Здесь был Баранов

– Как – не один? – спросил Дима несколько громче, чем следовало бы.

– Баранов, вы только что сдали экзамен по ТБ и задаете такие вопросы, – пожурила его председатель комиссии, важная пожилая дама. – Вас стоило бы вообще отстранить. Ведь по ТБ положено ходить на такие операции только парами, причем один назначается начальником другого.

– Ладно, по ТБ положено, – огрызнулся Дима. – А кто ее сочинял, эту ТБ?

– Баранов, что вы себе позволяете? Документ утвержден, и вообще…

Дима прикусил язык, вспомнив совет старшего друга.

– Хорошо. Тогда можно я сам выберу себе напарника?

Комиссия переглянулась. Председательша милостиво кивнула.

– Это будет зависить от того, кого вы изберете, – сказала она. – Но я думаю…

– Я взял бы Данилу Петрова, – быстро сказал Дима.

Стоявший возле машины времени в почетном карауле юный сюковец покраснел и жалобно заморгал на комиссию. Он был моложе Димы, но разбирался в жизненных вопросах куда лучше.

– Исключено, – строго сказала председательша.

– Почему? – поразился Дима.

– Почему? – Она помолчала, немилостиво отвернувшись и постукивая пальцами по столу, а потом внезапно устремила на Диму яростный взгляд. – Потому что! Потому что ваш Петров зарекомендовал себя не лучшим образом! Нечего его выгораживать! Он показал уже, на что способен! Хватит экспериментов!

– Пусть искупит кровью, – добродушно сказал Дима.

– Нет, вы все же объясните, – кипятилась председательша. – Вы мотивируйте для комиссии свой выбор, Баранов! Вы же должны иметь какие-то основания! Ведь не в одной же вашей безответственности дело.

Вадим почувствовал, что сейчас он брякнет нечто непозволительное. Молчать, только молчать, умолял он себя.

Чтобы не сболтнуть лишнего, он начал мысленно оценивать присутствующих в сестерциях и ассах и даже несколько увлекся. Председательшу Баранов отбраковал сразу – с нею ни один рабовладелец не свяжется. Артур Эйвадис более перспективен. Возраст: 23 года. Место рождения: Ленинград (варвар вонючий, сразу видно!). Знания: идеолог. Сестерций десять. По дешевке пошел бы директор. А вот за Ваньку Терочкина можно было бы выручить кругленькую сумму…

– Мы ждем, Баранов, – приставала председательша. – Мы, конечно, наслышаны о вашем легкомыслии, но такого… такого никто не ожидал.

– Хорошо, – сказал Вадим, и пол под его ногами шевельнулся. – Я объясню. Мне нужен напарник, который действительно будет делать то, что надо, а не препираться со мной на каждом шагу, что я не сюковец и вообще никто…

– Вынуждена вас огорчить, Баранов, – заявила председательша. – Список уже утвержден. Старшим группы назначен Эйвадис.

Этот удар и подкосил Вадима. Он сжал зубы. Осквернить воспоминание о Гераклее, взяв туда Артура, – нет, это чересчур. Но если устроить сейчас скандал, то его вообще отстранят от операции. Дима уловил умоляющий взгляд Ивана. Артур, невозмутимый и подтянутый, сидел рядом с ним и, как показалось Диме, уже навесил на плечо какие-то ремни, лихо перекрещенные на спине. Не хватает только маузера в деревянной кобуре.

Артур не спеша и с достоинством поднялся на ноги.

– Как старший группы я решительно против кандидатуры Петрова, – сказал он. – Лично я бы с ним в разведку не пошел.

– Лично я, Артур, с тобой и в баню бы не пошел, – не выдержал Баранов и смутился.

Однако Артур и бровью не повел.

– Предполетное совещание завтра в 17 часов, – сказал он. – Вылет в 18.00. Вадим, не опаздывай, пожалуйста.

– Хорошо, – сказал сникший Баранов.

