Завод-4: назад в СССР

— Он у вас за что отвечал?

— Он у нас по макухе спец. Делает прикормку так, что самое безрыбное место становится рыбным! Без его макухи, конечно, клёв не тот, ну тут его не заменишь, никто лучше него не сделает.

Макухи, значит, не будет. Я смутно припомнил, что мой бывший тесть активно увлекался рыбалкой и в сезон сам делал дома прикормочный жмых. Секрет, правда, никому не рассказывал — видно, как и Алексей Петрович. Тестю, правда сказать, я был благодарен — временами в девяностых мы не складывали зубы на полку только потому, что Михалыч макухой торговал. Было бы у него чуть больше предпринимательской смекалки, так и магазин впору было открывать.

— Выходит, не все ответственные на месте, — легко вздохнул я. — Спасибо, Ром, за рассказ.

Накопав червей, мы разошлись по разным автобусам. Он напомнил, что завтра, мол, в половину пятого утра встречаемся у проходной. Эх! Жаль, конечно, что не часиков в девять, чтобы хорошенечко выспаться, ну да ладно. Не в первый раз в воскресенье заниматься чем угодно, но не спать.

Выйдя на своей остановке, я не пошел в общагу, а потопал к своей бывшей жене, вернее, к ее тестю. Михалыч мне теперь был нужен позарез.

По пути, чтобы не идти в гости с пустыми руками, я купил печенья в гастрономе. Выбрал то, которое больше всего любила Люба.

— Кто там? — послышался её голос, когда я постучал в дверь.

— Гости!

Раздались щелчки открываемого замка, дверь открылась, и бывшая на меня удивлённо посмотрела.

— Неожиданно!

— Но приятно? — я улыбнулся. — Шёл мимо, решил проведать и печеньем угостить. Так что прошу любить и жаловать.

Я показал пакет с печеньем.

— Заходи… правда, папа должен прийти с минуты на минуту.

— Значит, познакомимся с твоим отцом, — сказал я.

Она пустила меня в квартиру, тотчас поставила чайник, засуетилась, пока я раздевался в коридоре. Вот чего у бывшей жены никогда было не отнять, так это хозяйственности. Как бы плохо у меня с ней ни развивались дальнейшие отношения, но у нас в квартире всё всегда было убрано, наглажено и отсортировано.

— А почему ты решил овсяное купить? — полюбопытствовала она.

— Мне показалось, что они тебе должны понравиться. Не угадал?

— Это мое любимое печенье! — на щеках бывшей вспыхнул румянец.

— Вот видишь, как я угадал.

Мы заварили чай и принялись за печенье. Как всегда, та, что была любовью всей моей жизни, макала печенье в чай, чтобы размягчить. Вот, вроде, видел её несколько раз уже, а до сих пор не могу избавиться от странного ощущения, что все происходит не со мной.

— Представляю, как мой папа удивится! Представляешь, Егор, мы же ведь только о тебе разговаривали утром, я рассказывала ему!

— Надеюсь, рассказывала только хорошее? — подмигнул я.

Михалыч, мой бывший тесть, был мировой мужик — рукастый, выпить не прочь, историй кучу знает и всегда придет на помощь. Какого-то трепета перед знакомством с ним я, естественно, теперь не испытывал. Наоборот, с удовольствием увижу мужика, который по прошлой жизни умер от рака желудка ещё не старым, в конце девяностых.

— Ну, пока плохого мне нечего рассказывать, — бывшая коротко пожала плечиками. — Но папа как раз хотел с тобой познакомиться. Если у тебя серьезные намерения, конечно… как мне тебя, кстати, представлять?

Уж не знаю, с какой целью были заданы эти вопросы, и при других обстоятельствах я бы воспринял их, как сигнал к отступлению. Но прямо сейчас я просто-напросто сделал вид, что пропустил вопросы мимо ушей. А для этого незаметно дёрнул ногой и чуть шатнул стол. Способ старый, как сам мир — переключить внимание на что-нибудь другое. Правда, получилось так, что я малость перестарался, и чай, пролившись, стек мне на штанину.

— Ой, — пискнула жёнушка, вскочила со стула и, схватив салфетку, бросилась ко мне. — Ты не обжегся? Давай штаны снимай!

— Да тут капля всего, — отмахнулся я.

— Снимай, снимай, я тебе другие дам. В шкафу лежат отцовские, он их ни разу не надевал — ему маленькие, а тебе в самый раз, — с этими словами она начала расстегивать на мне штаны.

Я был не прочь и, прихватив её за талию, усадил на стол. В порыве страсти мы перевернули чашки, так что не только остатки чаю разлились, но и посуду мы перебили, кажется…

Тук-тук-тук!

Порыв прервал стук в дверь.

— А вот и папа, — пропищала бывшая, высвобождаясь из моих объятий.

Не вовремя пришел Михалыч! Я разочарованно выдохнул. Мог бы задержаться ещё на полчасика. И я сам себе удивился — никогда не думал, что после стольких лет совместной жизни у нас с Любой по новой вспыхнет страсть.

Дверь открылась, и на пороге появился мой бывший тесть Михалыч, в том виде, в котором он мне запомнился — уже в возрасте, но мужчина в полном расцвете сил. Он приметил меня сразу и удивлённо приподнял бровь.

— Папа, ты говорил, чтоб я позвала Егора домой, вот он и пришел, принёс печенье, — заворковала бывшая, помогая снять отцу куртку.

Я покосился на осколки разбитых кружек и подошел к тестю.

— Евгений Михайлович, — он тут протянул мне руку.

Я поймал себя на мысли, что, в отличие от тёщи, Михалыч так и не узнал о нашем разводе с его дочуркой. Не дожил… я на секунду погрузился в мысли и забыл ответить. Понял это, когда, пожимая руку, бывший тесть на меня вопросительно посмотрел.

— Егор, — запоздало представился я.

— Пап, садись с нами, попьем чай и покушаем печенье. Мы, правд,а немного тут посуду побили, но ничего, это к счастью. Сейчас я из сервиза чашечки принесу, — бывшая выскочила в коридор.

Пока мы здоровались, она успела подмести осколки.

Михалыч с важным видом прошёл на кухню, присел за стол и побарабанил ладонями по столу.

— Эх, чай — это хорошо. А может, покрепче что сообразим, Егор, ты как? Все-таки не дети маленькие.

— Я бы с превеликим удовольствием, Михалыч, — я специально назвал тестя только по отчеству, как он любил,. — Но у меня завтра важный день, рыбалка в заводском клубе рыбалки и охоты.

— Ничего себе, а кто тебе такую путёвку в жизнь выписал? — хохотнул Михалыч.