Завоевание Англии норманнами

В этой войне против де Тосни у него появилось непреодолимое искушение утвердить свое господство, и хотя он был еще юношей, но он заставил это почувствовать. Роджер Тоснийский был убит в жестокой схватке, и после его смерти мятежи на время прекратились. Однако Вильгельм все чаще выступает на первый план, и вся Нормандия либо принимает его сторону, либо выступает против. Это был незначительный прецедент, но его следовало опасаться; опекуны и преданные ему люди, поддерживавшие его по разным причинам, были в основном уничтожены врагами, и в конце концов не осталось никого, кто бы мог повести в бой людей Незаконнорожденного, кроме него самого.

Король Франции Генрих ждал благоприятного случая, а граф Бургундии Гай, сын кузена Вильгельма, которого тот любезно принял при своем дворе, заявил претензии на герцогство Нормандия. Он помогал в осуществлении заговора, и однажды ночью (Вильгельм в это время жил в своем любимом замке в Валони) прибыл шут и, стуча жезлом в дверь зала, стал кричать: "Они уже вооружились; они готовятся; промедление — это смерть!". Так кричал несчастный дурачок Голет. Его хозяин вскочил с кровати, схватил одежду и бросился на конюшню за конем. Вскоре он уже мчался галопом в направлении Фалеза, спасая жизнь. И по сей день избранная им дорога носит название "Дорога Герцога".

Это было в 1044 году, когда Вильгельму было 19 лет. Он быстро понял, что мятежники вновь зашевелились и что это был не просто заговор, это было восстание. Всю ночь, что он скакал через страну при свете луны, он, вне всякого сомнения, обдумывал свои планы, и великая сила и решимость неожиданно проснулись в его сердце. И это чувство было больше нелюбви к себе и своему происхождению — старым соперничеством французов и северян. Старый вопрос о превосходстве и расовых предрассудках должен был вновь решаться силой оружия, и на этот раз быстро и окончательно. Это было не просто очередное столкновение между отдельными баронами, а почти противостояние, как если бы вся знать Нормандии выступила против своего герцога.

Во время этой бешеной скачки был один эпизод, о котором стоит рассказать. Герцог мчался спасать дорогую ему жизнь и преодолел на пути множество рек. И был один очень опасный залив, где реки Уна и Вир впадают в море. Благополучно перебравшись на другой берег, он отправился в церковь Святого Клемента в районе Байе, чтобы помолиться.

Он подъехал к церкви и замку Ри на восходе. В ярком утреннем свете у ворот замка стоял лорд Ри. Вильгельм пришпорил коня и уже собирался проехать мимо, но был остановлен верным вассалом, которого звали Губерт, узнавшим Вильгельма. Он спросил герцога о причинах столь опасного путешествия и предложил немного отдохнуть. Уставший герцог спешился, его очень тепло приняли в этом доме. Вскоре ему привели свежего коня, а три отважных юноши — сыновья этого верного вассала — также оседлали лошадей, чтобы сопровождать герцога в Фалез. Это не было забыто. Позже в Англии их благодарный гость дал им высокие места и оказывал почести как принцам.

Граф Бургундии Гай воспитывался вместе с Вильгельмом как друг и родственник, и с ним обращались очень великодушно. Он был хозяином нескольких крупных владений, и одним из них была мощная приграничная крепость между Нормандией и Францией. У него было много друзей и достаточно неравнодушных к его предложениям слушателей. В его жилах текла кровь королевских семей Бургундии и Нормандии, он претендовал на герцогство как наследник, а поскольку многие при дворе стыдились своего законного властелина и были готовы свергнуть его власть, у Гая появился шанс.

Вильгельм был достаточно осторожен, и у него уже был опыт. Когда он был еще ребенком, то использовал малейшую возможность добиться своего и не позволял себе расслабляться. Этот признак его будущей власти подтвердился. Соперничающие, игнорирующие закон лорды чувствовали, что их дням вседозволенности и угнетения вскоре подойдет конец, если они не нанесут быстрый удар. Они опасались такого сильного и строгого хозяина и поэтому объединились под знаменем соперника Незаконнорожденного — Гая Бургундского.

Были некоторые представители знати Котантена, оставившие молодого герцога и перешедшие на сторону его соперника, который едва ли вообще был норманном (по их определению). Он был норманном по материнской линии, или, если пользоваться терминологией самих норманнов, норманнское происхождение было скорее связано с веретеном, чем с мечом. Предки его матери в иные дни не могли бы даже помешать тому, чтобы его называли французом. По преданию, Гай обещал разделить земли Нормандии среди своих союзников, оставив себе лишь то, что французы подарили Рольфу, и это, наверное, было причиной измены потомков Рольфа и лояльных колонистов Вильгельма Лонгсворда. В жизни и окружающей обстановке феодальных лордов даже в годы несовершеннолетия Вильгельма произошли огромные изменения.

