Зайти и выйти

Бои за Соколовский нефтеперерабатывающий завод прошли совсем недавно, и сейчас территория предприятия находилась под полным контролем российский войск. Большое количество высоких сооружений позволило различным разведывательным подразделениям установить на них технические средства наблюдения. С этого момента жизнь врага усложнилась, так как стали видны все его перемещения.

Загнав джип под крышу какого-то большого строения, вместе с комбатом первого батальона Юра поднялся на самый верх одного из сооружений завода. На верхней площадке уже находились двое разведчиков, которые в ЛПР разглядывали позиции противника. Здесь же находилась пусковая установка для противотанковых ракет.

– Товарищ майор, - обратился один из разведчиков, протягивая офицеру карту с нанесённой обстановкой. – Наблюдением установлено перемещение противника здесь, здесь и здесь. Вот здесь у них позиция двух миномётов, здесь стоит танк, здесь ещё один танк. По второму танку мы корректировали «геноциды», два прилёта было прямо рядом, не могу пока сказать, повредили мы его или нет. Танк пока молчит.

– Доложите начертание переднего края, - попросил комбат.

Разведчики толково рассказали, где они вскрыли вражеские дозоры, находящиеся максимально близко к переднему краю наших войск. Всю информацию Трофимов отразил на своей карте, и офицеры спустились вниз.

– В общем, определяйся, - сказал Гусев. – Замысел у меня такой: так как ротация на передке у немцев проходит только ночью, было бы неплохо, если твои снайпера в течение дня почистят их передовые позиции, а вечером, пока укроп не усилил свои поредевшие ряды, мы броском попытаемся отбить эти лесополосы. «Скиф» возлагает на тебя большие надежды и сулит награды в случае успеха.

– Неужели? – усмехнулся Трофимов, вспомнив тяжелейший бой в Николаевке, не нашедший никакого отражения в виде боевых наград.

– Он мне так и сказал, - улыбнулся комбат.

После недолгих размышлений, Трофимов выбрал два места, которые могли бы стать позициями для дальнейшей работы. Командиры взводов, державшие эти участки, не высказывали радости от такого внимания снайперов, прямо заявив, что последствия упадут на их голову, тогда как снайпера спокойно до этого успеют уехать. Комбат сделал вид, что пропустил сказанное мимо ушей и потребовал обеспечить снайперам нормальную работу на вверенных участках обороны. Добиваясь более глубокого понимания поставленной задачи, Стас дерзко уточнил у взводника, как он понял требование комбата, но тот ответил не менее дерзко, и между офицерами возникло некое взаимоуважение.

– Я уже думал над этим, - сказал командир взвода по пути на передний край. – Периодически наблюдаю открытое хождение врага по позициям, но у меня нет подготовленных стрелков, чтобы достать их точным выстрелом, а тратить гранаты к АГС, после нескольких неудачных попыток, я уже перестал.

Прибыв на место, Юра отправился изучать правый фланг, отослав Стаса и Лёню на левый. Дойдя до края позиции, он быстро оценил ситуацию: до противника было не более тысячи метров, что позволяло уверенно работать имеющимся оружием. В то же время немцы практически в открытую ходили по своей лесопосадке, обильно побитой артиллерией. Печальный опыт соседнего украинского подразделения, подрезанного снайперами Трофимова, видимо, не передался по горизонтальным связям и уроком не послужил. В общем, обстановка складывалась весьма благоприятная, сулящая дать хороший результат. Наметив места для огневых позиций, Юра с Васей Федосовым двинулись обратно.

Лёгкость предстоящей задачи подняла настроение, и Юра на ходу даже тихонько напевал слова украинской песни «Жареные тигры», неожиданно вошедшей в топ среди личного состава Российской Армии, что коренным образом не отвечало целям её создания, согласно которым данное произведение должно было навевать на российских солдат грусть и печаль. Работа украинских ЦИПсО, вложивших в создание этой песни значительные средства, пошла на пользу не той стороне, как предполагалось изначально. Потому что в беспросветных коридорах души среднестатистического рядового Российской Армии хорошо ориентироваться может только среднестатистический сержант Российской Армии, а не какие-то утончённые специалисты из украинского ЦИПсО.

Пока Стас выбирал себе позицию, Лёня успел слетать в гости к врагу, сняв там видео и сделав несколько кадров для последующего изучения. Смотреть на позиции врага с большого планшета было приятнее, чем с простого смартфона, тем более, что это даже позволило вскрыть позицию пулемётчика, которую при обычном наблюдении с земли увидеть было просто невозможно.

