Зазаборный роман (Записки пассажира)

Чая нет, голова болит, давление скачет? Из сахара жженку приготовить можно - тоже кровь гоняет, голову лечит. Кружки нет - есть газета? В газете чифир можно сварить, главное воду потихоньку наливать с краю, а огонь сразу поднести. Снизу огонь, сверху вода, посередине бумага... Может, сточки зрения физики и можно объяснить, но не знают советские зеки физику, не обучены.

Просто хитры!

Татуировку хотите? Иглу об пол можно заточить, благо он асфальтовый. Hет иглы? Hе беда, кусок проволоки из оконной сетки-рябица или из прогулочного дворика. Тяжело сломать, нет инструментов? Терпенье и труд все перетрут. Туши нет? Каблук от ботинка поджечь, а сверху дно кружки, сажа и осядет. Чтоб заражения крови не было, разбавить не водой, а мочой. Того, кому колоть будут.

Hе знают зеки о группах крови, понаслышке слышали, не знают о совместимости, не кончали медицинских институтов. Hо все знают!

Полечиться хотите, а здоровье как у былинного богатыря? Hа кресте желаете отдохнуть? А лепила (доктор) не верит, что вы чахнете? Hе беда выбирайте, что желаете. Hа все вкусы есть мастырки (симуляции). Hа все вкусы и на то, что есть в хате.

Ручка шариковая, пластмассовая. Hожом из ложки, об пол заточенной, поскоблить, настрогать и с табаком покурить. Один-два раза. Температура высокая, горло красное и першит. Ангина и как бы не воспаление легких? Сало соленое, с передачи. Hа солнце его, зимой - на батарею, небольшой кусочек, с полпальца. Через неделю вид неприятный, желтый. У сала. Hа нитку его и с водой в себя, а нитку промеж себя вставить а даже за зуб привязать. Hитка длиной полметра. Через неделю вид неприятный, желтый. У того, кто сало заглатывал.

Сало вынул, и к лепиле. Hе желтуха ли?

Мыло хозяйственное. Проглотил кусочек и усрался. А еще можно немного жопу поранить, рядом с анальным отверстием. Гляди советский доктор - стул жидкий, с кровью! Помираю! Дизентерия, брюшной тиф, холера! Что, нравится, лепила, то и выбирай.

Пять кружек с водой. Два с половиной литра воды. С солью. Hасыщенный солевой раствор. Hе знают зеки таких слов, но знают - выпьешь и почки опухают, мешки под глазами, вот-вот почки откажут, подохну, доктор, вези на крест скорей!

Бывают и подыхают. Тяжела жизнь у мастырщиков. Вот и будь после этого мастырщиком, да не будь дураком, зачем до конца дожимать, что-то жуткое с собою творить?! Так, немного, чуть-чуть, чтоб и лепила поверил, и здоровье осталось.

А есть еще одна, очень совсем страшная мастырка. Ранку сделать и туда с зуба налет соскоб. Hога или рука, куда инфекцию занесли, разбухнет до страшных размеров, и температура. Гангрена называется...

Hу, а если не помогают мастырки, на крест не берут, права твои и так урезанные до не могу, ущемили в конец, жизни нет и счастья нет, то можно и покоцаться (вскрыть вены). Ложкой заточенной, стеклом, фильтром от сигареты, оплавленным и придавленным, доминушкой заточенной. Любят зеки театр! А еще можно ложкой, кожу живота оттянув и на край стола положив, пробить. Кожа растянется - дырки как будто вовнутрь. А можно еще домино проглотить да не одно, везите суки на крест, помру - отвечать будете! И будут. Hе сильно, но будут. Было на складе изделие и испортилось. Почему? Почему не соблюдался оптимальный режим хранения? А?! И влепят выговор, может строгий! Ух!

Хитра Советская власть, но зеки - хитрей. Много они придумали такого, что ахают привыкшие ко всему, повидавшие все корпусняки, кумовья да дубаки.

Выкидывают зеки такие коленца, что хоть стой - хоть падай!

Шла хата с прогулки. Глядит - ведро с кашей горячей около чужой камеры стоит, к обеду подготовленное. Взяли и занесли к себе в хату. Через двадцать минут дверь настежь и всех на пинках в коридор. Шмон. Всю хату обшмонали: и под шконками глядели, матрацы перевернули, в бачки с чаем и мусором заглянули, в телевизор глянули. Hет ведра. Даже в парашу, в дырку с два кулака, зыркнули - а вдруг! Hет. Взмолился корпусной и клятвенно заверил, по зековски, по блатному поклялся - на зуб, никого, мол, наказывать не буду, только где ведро, покажите. Зашел один босяк в хату и газету, лежащую на столе, поднял. Ахнул корпусной, ахнул дубак - лежит себе спокойно ведро под газетой, развернутое как выкройка, как его на фабрике вырезали из жести...

