Завтра не наступит никогда
Шрифт:
– Да, но если покушающихся было двое, и каждый из них действовал самостоятельно, то разумно предположить, что ножку от стула подбросил…
– Тот, кто сделал смертоносный укол – раз, – начал загибать пальцы Орлов. – Тот, кто сам ударил Шлюпикову, – два. И тот, кто хотел защитить того, кто ударил. Защитить от подозрений. Значит, значит… А это, в свою очередь, значит, что этот человек опасается, что напавшего на Шлюпикову мог кто-то видеть. Пройдись-ка ты еще раз по всему подъезду с опросом, Удалова. Со всеми поговори, не гнушаясь алкоголиками, они там этажом или двумя выше Гавриловой живут. Могли что-то видеть. Их на разговор откровенный
Глава 15
Эмма Быстрова, некоронованная королева его развалившегося карточного королевства, сидела сейчас за столом напротив и с удовольствием поедала картофельную запеканку с овощами. На него она почти не смотрела и снова почти не говорила с ним.
Что же, все повторяется? Все повторяется. Все возвращается: и молчание, и снисходительное понимание с ее стороны, и высокомерное сочувствие. Все так было, так будет опять.
Но вот в чем дело! Он готов был терпеть. Лишь бы она была рядом. Только когда увидел ее, выбирающуюся из машины и спешным шагом приближающуюся к нему, он понял, как сильно по ней скучал. Да, давил все в себе и чувства, и нежность к Эмме. Да, поддакивал Марго, потому что ему хотелось ей поддакивать. Хотелось облить грязью Эмму, растоптать хотя бы словесно. Хотелось не страдать, не думать о ней, делать вид, что все давно прошло и никогда уже не вернется.
А вернулось! Стоило ее увидеть, как все тут же вернулось.
– Вкусно, – пробормотала она невнятно, отодвигая тарелку. – Очень вкусно, – подумала немного и добавила неуверенно: – Спасибо большое.
– За что?
И зачем спросил? Видел же, что каждое слово дается ей с трудом. Не может! Не научилась она с ним разговаривать. Наверное, по-прежнему считает его мебелью, может быть, и неловкость из-за этого чувствует.
– За все спасибо, Сережа, – сделала она все же над собой усилие и уточнила: – Ты очень хороший. И ты единственный, кто оказался готов помочь мне.
– Ты, видимо, не у тех людей просила помощи. Уверен, что многие пришли бы тебе на помощь.
Теперь уж и ему сделалось неловко. К такой новой Эмме он не привык. С ней не знал как себя вести. С прежней было привычнее.
– Может быть, и не у тех, – очень быстро согласилась она. – Но слава богу, ты у меня есть. И больше, как оказалось…
– Что? – Он даже верить боялся тому, что она говорила. И пауз между ее словами страшился больше, чем прежде. – Что?
– И больше, как оказалось, у меня никого нет. Только ты, Сережа.
– Не надо… Не надо, Эмма, я не готов!
Он даже отвернулся, настолько жутко было это слышать. Жутко слышать, жутко верить и еще более жутко потом разочаровываться. Ведь она о нем вспомнила, потому что ей плохо. А когда хорошо станет, снова забудет и лишь спотыкаться о него будет, как о мебель.
– Понимаю, – кивнула она и, дотянувшись до его руки, нежно погладила. Такого прежде тоже не бывало. – Мне предстоит многое исправить. А ты… Ты простишь меня, Сережа?
– Ты ни в чем не виновата передо мной.
Он, наверное, сходил с ума, раз ему такое виделось.
Надменная красавица, мало
когда обращающая на него внимание, никогда не интересующаяся его настроением, здоровьем, успехами, вдруг просила у него прощения! Господи, он бредит, что ли?!– Я виновата, Сережа, не спорь. – Эмма улыбнулась неуверенно. – Сильно виновата перед тобой. Перед нами. Да и перед собой тоже виновата. Что-то искала, пыталась жить счастливо. А того, что даровал мне господь, рассмотреть не смогла. Скажи… Скажи, ты не разлюбил меня за то время, что мы были врозь?! Я ведь… Я ведь не была тебе верна потом и…
– И я тоже, – сказал он, прежде всего намекая на жуткий роман с Марго. – А ты простишь меня, Эмма?
– Да, – очень уверенно ответила она, но руку убрала с его ладони. – А ты?
– Да. И да…
– Второе «да», это про любовь?
– Про любовь, – кивнул он, чувствуя себя не в своей тарелке.
Все случилось слишком внезапно, чтобы он мог успеть прочувствовать, осознать и возрадоваться. Да и радоваться он боялся, вот что! И верил и не верил свалившемуся на него счастью. А что, если она шутит? Что, если это просто каприз или страх? А потом, что потом-то?!
– Сережа, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – неожиданно призналась Эмма, выбралась из-за стола и подошла к нему со спины, осторожно пристроив свои ладони у него на плечах. – Ты считаешь, что меня к тебе пригнал страх. Что потом, когда все устроится, я снова уйду. И снова сделаю тебе больно. Так?
– Приблизительно, – не стал он врать. – А может быть, не так?
– Может вообще ничего не быть.
– То есть?
– Меня может не быть, понимаешь?
Он быстро запрокинул голову, посмотрел на нее, пытаясь понять, говорит она всерьез или запугивает. Но нет, кажется, она в самом деле сильно встревожена.
– Убили мою сестру Ингу, – начала рассказывать Эмма. – Убили в моем подъезде. Она… Она была похожа на меня. И еще это ее непонятное желание имитировать мою манеру одеваться, накладывать макияж! Даже прическу две недели назад сделала такую же! Зачем?! Зачем она это делала, ведь это стоило ей жизни!
– Что ты хочешь этим сказать? – Он подобрался губами к ее пальцам совсем близко, но целовать не осмеливался.
– Я хочу сказать, что ее убили вместо меня, Сережа. Хотели убить меня! Я в этом уверена!
– Но почему? За что?!
– Это давняя история, о ней почти все забыли, но… Но Марго вдруг вспомнила и начала напоминать всем. Думаю, и ее убили за это.
– Но ты-то тут при чем?! – воскликнул Сергей.
Он вдруг стал понимать, что ее страх не надуман, что ей и в самом деле страшно. И ему тоже надо бояться. За нее бояться! И пора приниматься за дело! Как-то пытаться обезопасить ее положение. То, что стены его квартиры – плохое укрытие, понимали оба. Нужно было устранять проблему, а не запираться на все замки.
– Я? Я ни при чем. Но Марго думала иначе. И, кажется, она еще кого-то успела в этом убедить.
– Думаешь?
– Почему-то Ингу убили, Сережа! – не без раздражения напомнила ему Эмма.
– Может, ее и хотели убить! – возразил он с жаром, все еще надеясь на это.
– Ага! И почему-то непременно в моем подъезде это решено было сделать, да? Сестру могли убить в любом другом месте, если ее караулили. А тут ясно, что караулили меня. И просто перепутали.
– Не понимаю!
– Чего тут не понять? Ингу караулить у моего дома – глупая затея. Она появлялась стихийно. Когда хотела, тогда и приезжала.