Зазеркальная империя. Гексалогия

– С чего это?.. Где это видано?.. – зароптали контрабандисты. – Быть такого не может…

– Почему не может? Вы обвиняетесь в похищении российского чиновника высокого ранга и попытке переправить его за границы Империи. А это посерьезнее обычной контрабанды.

– Не пугайте нас, – презрительно проскрипел старый капитан, до этого момента молчавший, неожиданно чисто, без малейшего акцента. – Пуганые.

– Бывал на каторге? – с любопытством спросил Бежецкий.

– Приходилось…

– Ну, тогда действительно пугать вас нечего – сами все знаете, – развел руками Александр, приметив, что самый молодой из моряков растерянно крутит головой.

Старшие, вероятно, убеждали его, что ничего страшного им в случае поимки не грозит, но теперь его уверенность рушилась на глазах. Ведь этот странный русский, без сомнения обладающий большой властью, не пугал, а говорил о грядущей каре как о чем-то само собой разумеющемся. А это для неокрепших умов страшно…

– Можно уводить? – поинтересовался старший караула.

– Конечно.

Финны угрюмо затопали по сходням на берег, но тот самый, младший, вдруг кинулся обратно.

– Ваше превосходительство! – невольно попал он в точку. – Мы не виноваты! Это все тот человек!

– Молчи, Вейко! – рванулся к нему старик, и конвоиры прикладами вынуждены были оттолкнуть его от трапа. – Ради матери, молчи!

Но парнишка уже, торопясь и путая русские слова, рассказывал внимательно слушающему генералу историю неудачного рейса…

* * *

– Дело обстоит следующим образом, – генерал Бежецкий держал речь перед собравшимися за столом кают-компании крейсера «Новик», идущего полным ходом. – Человека, который нам нужен, предположительно высадили с судна контрабандистов в открытом море, а там его, в свою очередь, подобрала подводная лодка. Акустики сразу двух судов мобильной группы засекли шум винтов приблизительно в том квадрате, где были захвачены контрабандисты. Я справлялся в главном штабе Балтийского флота – наши лодки в тот район не выходили. Шведским тоже, думаю, нечего делать в территориальных водах дружественного государства.

– Государственная принадлежность лодки? – приподнял кустистую бровь контр-адмирал Петроничев.

– Предположительно британская.

– Но это же равносильно развязыванию войны, господа! Согласно Нантскому договору от одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года, боевым кораблям военно-морских сил Великобритании запрещен заход в акватории восточнее Зунда иначе чем по согласию всех стран, подписавших договор!

Собравшиеся в кают-компании зашумели.

– Успокойтесь господа, – повысил голос Бежецкий. – Все нюансы инцидента рассмотрят потом дипломаты. Это – уже их епархия, и мы сегодня не будем в нее вторгаться. Наша задача – спасти похищенного англичанами человека.

– Но мы упустили время, – заметил один из моряков. – Британская субмарина сейчас может быть черт знает где. Может быть, даже в Северном море.

– Не думаю, – отрицательно покачал головой Петроничев, искоса взглянув на оратора. – Они вынуждены идти в подводном положении, скорее всего, тихим ходом, чтобы не привлекать к себе внимания. Я считаю, что в данный момент они могут находиться где-то в районе Готланда. Либо между Готландом и Эландом. Но до Борнхольма им еще идти и идти. Эх, если бы можно было попросить датчан временно закрыть проливы…

Александр внимательно его слушал, думая о чем-то своем:

– Одну минуту!

Он вышел из каюты и плотно притворил за собой дверь.

«Удобно ли будет в такой час?.. Но иного выхода нет…»

Он вынул поминальник и, моля Бога, чтобы корабль не оказался в какой-нибудь «мертвой зоне» и абонент не забыл свой аппарат в столе, набрал известный ему одному номер.

– Слушаю вас, – раздался в мембране знакомый спокойный голос.

– Добрый вечер, Георгий Петрович.

– Добрый вечер, Александр Павлович. Чем могу служить?

– Извините меня, Георгий Петрович, – с замиранием сердца попросил Бежецкий. – Но совершенно необходимо, чтобы власти Датского Королевства временно перекрыли проливы. Хотя бы для подводных судов.

– Поясните, пожалуйста.

– Возможно, британская субмарина проникла в Балтийское море и теперь уходит восвояси с похищенным на территории Империи человеком. Этому нужно воспрепятствовать.

– Этот человек тот, о ком мы с вами говорили?

– Да. Это он.

Дядя императора помолчал.

– Ничего вам не обещаю, но постараюсь сделать все возможное в моем положении. А сейчас, извините меня, откланяюсь…

Князь Харбинский отключился, и Александр облегченно спрятал аппарат в карман. Слово императорского родственника значило многое. Особенно если учесть, что Романовы состояли в близком родстве с Глюксбургами,[24] а Дания – верный союзник России по антибританскому блоку. Лишь бы только князь успел дернуть за нужную струнку, пока неизвестная субмарина не миновала Зунд.

– Все в порядке, господа, – бодро сказал он, входя в кают-компанию. – Будем надеяться, что датчане пойдут нам навстречу. А пока, Леонид Андреевич, – обратился он к капитану первого ранга Исидорову, – прошу вас распорядиться, чтобы наша эскадра следовала к границе российских и шведских вод в районе Виндавы.[25] Там будем дожидаться результата…

* * *

Капитан Скотт и его по-прежнему безымянный «пассажир» уныло сидели перед монитором, демонстрирующим, что после ряда попыток пленник восьмого отсека все-таки смог вывернуть предохранительную втулку, заменяющую в походном положении взрыватель торпеды. Теперь вся тысяча фунтов мощной взрывчатки (да еще помноженная на два, поскольку вторая торпеда сдетонирует в любом случае) была в его полном распоряжении. Словно показывая, как он может ей воспользоваться, русский поднес пистолет к зияющему в полированном корпусе отверстию и, улыбнувшись прямо в камеру, сказал: «Пух!» В этот момент обоих наблюдателей прошиб холодный пот: нажми он на спусковой крючок по-настоящему – лодку разорвало бы пополам в то же мгновение. И выплыть на поверхность вряд ли кому-нибудь удалось бы…

– Черт побери, – выругался Скотт, опершись подбородком на руки. – Как ему это удалось? Мои комендоры, чтобы извлечь эту штуковину, применяют целый ряд инструментов. Обученные специалисты, заметьте, и добрых полдесятка разных ключей, отверток… А этот справился почти голыми руками! И готов поставить сто гиней – видел торпеду в первый раз в жизни!

– Можете ставить хоть тысячу. Это русский, мистер Скотт, – радуясь неизвестно чему, ответил «пассажир». – А русские – они такие. Когда я учился в разведцентре, мне пришлось прочесть книгу одного русского писателя. Лещова, кажется… Так там, представляете себе, главный герой прибил подковы на ноги обычной блохе!