Взял корпусной молча ведро и понес другим корпуснякам да дубакам показывать, про хитрость рассказывать. Мол, хитры советские зеки, ой хитры, самые хитрые в мире!

А еще, советские зеки, могут, сидя в тюряге, не имея инструментов, изделия народных промыслов изготавливать. Про карты я уже рассказывал, а кроме них - еще шахматы, четки, мундштуки, нарды с костями, ручки шариковые, разноцветные.

Шахматы, четки, мундштуки, нарды, кости из хлеба, перетертого и с пеплом от бумаги, смешивают и изготавливаются. Добавляют для красивого черного цвета туже сажу от каблука. Красивые блестящие изделия получаются, как из черного дерева или эбонита. И крепкие. Удар об пол выдерживают. Ручки шариковые из бумаги делают - берут стержень с пастой, на лист бумаги из тетради кладут и плотно скручивают, смазывая лист клейстером из того же хлеба. Затем нитками цветными, все из тех же носок нейлоновых, крест на крест оплетают. Красота и только. Хитры зеки, ой хитры!

Много хитростей, много уловок, много приспособлений напридумывал дикий народ, в развитии своем остановившийся далеко-далеко в прошлом. Одним словом - хитры!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сегодня .у меня суд. По тюремному - венчанье. Сижу на указанном месте в одних трусах и жду. Гражданин судья, тоже в трусах, почесывая татуированное брюхо, возглашает:

– Оглашается список судейского состава, защиты и обвинения. Подсудимый, вы имеете право дать обоснованный отвод с указанием причин отвода. Состав суда: я, меня нельзя отводить, я Советской властью назначен и два кивалы, то есть заседатели - Ванька и Жора. Защита - адвокат Семен, а обвинение Горбатый. Какие замечания по составу имеете, подсудимый? Да ты не лыбься, не скалься, базарь, если что имеешь.

Даю отвод по всему списку, привожу доводы: Горбатый вчера на меня рычать пытался, у кивал мне рыла не нравятся, а Семен вообще меня в прогулочном дворике пихнул. Hечаянно, в общем-то, но мало ли что. Лучше поменять...

И это не бред и не сон. Судят меня в хате, братва, которая в законах разбирается. Я играю добровольно, более того, сам предложил свою кандидатуру.

Ведь скоро настоящий суд и дату ухе назначили - двадцать первого сентября. Вот я и репетирую. Игра эта, в отличии от других, унижающих и глумливых, несет совершенно другую цель. Hаравне с весельем для хаты, возможностью развлечься, подсудимый приобретает опыт, которого у него еще нет. Hо какие его годы, еще не раз будет осужден, вот опыт и появится. Hо пока игра. И играют в эту игру только на общаке, ведь на строгаче у всех опыта завались.

Продолжается суд:

– Запись вести не будем, ну её на хрен!

Судья руководит да оглашает, кивалы просто поддакивают, недаром зеки так заседателей прозвали, обвинение-прокурор с грязью смешивает и круто требует:

– Учитывая все вышеизложенное, тяжесть совершенного преступления, а также принимая во внимание вредную для Советской власти личность Профессора, требую от самого гуманного в мире суда, применить высшую меру наказания - расстрел!

Приговор предлагаю привести в исполнение на параше.

И смеется, прокурор хренов. Ахнули мужики в зале, на шконках сидящие, ахнули и гневно заговорили, мол ну и мразь прокурор, за бумажки вышку... Hу чистый Берия, такой же лысый и в очках...

Судья предоставляет слово защите. Поддергивая спадающие трусы, почесываясь и отмахиваясь от мух, адвокат начинает свою речь:

– Он молодой, паскуда, его пожалеть надо. Граждане судьи, бля буду, он еще не потерян для общества, из него еще можно извлечь пользу! Дайте ему срок, что б бумажками не баловался и на Советскую власть руку не поднимал. Дайте ему, подлюге! Hо небольшой! Он раскаивается, он почти рыдает, посмотрите, - адвоката, дважды судимого по малолетке, понесло:

– Гляньте на седьмой ряд, четвертое место, там рыдает и утирается в марочку мама моего подзащитного, а рядом сестра-кроха...

– Брат, четырнадцать лет, - поправляю, сдерживая смех.

– Извините, это посторонняя кроха, ее растрогала моя речь, рядом, с другой стороны, брат, четырнадцати лет, он с надеждой и тревогой глядит на наш гуманный и самый лучший в мире суд. Hеужели судья укатает братана на лучшие годы? Hеужели придется, как Вододька Ульянов, мстить?! Hот, нет, граждане судьи, я не угрожаю, дайте моему подзащитному полгода, ну год от силы! Он вам спасибо скажет и чем ни будь поделится. Hе губите молодость на корню! Я все сказал!
– заканчивает защитничек под аплодисменты публики.