Зазеркальная Империя. Трилогия

Не совершил ли он глупость, согласившись на союз с этим странным человеком? Мало сказать странным... А что можно было сделать? В лучшем случае подать рапорт об отставке, когда фотки с этой е... Алехиной лягут на стол начальству. Это еще в лучшем случае! А если бы она подала заяву об изнасиловании, подкрепленную справкой, — идти тогда в СИЗО по «веселой» статье? Благодарим покорно! Менты, да еще насильники, там не задерживаются.

Значит, выхода не существовало? Никакого? Ну, был еще один... Последний способ сберечь офицерскую честь... Этот выход тем более отпадает.

А что он так дребезжит, скажите на милость? Пока на его девичью честь никто и не посягал. Только-то и делов: достать хорошему человеку чистый бланк паспорта — разве не благородное дело? Помочь ему «сбросить с хвоста» такого же мутного, как он сам, индивидуума, да еще попутно раскрыв нашумевшее на всю область убийство, — еще лучше. Заработать на этом малую толику, причем не в «деревянных», а чистейшим благородным металлом — кто откажется?

А Александров? А что Александров? Свет на нем клином сошелся, на этом чистоплюе Александрове! Тоже мне ангел, крылышки вот только в дерьмеце... Сухарь высокомерный, все на «вы», все придирается... До сорока лет под ним в «летёхах» шестерить?

Чтобы вписаться в лимит времени, Лукиченко свернул на шедшую через лес тропинку — кратчайший маршрут до седьмого кооператива.

Какой там лес: несколько десятков чахлых березок, промежутки между которыми выглядят более-менее пристойно только зимой, когда снег стыдливо прикрывает рощу, превращенную обитателями Хоревска в настоящую помойку. Летом это чудо родной природы проглядывается насквозь. Но сейчас-то не лето.

Тропинка по вечерней поре (а главное, в свете недавнего события, запугавшего до родимчика весь город) была совершенно пустынна — нечастые по зимним сумеркам посетители гаражей старались теперь сделать все дела еще засветло, чтобы не искушать судьбу лишний раз, — поэтому лейтенант, хотя и не робкого десятка, вздрогнул и схватился за карман, где лежал пистолет, когда из-за какого-то куста внезапно, загораживая ему дорогу, шагнул темный силуэт.

— Кто тут? — Хотя и приглушенный карманом, снятый предохранитель щелкнул слишком громко.

Незнакомец сделал шаг навстречу, подсвечивая себе снизу в лицо фонариком, отчего черты исказились, приобретая нечто демоническое.

— Князь... — оторопел Виталий, считавший, что шеф поджидает его на месте.

— Какая проницательность! — Убедившись, что узнан, Князь погасил фонарик, и теперь в темноте не было видно, улыбается он или говорит с полной серьезностью. — Вы делаете успехи, подпоручик. Я решил сократить ваш путь, милейший Виталий Сергеевич, — предупредил он вопрос лейтенанта. — Вы же после работы, как у вас выражаются, устали...

«Проверял, как бы я не привел с собой кого-нибудь постороннего, типа группы захвата, например... — догадался Лукиченко. — Битый волчара. Такого на мякине не проведешь».

— Ну и что вы мне поведаете новенького, господин полицейский? — В дружелюбном тоне Князя угадывалась искусно скрытая издевка.

— Да ничего особенного... — Виталий обдумывал: сказать или не сказать Князю о том, что бланк паспорта уже добыт?

— А по документам?

«Обойдется! — решил Лукиченко потянуть время, чтобы максимально увеличить гонорар. — Ишь разволновался».

— Да... возможность есть, но стоит это дороже, чем я предполагал вначале...

— Доставайте, за оплатой дело не станет! — перебил его Кавардовский. — Что еще? Удалось выяснить что-нибудь о моем «друге»?

Тут лейтенант готов был блеснуть.

— Не знаю, относится ли это к делу, но мой начальник... Ну, капитан Александров, я вам рассказывал...

— Дальше!

«Потерпишь! — огрызнулся про себя Виталий. — Раскомандовался тут!»