При виде такого барановского послушания оживился Иван, бывший все это время в некотором напряжении. Он протянул Диме пропуск, пожал ему руку и многозначительно посмотрел ему в глаза.

– Машина, конечно, старенькая, – говорил Вадим, любовно ее оглядывая, – зато надежная.

– Ребята, будьте там осторожнее, – сказал Иван.

Артур, строгий и противу обыкновения молчаливый, что-то царапал в полевом блокноте.

Для нового путешествия в Гераклею была разработана сложная система обратной связи. Ивану пришлось изрядно повозиться, пока сообразил, как вывести контакт на микросхемы, как вмонтировать их в кожаные браслеты и как отладить синхронность работы машины времени и этих ее крошечных филиалов. Теперь у каждого было по два таких браслета. Один предназначался для Герки – вдруг судьба разлучит товарищей, и Герку найдет один из них. Возвращение, таким образом, в определенной мере находилось в руках самих путешественников, и теперь уже не зависело впрямую от мановения руки бессознательной тети Хони или капитана Некрасова.

К экспедиции Артур, надо отдать ему должное, подготовился куда лучше, чем Баранов. Он самостоятельно изучил латынь, переписал две речи Цицерона по-русски, а затем перевел их на латинский и сверил с оригиналом. Обилие расхождений его не смутило. Он прочитал несколько книг о Древнем Риме и потряс библиотекаршу Веру до глубины души, запросив однажды роман «Спартак».

Одежду для них изготовила костюмерная мастерская Мюзик-холла, руководствуясь при этом книгой «История костюма». Баранов, которого призвали и предложили выбрать себе одежду, смущенно ткнул пальцем в ту, что похуже и поскромнее. Он видел, что Артур доволен его выбором, а Иван еле заметно качнул головой, но ему было наплевать. Он увидит Гераклею – вот и все.

Они были одеты примерно так же, как незабвенный работорговец – в короткую тунику и дорожный плащ с капюшоном.

Иван подошел к Диме поближе.

– Вадим, на пару слов.

– Чего? – спросил Дима рассеянно. – Что еще? Прививка от энцефалита?

– Димка, не болтай лишнего. Будь осторожен. От этого многое зависит.

Баранов посмотрел на знаменитого звездолетчика со странным выражением, в котором смешались сострадание и признательность. Но вслух он произнес совсем не то, что хотел:

– Иван, прости мою неграмотность… Что такое ОЭФ?

Терочкин вздохнул. Он тоже хотел сказать что-то совсем другое. И ответил:

– Общественно-экономическая формация. Мы же это в седьмом классе проходили.

– Забыл, – виновато ответил Дима.

Вадим шел по извилистым улочкам Гераклеи и удивлялся тому, что они гораздо более узкие и гораздо менее белые, чем в его воспоминаниях. Вот он, древний городок, немытый, шумный, заносчивый – городок, который неотвязно стоял у него перед глазами все эти восемь лет, когда он бродил по трущобам Старого Города, а видел Гераклею, Гераклею, Гераклею. Город, которого давно уже нет на земле. При мысли о том, что добраться туда невозможно ни при каких условиях, он до крови грыз пальцы. Он забивался в античный подвал Эрмитажа и сидел там часами, сутками. Но за восемь лет он приобрел уже некоторый опыт и хорошо знал, что музейные экспонаты не в состоянии воскресить то ноющее, сладкое, тягучее чувство, которое называют «памятью сердца».

И вот Дима идет по Гераклее, по этому ничтожному в масштабах мирового исторического процесса городку, который однажды, во время гладиаторских игр, заступился за него. Баранов был так счастлив, что готов был простить судьбе даже Артура. Вот они, эти белые полуденные стены, томящиеся от жары. Ничего здесь не изменилось. Да и не могло измениться. Ведь он снова все в том же 138 году до нашей эры.

Проклятая машина выбросила их прямо в полдень.

– Вадим, – сказал Артур, останавливаясь. – Ты уверен, что мы прибыли в нужное время?