Здесь был ВасьВась, 1 сезон

– Что?

– Это называется сыпец. Значит, верно идём. Давай передохнём и чуток перекусим.

Василиса достала из рюкзака пакет с провизией и выложила всё на расстелённую газету. Бутерброды с домашней колбасой, свежие огурчики и помидоры. Следом был извлечён из рюкзака яркий китайский термос.

– Держи, - Василиса протянула бутерброд, и стаканчик с чаем.
– Что приуныл? Сомневаешься, что поднимемся?

– Типа того. Как из песчаной ямы выбираться…

– Базарбаев с ребёнком на руках поднимался. И мы поднимемся, - уверенно заявила Василиса.

– Угу, - промычал неопределённо Вася с набитым ртом.

Ни первая, ни вторая попытки не увенчались успехом: едва ступали на сыпец, как он начинал сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее двигаться вниз, точно сыпучая река с шумом текла по склону. И возвращала ребят к исходной точке.

Ругаясь сквозь зубы, Василиса в третий раз ринулась вперёд.

Вася сбросил рюкзак.

– Сдаёшься?
– спросила Василиса, тяжело дыша: "поток" её вновь вернул на исходную.

– Ещё нет. Вон смотри: большие камни не двигаются. За них нужно закрепить верёвку и по ней подниматься.

– Хороший план. Только кто закрепит?

– Пушкин, - неожиданно для себя резко ответил Вася.

Если честно, он не верил, что им удастся подняться. Здесь можно до посинения пытаться, а, зная характер Василисы, именно до посинения и будут пытаться. Собственно, это и раздражало.

– Ладно, попытка не пытка, - сказал Вася, доставая моток верёвки из рюкзака.

А про себя добавил: " Хотя здесь и есть пытка".

Лишь с пятой попытки удалось Васе добраться до валуна. Да и то благодаря открытию: "поток" двигался не целиком, местами была "твердь", которую он обтекал с обеих сторон. Если приноровиться, и вовремя прыгнуть на "кочку", а с неё на другую…

Очевидно, этот путь Базарбаев открыл ещё в первый свой приход, а иначе бы он не прошёл.

Оказавшись на первой "кочке", Вася переждал, пока сыпец успокоился, и метнулся к следующей "кочке". Чем ближе к валуну, тем "кочек" было больше, так что последние метры Вася преодолел почти играючи.

Закрепив верёвку, свободный конец бросил вниз:

– Давай сначала рюкзаки.

С падениями и ушибами, держась за верёвку, Василиса тоже перебралась к валуну. Вася отметил, что лицо её стало ещё бледнее, пот, смешанный с пылью, исчёркал лицо бурыми полосками. Оно не стало страшным, нет, но в сердце Васи увеличивалась жалость. И оттого, что он ничем не может помочь, облегчить, было больно. До слёз. Но надо крепиться, ибо его слабость станет подтачивать силы Василисы. А их итак немного.

К счастью, чем выше в гору, тем меньше становилось осыпи, зато больше крупных камней. Местами можно было прыгать с камня на камень, а кое-где приходилось почти на четвереньках протискиваться в расщелины, между каменными глыбами. Они громоздились со всех сторон, и, казалось, им не будет конца. А подъём становился всё круче.

Василиса сдавала. Вася чувствовал это уже спиной, порывался обернуться, сказать что-нибудь вроде "Всё, хватит, делаем долгий перекур", но не решался, опасаясь, что она воспримет это как жалость к ней. И может психануть. Так что остаётся ждать, пока она сама вымолвит: "Всё, отдыхаем".

И она сказала, когда до гребня оставалось чуть более двухсот метров.

– Всё, я спалилась, - Василиса сбросила рюкзак на широкую и ровную, как столешница, спину валуна, и буквально рухнула рядом, уронив голову на рюкзак и закрыв глаза.
– Если я не смогу встать…разрешаю поднимать пинками…

– Как скажете, госпожа. Я с превеликим удовольствием…

Василиса приоткрыла глаз:

– Побереги ножки,…выдернуть могу…

Вася облегчённо передохнул: если ещё шутит, значит, не всё так плохо.

Действительно, отдохнув минут десять, Василиса поднялась, глянув вверх, сказала:

– Чепуха осталось, на один рывок.

Вася с удовольствием отметил, что лицо её не такое уж и бледное, а обтёртое влажным платком, чистое, уже не вызывало прежней жалости. И выжидавшее случая выхода, раздражение, умерло в зародыше.

Солнце давно миновало зенит и направлялось к заходу. До этого тишина, нарушаемая лишь шорохом "потока", растворилась в различных звуках, долетавших с разных сторон. Это были голоса невидимых птиц, от банального воробьиного чириканья, до гуканья и цоканья. Зной отступил, воздух стал прохладнее, поэтому и птицы оживились. По небу плыли огромные пуки чистейшей белой "ваты".

– Красиво как, - оживилась и Василиса.
– Смотри: вон на белого медведя похоже. А вон то облако…

– …на жирную таксу.

– Точно. А вон таксёнок догоняет.

Когда вышли на гребень, стемнело. Но это был ещё не вечер: как это бывает часто в горах, внезапно подул ветер, в небе неведомый дворник смёл "вату" в одну кучу, вываляв в пыли - образовалась чёрная туча. А следом, быстро и низко понеслись над головами ребят сплющенные серые облака.

– Будет дождь, возможно ливень, - сказала Василиса, вздохнув.
– Ставим палатку.

Успели как раз вовремя: сначала ударили редкие крупные первые капли, затем хлынул ливень. Ощутимо похолодало.

– Не задубеем?
– осторожно спросил Вася.

– Нет. Сейчас надышим, и будет тепло.

– Может, сразу и баиньки? Утром пораньше встанем и двинемся.

– Я первая так подумала. Не присваивай чужие мысли.

– А ты наклеивай этикетки, - включился в игру Вася, радуясь, что Василиса возвращается к обычному состоянию.
– Смотрю, ничья валяется, дай думаю, возьму.

– Ладно, дарю.

– Может, и автограф черкнёте, сударыня?

– Перебьётесь, сударь.

– Премного благодарен. Мне не составит труда спеть вам колыбельную.

– Не стоит. Пусть лучше Зара споёт.

Под шум дождя и дивный голос Зары, они заснули почти сразу, едва коснулись головами "подушек"- отощавших рюкзаков.

ГЛАВА 5

СТРАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ ВАСИЛИСЫ

Первым проснулся Вася. В палатке было тепло и душно. Плеер молчал, не горела лампочка - сели батарейки. Хорошо взял запас, а то бы куковали без музыки.

Снаружи тихо, следовательно, дождя нет, и это тоже хорошо. Ещё ночь или уже утро? Чувствовал себя Вася отлично, отдохнувшим, выспавшимся. А это, значит, поспал более четырёх часов. Читал раньше, что сладко спится в горах после утомительного и трудного подъёма, теперь и сам это ощутил.

Осторожно, стараясь не шуметь, Вася вылез наружу.

Здесь предрассветные сумерки гнали прочь ночную тьму. В небе ещё мерцали звёзды. И царила удивительная тишина. А воздух…просто объёдение! И, кажется, что не дышишь, а пьёшь, смакуя волшебный душистый напиток, от которого тело наполняется новыми силами.