Зайти и выйти

Юра расположился на стуле, осматривая кабинет, в котором не было ничего лишнего – портреты Путина и Шойгу на стене, карта мира, грамота от областного военкома и вымпел военного округа. В шкафу, можно было быть уверенным, стояла бутылка коньяка – по старой военкомовской традиции.

– Скажи мне, Юрий Палыч, «восьмидесятого года рождения», - работник военкомата поднял взгляд на собеседника. – У тебя вот тут написано, что ты семь лет командовал ротами – вначале мотострелковой, потом разведывательной. Потом вот батальоном командовал. Потом разорвал контракт и ушёл из армии. Что тебе помешало дальше служить?

– «Новый облик», товарищ подполковник. Я со своим пехотным рылом не смог вписаться в калашный ряд военной реформы: эра фотоотчётов пришла на смену боевой подготовке, ложь и очковтирательство подменили офицерскую честь. Мне надоело, переступая через себя, вживаться в «новый облик», вот я и ушёл. В народном хозяйстве, как оказалось, тоже есть много достойных занятий. Да и платят больше.

– Ладно, - кивнул военком. Это в прошлом. Вернёмся в день сегодняшний. Ты понимаешь, что происходит?

– Конечно, - кивнул Юра. – Потому и пришёл. Кому-то же надо воевать.

– Сам готов к войне?

– Полностью, - кивнул Трофимов.

– Часть присмотрел, куда пойти хочешь?

– В нашу мотострелковую бригаду, - ответил Юра. – Если возможно.

– Возможно, - сказал военком. – Но прогулка будет не быстрой – там мы огребаем по полной программе. Как бы не затянулось на месяцы, а то и годы…

– Затянется, - кивнул Трофимов.
– Потому что они – это мы. Такие же стойкие. Такие же русские.

– Вот именно, - военком поднял на майора свой взгляд. – Значит, твоё решение твёрдое?

– Так точно, - ответил Юра. – На предприятии я ушёл в неоплачиваемый отпуск, супруга будет ждать, дети тоже.

– Вот и хорошо, что готов, - подполковник встал, чтобы обойти стол и пожать офицеру руку. – Ты там давай, береги себя.

– Я буду стараться, - пообещал Трофимов.

***

– Я знаю, где ты сегодня был, - сказала Таня, когда Юра заехал за ней на работу.

Супруга села в машину в расстроенных чувствах.

– И где же? – уточнил Юра.

– Вот не прикидывайся только, - она сверкнула глазами. – Ты точно всё взвесил, ты точно уверен в том, что поступаешь правильно?

– Я всегда поступаю правильно, - ответил Трофимов.

– А как же мы? – сейчас она смотрела на него как мама двоих детей. – Ты подумал о нас?

– А как же Родина, кто подумает о ней? – Юра улыбнулся – в нём говорило мужское начало.

– Твоя Родина – это семья, - а в Тане говорило женское.
– Тебе скучно с нами, да? Тебе захотелось приключений?

Она говорила то, о чём думала, то, что чувствовала.

– Ну, почему сразу так?

– А как? Найди мне доступное объяснение, для чего ты едешь на войну, если тебя туда пока ещё никто не зовёт. Для чего ты вообще живёшь, Трофимов?

– Зов сердца и чести, - ответил Юра. – Я же Трофимов! Помнишь: «есть такая профессия – Родину защищать»!?

– Ты офицер запаса, - напомнила супруга. – И не говори мне про Родину, про «никто кроме нас», про долг и про тяжёлую для страны пору.

– Вот видишь, ты сама все нужные слова знаешь и без меня.

– Ты подлец, - Таня высказала то, что давно вертелось на языке. – Ты нас бросаешь! Что мы сделали тебе плохого?

– Я не готов с тобой обсуждать вещи, которые ты не понимаешь, - парировал супруг. – Скажу больше – я с тобой даже не собираюсь это обсуждать. Я принял мужское решение, и я буду его выполнять. А сейчас мы с тобой едем к нотариусу, где оформим генеральную доверенность. Чтобы ты от моего имени могла выполнять любые действия. Поверь, так будет проще.

– Ты подлец, - повторила она.

– Я люблю тебя, Таня, - Юра попытался обнять её, но супруга уклонилась, выставив руки.

– Не надо. Не любишь ты меня. Если бы любил, то никуда бы не поехал.

– Прими это как есть. Я не намерен распускать розовые сопли, - Юра отвернулся и стал смотреть на дорогу, демонстрируя отсутствие интереса к реакции супруги.

– Когда уезжаешь? – спросила она минут через десять, когда они уже подъезжали к нотариальной конторе.

– Не знаю, - честно признался он. – Я пока вообще ничего не знаю. Завтра всё станет ясно. Всё, приехали…

Таня молча проследовала за ним.

***

После завершения эпопеи с киевским направлением, мотострелковая бригада была выведена в Россию, где терпела массовый отток контрактников и офицеров, ощутивших тяжесть войны и не пожелавших принять в ней дальнейшее участие. Те, кто оставался, смотрели на «пятисотых» как на предателей, но и сами не видели перспектив, которые могли бы привести к быстрой победе. Среди офицеров разрасталось мнение, что всё это было затеяно зря, и кто-то уже даже был готов принять мысль о необходимости вывода всей группировки.

После череды увольнений и дезертирства среди старших офицеров, полковнику Павлову предложили должность в штабе общевойсковой армии, куда входила мотострелковая бригада, а на место командира бригады выдвинули молодого и решительного командира первого батальона – подполковника Михайлова. Сдавать дела Павлов приехал в пункт постоянной дислокации, где в первый же день в коридоре штаба столкнулся с Трофимовым, у которого он был командиром роты, когда Юра начинал свою офицерскую карьеру командиром мотострелкового взвода.

– О, Юра, какими судьбами? – полковник обнял майора.

– Да вот, товарищ полковник, - Юра демонстративно смахнул мнимую пыль с погона. – Вернулся обратно. По-другому не смог. А вы ещё не генерал?

– Нет ещё, - усмехнулся бывший комбриг.
– Заходи, - Павлов открыл дверь командирского кабинета. – Рассказывай!

– Подписал контракт, жду должность.

– Пожелания есть?

– Видимо, предложите должность командира роты? Или батальона?

– Предложу, - Павлов хитро улыбнулся. – Но не роты и батальона. Есть у меня одна задумка, давно её вынашиваю, да всё людей подходящих не было, а тут ты. Очень кстати! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!