но посвятить ближайшее время объяснительным и отпискам милицейским бы пришлось. А им не бумаги надо из стопки в стопку перекладывать, а преступников ловить.

Впрочем, для подобных ситуаций как раз существовали иные методы воздействия на непонятливых людей. Раз такие дела, я был не прочь ещё раз поговорить с её бывшим с глазу на глаз и без всяких протоколов. Жалобу на меня, в отличие от работников милиции он не напишет, так что пусть пеняет только на себя.

— Так она сама ещё здесь? — я кивнул на окна кабинета следовательницы.

— Здесь, она после прошлой недели регулярных дежурств муженька теперь с утра до вечера сидит на работе, иногда даже ночует, — хмыкнув с досадой, пояснил сержант.

— Я зайду к ней?

— Заходи, конечно, но я тебе всё-таки рекомендую цветочками разжиться, — подмигнул, потушил второй окурок и открыл дверь отдела, впуская меня внутрь.

С цветами я решил повременить, хотя за совет сержанту сказал спасибо. Я зашёл в отдел, прошел в кабинет следовательницы и тихонько постучал в дверь.

— Маш, это Егор, — на всякий случай сказал я.

Когда никто не ответил, я зашёл без разрешения. Дверь едва слышно скрипнула, и я, пройдя в кабинет, огляделся. Следовательница была на месте, вот только, сложив руки на столешнице, она спала. На столе лежала целая куча бумаг. Так бывает, когда хочешь чего-то отвлечься — уходишь с головой в другое дело. Маша спасалась в работе, расставание с бывшим мужем проходило для неё крайне тяжело.

— Маш, — тихо позвал я, чтобы не напугать девчонку.

Она всё равно вздрогнула, подняла голову и спросонья вопросительно посмотрела на меня.

— А, это ты, Егор, я разве тебя вызывала? — спросила она.

— Не вызывала, сам пришел.

Я подошел к ее столу и сел на стул.

— Зачем? — следовательница подавила вырвавшийся зевок.

Выглядела Маша уставшей, как будто не спала ночь. Ничуть не удивительно, возможно, всё так и было. Аккуратно сложив стопки хаотично разбросанных бумаг, я внимательно на неё посмотрел.

— Затем, Маша, что это ненормально, что ты, вместо того чтобы отдыхать, к подружке сходить или прогуляться, сидишь в кабинете, — с расстановкой проговорил я.

— Ну это моё дело, правда? — тихо сказала она. — У меня действительно много работы, и я не всегда успеваю ее сделать, поэтому приходится задерживаться.

— Мне лапшу на уши можешь не вешать, я знаю, почему ты здесь, — отрезал я.

Маша нахмурилась, мой тон ей явно не понравился, зато подействовал отрезвляюще — девчонка окончательно проснулась.

— И почему я здесь? Что ты знаешь, чего не знаю я? — недовольно спросила следовательница.

Я не стал тянуть кота за хвост и вывалил сразу все, что накопилось.

— Я знаю, что с тех пор, как ты со своим козлом разошлась, он тебе не дает проходу. У меня только один вопрос, почему ты мне тогда, в «стекляшке» не сказала о том, что этот урод палку перегибает?

Маша внимательно выслушала. Я видел, что следовательница не рада этому допросу с моей стороны, но отступать не собирался.

— Не сказала и не сказала, что я теперь, должна перед тобой отчитываться? А ты мне вообще кто? — строго выдала она.

Вопрос резонный. Формально я был для неё никто, да и фактически тоже, если не считать, что я проходил свидетелем по одному из дел, которые она вела. Но есть такие вещи, которые не нужно объяснять, они есть и всё. Вот так и с Машей, и мы оба это понимали. Поэтому отвечать на ее вопрос я ничего не стал.

— Егор, я правда не хочу, чтобы кто-то в это лез, нас очень скоро разведут, и я просто перееду в другой город, подальше от всего этого кошмара, — прошептала она гораздо более миролюбиво.