Пока Юра ходил на рекогносцировку, Жорж привёз Ладина и Мосина, а также тяжёлые винтовки и приборы наблюдения. Ещё через пару часов всё имущество уже было на позициях. Снайпера приступили к подготовке.

– Ветер сорок пять градусов справа, четыре метра в секунду… - Федосов вслух проговаривал расчёт стрельбы, поработав с ветромером. – Деривация…

Трофимов вложил приклад АСВКМ в плечо, открыл затвор, подал патрон в ствол. Такие движения он выполнял уже много раз, и они были доведены до автоматизма настолько, что, наверное, он даже не задумывался о том, как это делать. Раз, и патрон уже в стволе. Два, и стреляная гильза вылетела из патронника. При стрельбе по человеку на километровой дальности АСВКМ обладает, можно так сказать, избыточной мощностью. На этой дистанции крупнокалиберная пуля имеет энергию, вдвое большую энергии пули винтовки СВД, измеренной на срезе ствола при выстреле, и способна не только поразить человека, а буквально разорвать его в клочья при хорошем попадании. Но главное, это то, что АСВКМ может выводить из строя и технику. Среди снайперов этот калибр так и называется – антиматериальный. То есть, уничтожающий материальное имущество.

Трофимов прицелом нашёл человека, лопатой копающего окоп. Рядом с ним, в менее удобной для поражения конфигурации, стоял ещё один – он активно жестикулировал, очевидно, что-то эмоционально рассказывая. Юра про себя усмехнулся, представив, сколько эмоций у этого человека будет буквально через несколько секунд.

Он уже давно не чувствовал никакого отвращения к сущности своей работы – убивать людей, таких же, как он сам. Достижение целей войны требует уничтожения основы сопротивления - живой силы противника, и в этой парадигме нет никакого места философским размышлениям хотя бы по той простой причине, что пространными философскими размышлениями невозможно сломать сопротивление врага. Можно сколь угодно долго говорить о том, что враг является таким же представителем одного славянского народа, но это не отменяет того факта, что он остаётся военно-политическим противником. Временное антироссийское помешательство жителей Украины, инспирированное англосаксами, вечным противником России (и континентальной Европы в целом), можно вылечить только кровью. Это как матросу парусного флота, замешкавшемуся на палубе, боцман давал зуботычину, отчего матрос быстрее включался в требуемую работу. Или как замешкавшемуся парашютисту хорошего пинка даёт инструктор-выпускающий, и потом этот парашютист будет благодарить инструктора за придание ему решимости для совершения прыжка. Можно привести много примеров, когда подзатыльник в критической ситуации решал всё гораздо быстрее и надёжнее, чем уговоры и обещания каких-то преференций. Практикующие специалисты точно знают, что для скорейшего достижения результата кнут всегда будет слаще пряника.

В сущности, сейчас одно государство ставило на место другое, а зуботычины получали конкретные люди, совокупность и общность которых, собственно, и образовывали государство, без всякой возможности для этих конкретных людей изменить траекторию государственной политики. Им оставалось только плыть по течению уготованной судьбы, и только в рамках доставшегося им водоворота пытаться как-то выжить – без всякой возможности выхода на мелькающий сбоку берег, с его красивыми пляжами, крепкими причалами с дорогущими яхтами, сытными тавернами и стройными красотками – которых в реальности для Украины не существовало по той простой причине, что всё это было для западных господ, но не для западэнских хлопцев, поверивших в красивые посулы англосаксов, и в стремлении за иллюзорным счастьем, предавших братский народ.

На войне человек стремительно приходит к пониманию того, что убийство врага – это не такое уж и плохое занятие, которое быстро лишается негативных эмоций, оставляя удовлетворение от проделанной работы, приближающей общую победу над врагом. А вот смерть соратников значительно дольше сохраняет негативный эмоциональный окрас. К этому человек привыкает гораздо дольше. Последней стадией деформации становится отношение к собственной жизни. Длительное стрессовое расстройство психики, основанное на ежеминутном ожидании собственной смерти, приводит к такому эмоциональному выгоранию, когда даже собственная судьба, собственная жизнь, для человека становится безразличной, и он опускает руки, принимая для себя перспективу неминуемой гибели. К сожалению, это не делает человека бесстрашным. Это делает его уязвимым. В таком состоянии он будет стоять над окопом, в целом догадываясь, что в любой момент может стать целью для снайпера, который лишит его жизни, но ничего не делать для того, чтобы этого не произошло.