Вождем баронов в этом мятеже выступал виконт Кутанса, сын того военачальника, который разгромил короля Англии Эфельреда и его войско почти за полстолетия до этого. Он жил в замке на берегу реки Уна, где впоследствии построил аббатство Сен-Савиур, которое было центром восстания, и с высокой башни Сен-Савиура открывался прекрасный вид на Котантен с его ухоженными полями и пастбищами, с лесами, утесами и болотами, великим монастырем Лессэй; тут и там стояли на страже крепкие замки его феодальных лордов. Сюда прибыли Рандольф из Байе, Хамон из Ториньяны, а также Гримбальд из Плессиса. Они подготовили крепость к осаде и поклялись, защищая Гая Бургундского, применять любую военную хитрость, даже предательство, чтобы подчинить и опозорить Вильгельма. Я говорю "даже предательство", однако скорее это было первое средство бунтовщиков в их стремлении добиться цели. Они организовали заговор, чтобы схватить и убить Вильгельма в Валони, и удар должен был нанести Гримбальд.

Король Франции Генрих был в глубине души еще одним врагом герцога. Поначалу трудно понять его отношение к своему молодому соседу. Он едва ли когда-либо действительно признавал его, а Вильгельм, со своей стороны, никогда не вкладывал рук в королевские, объявляя с подчеркнутым почтением к своим предкам, что является человеком Генриха. Во времена юности Вильгельма, когда Нормандия оставалась без хозяина, у короля был хороший шанс, который выпадает раз в жизни, укрепить свою власть, захватив по крайней мере часть нормандской территории. Недовольство низким происхождением наследника герцогства не могло само по себе служить оправданием такой узурпации. Однако, в то время как феодальные лорды находились в большом смятении и занимались по большей части выяснением отношений друг с другом, в то время как у них было так мало национальных чувств, а лишь яростная междоусобица, это был подходящий для внешнего врага момент обогатиться за их счет. Время, когда Нормандия стремилась бы к большему объединению из-за внешней опасности, еще не пришло. Французская и скандинавская фракции все еще различались и с подозрением относились друг к другу, но когда наконец король Генрих без предупреждения вторгся со своими солдатами на территорию Нормандии и захватил Эврецин, было слишком поздно. Слишком поздно, если принять во внимание то, что последовало затем, несмотря на вспышку новых проявлений зависти и возрождение старых обид и ненависти.

Генрих одержал победу и какое-то время торжествовал, он потребовал себе знаменитый приграничный замок в Тилье и настоял на том, чтобы его разрушили. И, хотя храбрый командир держался до конца даже вопреки приказу Вильгельма, в итоге он вынужден был сдаться. Генрих тут же разместил там гарнизон, что давало ему сильную власть над Нормандией. Последовал период мира. Король казался удовлетворенным. А голова молодого герцога была занята усиленным изучением врагов, уже проявивших себя или еще скрывающихся под маской лицемерия, а также своих возможных или вероятных союзников. Готовность поступать как должно делала герцога Вильгельма настоящим мужчиной даже во времена его детства. В течение многих лет он замечал, что мятежи и насилие происходили в его герцогстве все чаще, становясь обыденным делом, шум споров и сражений становился все громче. В его первой великой битве при Вал-и-Дюне решался вопрос о господстве: чье правление возьмет верх — котантенских лордов и Гая Бургундского или Вильгельма Незаконнорожденного.

Это была великая битва скорее по своему значению, чем по количеству участвующих в ней людей. Вильгельм призвал верные ему провинции на помощь, и ко двору прибыли рыцари Нормандии, в то время как из Бессина и Котантена прибыли мятежники, готовые помериться силами. Кажется странным, что именно скандинавская часть герцогства первой выступила против Вильгельма, в то время как сам герцог представляется нам идеальным потомком северян. В этот раз король Генрих поддержал своего вассала, и, когда Вильгельм в критический момент обратился к нему за помощью, ему не отказали. Прежде Генрих не стыдился принимать сторону норманнских предателей, и теперь, когда появился шанс разделить на куски герцогские земли и присоединить большие владения к Франции, мы более, чем когда-либо озадачены тем, что он не воспользовался представившимся случаем. Возможно, он чувствовал, что правление герцога окажется лучшим, чем правление мятежных баронов Котантена, и в целом будет, скорее всего, менее опасным. Таким образом, когда Вильгельм попросил защиты, она была с готовностью ему предоставлена: король прибыл к нему на помощь во главе большого войска и помог выиграть победу.