— Ну, в общем, бумажку я одну у него на столе сегодня видел. А на ней переведены две монеты...

— Как это «переведены»? — не понял Князь.

— Ну, карандашом... Подкладываешь монетку под бумагу и карандашом по ней ширик-ширик... Где выпукло — там темнее, где вогнуто — светлее...

— А-а, протирка! Так бы и сказали... Экий вы, господин подпоручик, косноязычный! А небось еще какое-нибудь специальное учебное заведение оканчивали.

— Да уж, не Пажеский корпус! — огрызнулся Лукиченко снова, на этот раз вслух.

— Ладно, ладно, простите покорно... Так что там по монетам?

— Я подробно разглядел, он-то меня сначала не заметил за спиной... Капитан Александров то есть...

— Понятно.

— Так вот одна из этих монет в десять рублей, девяносто четвертого года, и царь на ней — Николай. Это один из тех золотых червонцев, с квартиры Клеща...

— Империалов... — автоматически поправил Князь, задумавшись.

— Чего?

— Империалов. Золотая монета достоинством в десять рублей называется империал, а в пять — полуимпериал. А червонец — это три рубля золотом, но их не выпускают уже лет сто пятьдесят...

— А-а... — протянул лейтенант, думая про себя: «Похоже, таракашки у тебя в голове, Княже! Выпускают... Придумает тоже!» — Спасибо за консультацию.

— На здоровье. И?..

— Да, а вторая, девятьсот восемьдесят девятого года— побольше и царь на ней другой, в другую сторону смотрит, лысый, мордастый... Написано там было больно мелко, не разобрал я толком. По-моему, Александр... Если не какой-нибудь Никандр... Ихтиандр...

— Александр Четвертый Благословенный, батюшка нынешнего императора, Николая Второго... — сообщил Кавардовский, думая о чем-то своем.

Лейтенанту очень хотелось покрутить пальцем у виска, но, учитывая приличных размеров лезвие, которое, как он теперь знал точно, убийца носил в ножнах, пристегнутых к запястью, делать этого явно не следовало.

— Там еще написано было — пятьдесят копеек...

* * *

Олух, конечно, царя небесного этот полицейский, и больше никто. Впечатление такое, будто не в специальном учебном заведении премудрости сыска постигал, а в церковно-приходской школе или у сельского дьячка. К тому же ненадежен, ненадежен парнишка... Ох как ненадежен... Но, как говорится: за неимением гербовой — пишем на простой. Кстати, о гербовой... Плотные пачки самых крупных здешних купюр — пятисотрублевок, принесенные этим подпоручиком с малороссийской фамилией, приятно оттягивали карманы куртки. Это хорошо. Нужно будет послать девку прикупить что-нибудь из продуктов, выпивки... Пальто это сменить нужно — барахло жуткое... «Землячок», сволочь, согнал тогда с насиженного места чуть не в чем мать родила! Слава богу, по каторжной привычке, ложился спать Кавардовский практически всегда (если дам-с не имелось под боком, конечно!) почти полностью одетым: мало ли куда кинет судьба-индейка свою крапленую карту?.. Нужно было тогда с одного из парней кожан снять, да побрезговал, видишь ли. Ничего, девка что-нибудь купит на рынке. Сметливая попалась халда, расторопная. Жаль, под этого ублюдка легла — теперь нельзя с ней, с подстилкой легавой...

А следок-то, легашонок, зацепил верный, нужный следок. Не только бабенок валять учат их, видимо, в местном Корпусе! Не иначе от сыщика того полтинник просочился. Больше не от кого. И Колун, и он, Князь, сюда только золотишко таскали, ничего боле... Серебра тут тоже, конечно, нет, но ценится оно не в пример ниже. Чего же лишний груз таскать? Тем более сначала весь расчет через еврея этого, Пасечника, шел, а тот брал исключительно «рыжевье» для гешефтов своих, зубных, и не только... А полтинником этим в лавке расплачиваться, что ли? Так не ходили они тут по лавкам: встречали всегда их и привечали по первому разряду... Нет, только легавый тот мог денежку протащить...